Страница 35 из 68
Зная однакожь въ совершенствѣ нѣжную къ себѣ привязанность майора, мистриссъ Эмми не чувствовала въ его присутствіи ни малѣйшаго безпокойства, и не думала награждать презрѣніемъ его рѣшительную страсть. Зачѣмъ и для чего? Намъ извѣстно фактически, что проявленіе истинной страсти никогда не огорчаетъ прекрасныхъ представительницъ женскаго пола. Дездемона не сердилась на Кассіо, хотя нѣтъ въ томъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что она знала пристрастіе къ себѣ этого джентльмена, и я даже увѣренъ, что были въ этой исторіи нѣкоторыя тайны, остававшіяся неизвѣстными для достойнаго Мавра. Миранда была даже снисходительна и добра къ чувствительыому Калибану, хотя, разумѣется еи и въ голову не приходило ободрять страсть этого гадкаго чудовища — какъ это можно? По этой же самой причинѣ, мистриссъ Эмми отнюдь не думала разжигать и поощрять страсть честнаго Вилльяма. Она будетъ конечно стоять съ нимъ на дружеской ногѣ, какъ этого онъ заслуживалъ за свою испытанную вѣрность, она будетъ съ нимъ ласкова, любезна и совершенно откровенна до тѣхъ поръ, пока, наконецъ, не сдѣлаетъ онъ формальнаго предложенія. Тогда совсѣмъ другое дѣло. Тогда мистриссъ Эмми еще успѣетъ разъ навсегда положить предѣлъ дерзкимъ надеждамъ своего искренняго друга. Теперь торопиться не къ чему: пусть его мечтаетъ, если это доставляетъ ему удовольствіе.
Подъ вліяніемъ этихъ успокоительныхъ и младенчески-невинныхъ размышленій, мистриссъ Эмми уснула въ эту ночь самымъ сладкимъ сномъ, и она чувствовала себя рѣшительно счастливою, несмотря на запоздалость Джоя.
— Это однакожь хорошо, и я рада, что Вилльямъ не женился на миссъ Одаудъ, думала мистриссъ Эмми. Сестра полковника Одаудъ едва-ли можетъ составить приличную партію для такого совершеннѣйшаго джентльмена, какъ майоръ Доббинъ.
Какая же смертная, изъ амеліиныхъ знакомыхъ, могла совершеннѣйшимъ образомъ осчастливить честнаго Вилльяма? Ужь конечно не миссъ Бинни: она слишкомъ стара, сварлива и злоязычна. Миссъ Осборнъ тоже черезъ-чуръ стара. Малютка Мери слишкомъ молода. Кто же? — Мистриссъ Осборнъ ннкакъ не могла подобрать приличной партіи для своего друга, и въ этомъ раздумьи пошла спать.
Поутру на другой день, когда уже были сдѣланы окончательно всѣ распоряженія къ приличной встрѣчѣ Джоя, почтальнонъ принесъ отъ него письмо съ штемпелемъ изъ Соутамптона. Джой писалъ сестрѣ, что, утомленный трудностями продолжительнаго морскаго путешествія, онъ отдыхаетъ покамѣсть въ гостинницѣ, и выѣдетъ изъ Соутамптона завтра поутру. Завтра же вечеромъ онъ надѣется увидѣться съ своимъ отцомъ и матерью, которымъ препровождаетъ теперь свое глубокое почтеніе и усердный поклонъ.
Читая это посланіе своему отцу, Амелія инстинктивно пріостановилась надъ послѣдней фразой, было ясно, что братъ ея не зналъ еще о смерти своей матери. Онъ и не могъ знать, хотя майоръ разсчитывалъ съ нѣкоторою основательностью, что дорожный его товарищъ прйшетъ въ движеніе не иначе, какъ черезъ сутки, однакожь, послѣ свиданья съ Амеліей, онъ не написалъ къ Джою о послѣднемъ несчастіи, постигшемъ семейство Седли.
То же утро и отъ того же джентльмена привезло письмо къ майору Доббину въ гостинницу Пестраго Быка. Свидѣтельствуя свое искреннее почтеніе майору, Джой извинялся, что онъ такъ неосторожно вспылилъ на него вчера по-утру: у него демонски болѣла голова, и притомъ первый сонъ на сухопутной постели такъ сладокъ и пріятенъ послѣ этой корабельной качки. Въ заключеніе, онъ убѣдительно просилъ обязательнаго Доба занять въ гостинницѣ Пестраго Быка приличную квартиру для мистера Седли и его прислуги. Впродолженіе этого путешествія, майоръ сдѣлался совершенно необходжмымъ для Джоя, и онъ привыкъ разсчитывать на его готовность къ одолженіямъ всякаго рода. Другіе пассажиры почти всѣ уѣхали въ Лондонъ. Молодой Риккетсъ и пріятель его Чефферсъ въ тотъ же день отправились въ дилижансѣ: Риккетсъ помѣстился на козлахъ, и отобралъ у кучера возжи. Морской докторъ ускакалъ въ Портси, къ своему семейству; капитанъ Браггъ поторопился къ своимъ друзьямъ, оставивъ на кораблѣ своего перваго помощника, занятаго выгрузкою товаровъ. такимъ-образомъ мистеръ Джой очутился одинокимъ въ Соутамптонѣ, и быть-можетъ онъ потерпѣлъ бы страшную скуку, если бы содержатель гостинницы не согласился раздѣлить съ нимъ его обѣдъ и бутылку вина.
Въ тотъ же день и въ тотъ же часъ майоръ Доббинъ обѣдалъ у своего отца, альдермена. Сестрица его, Анна, уже знала, что онъ былъ на Аделаидиныхъ виллахъ, у мистриссъ Джорджъ Осборнъ. Откуда и какъ дошли до нея эти свѣдѣнія — прикрыто мракомъ неизвѣстности. Самъ майоръ не любилъ никакихъ сплетней, и мы знаемъ, что, въ домѣ своего отца, онъ не заикнулся ни полсловомъ объ этомъ визитѣ.
По прибытіи въ столицу, мистеръ Джой устроілся съ величайшимъ комфортомъ въ аппартаментахъ, приготовленныхъ для него заботливостію майора. Весела и беззаботно покуривалъ онъ свой гукахъ, и еще веселѣе отправлялся каждый вечеръ въ спектакли лондонскихъ театровъ. Вполнѣ счастливый и довольный своей судьбою, мистеръ Джой, нѣтъ сомнѣнія, согласился бы навсегда остаться въ гостинницѣ Пестраго Быка, что на Мартынскомъ переулкѣ, еслибы такому намѣренію не воспрепятствовалъ майоръ Доббинъ. Этотъ юркій джентльменъ не давалъ бенгальскому сановнику покоя до той поры, пока онъ не рѣшился привести въ исполненіе свое обѣщаніе, относительно устройства дома для Амеліи и ея престарѣлаго отца. Джой былъ податливъ и сговорчивъ въ постороннихъ рукахъ, и мистеръ Доббинъ обнаруживалъ необыкновенную дѣятельность всякій разъ, когда приходилось ему хлопотать въ пользу какого-нибудь пріятеля или друга. При такомъ порядкѣ вещей, сановникъ ост-индской компаніи вполнѣ подчинился дипломатическимъ хитростямъ майора, и обнаружилъ совершеннѣйшую готовность плясать подъ его дудку. Скоро начались покупки, наймы, передѣлки и поправки. Горемычный туземецъ, Лоллъ Джуабъ, подвергавшійся на европейской почвѣ безпрестаннымъ насмѣшкамъ отъ уличныхъ мальчишекъ, былъ отправленъ назадъ въ Калькутту на одномъ изъ ост-индскихъ кораблей, гдѣ альдерменъ Доббинъ имѣлъ свой пай. Это отправленіе, какъ и слѣдовало ожидать, совершилось уже тогда, какъ онъ выучилъ европейскаго слугу приготовлять для своего господина корри, пилавъ и трубку на индійскій манеръ.
Первымъ дѣломъ мистера Джоя было заказать для себя щегольской экипажъ у перваго столичнаго каретника, и мы не беремся передавать душевнаго восторга, съ какимъ индійскій сановиикъ слѣдилъ за сооруженіемъ этой парадной колесницы. Вслѣдъ затѣмъ были пріобрѣтены кургузые рысаки отличной породы, и мистеръ Джой началъ свои торжественные выѣзды на публичныя гулянья. Амелія весьма нерѣдко сидѣла на этихъ выѣздахъ подлѣ своего брата, и тутъ же, на заднемъ планѣ, рисовался Вилльямъ Доббинъ. Повременамъ экипажъ отдавался въ распоряженіе старика Седли и его дочери: въ этихъ случаяхъ ѣздила съ ними и миссъ Клеппъ. Восторгъ этой дѣвицы, щеголявшей по обыкновенію въ желтой шали, доходилъ до огромнѣйшихъ размѣровъ, когда коляска проѣзжала мимо извѣстной аптеки, откуда, черезъ сторы, любовался на нее извѣстный молодой человѣкъ съ чахоточнымъ цвѣтомъ лица.
Вскорѣ послѣ появленія Джоя на Аделаидиныхъ Виллахъ, произошла весьма печальная и горестная сцена въ той скромной хижинѣ, гдѣ семейство Седли провело послѣднія десять лѣтъ своей жизни. Въ одинъ пасмурный день, къ воротамъ этой хижины подъѣхала коляска Джоя (экипажъ наемный, употреблявшійся до сооруженія торжественной колесницы), и увезла старика Седли и мистриссъ Эмми, которымъ не суждено было больше возвращаться на Аделаидины Виллы. Хозяйка и дочь ея проливали, при этой разлукѣ, самыя горестныя и притомъ совершенно искреннія слезы, какія только проливались когда-нибудь впродолженіе этой незатѣйливой исторіи. И какъ же иначе? Мистриссъ и миссъ Клеппъ, пользовавшіяся дружелюбнымъ расположеніемъ мистриссъ Эмми, не слыхали отъ нея ни одного грубаго или жесткаго слова во все это время. Олицетворяя въ себѣ необыкновенную снисходительность и душевную доброту, Амелія всегда была благодарна, всегда ласкова и мила, даже въ томъ случаѣ, когда домовая хозяйка, выведенная изъ терпѣнья, безотвязно требовала денегъ за квартиру. И теперь, при окончательной разлукѣ, мистриссъ Клеппъ осыпала себя горькими упреками за неосторожныя выраженія, какія, въ разное время, она позволяла себѣ употреблять противъ этихъ несравенныхъ жильцовъ. Да, ужь теперь не найдти имъ такихъ жильцовъ, это ясно какъ день, и горько плакала мистриссъ Клеппъ, прибивая къ своимъ окнамъ билетикъ съ обозначеніемъ, что «сіи комнатки отдаются внаймы». Послѣдствія оправдали печальныя предчувствія: новые жильцы были дурны изъ рукъ вонъ. Сокрушаясъ о постепенной порчѣ человѣческаго рода, мистриссъ Клеппъ надѣялась утѣшить себя тѣмъ, что наложила новую контрибуцію на чай, буттербродты и баранину съ хрѣномъ; но такая мѣра не произвела ожидаемыхъ послѣдствій. Нахлѣбники хмурились, ворчали, нѣкоторые не заплатили ни гроша, и всѣ мало-по-малу выѣхали изъ этой квартиры. Тѣмъ больше оказалось причинъ жалѣть этихъ старыхъ испытанныхъ друзей, оставившихъ ея домъ.