Страница 62 из 66
«Лишь-только», писалъ Джонъ къ своимъ американскимъ друзьямъ, «хотѣлъ я предложить свою руку прекраснѣйшей, блистательной, очаровательной и чрезвычайно умной мистриссъ Родонъ Кроли, какъ-вдругъ, не знаю, откуда взялся этотъ заносчивый патрицій, и подцѣпилъ мою Елену, не сказавъ ни слова въ извиненіе. Я принужденъ былъ занять мѣсто въ арріергардѣ съ мужемъ этой дамы. Жирный толстякъ, Родонъ Кроли, составилъ свою каррьеру при Ватерлоо, гдѣ повезло ему гораздо больше, чѣмъ его красноперъмь товарищамъ въ Новомъ-Орлеанѣ.»
При вступленіи въ это джентльменское общество, полковникъ краснѣлъ какъ піонъ и былъ стыдливъ, какъ шестнадцатилѣтній мальчикъ, котораго привели въ дѣвичій пансіонъ, гдѣ училась его сестра. Было уже сказано, что честный Родонъ никогда не имѣлъ случая въ своей жизни привыкнуть къ обществу прекрасныхъ леди. Въ клубѣ съ джентльменами, или въ казармахъ за общимъ столомъ, онъ былъ какъ у себя дома: говорилъ безъ умолку о лошадяхъ, о собакахъ, держалъ заклады, ѣздилъ верхомъ, курилъ и неустрашимо подвизался на бильярдѣ съ отважными игроками. Былъ онъ правда на своемъ вѣку друженъ и съ прекраснымъ поломъ, но этому прошло ужь лѣтъ двадцать, и притомъ прекрасныя его пріятельницы принадлежали къ разряду тѣхъ не весьма блистательныхъ леди, съ которыми, какъ гласитъ извѣстная комедія, былъ въ свое время знакомъ молодой Марло, прежде чѣмъ образумила и остепенила его очаровательная миссъ Гардкассель. Времена слишкомъ переходчивы: ныньче ужь порядочный человѣкъ никакъ не дерзаетъ, въ хорошемъ обществѣ, заикнуться о той веселой компаніи, которую молодые люди посѣщаютъ въ казино и танцовальныхъ залахъ… Словомъ сказать, хотя полковнику Родону Кроли стукнуло уже ровно сорокъ-пять лѣтъ, но до сихъ поръ не встрѣчалъ онъ и полдюжины настоящихъ леди, за исключеніемъ, разумѣется, своей жены, этой истннной львицы въ джентльменскомъ кругу. Добрая леди Дженни сюда не идетъ въ разсчетъ. Полковникъ любилъ и уважалъ ее отъ всего сердца, но всѣ другія женщины рѣшительно пугали Родона Кроли. Впродолженіе своего перваго пребыванія въ Гигантскомъ домѣ, онъ хранилъ глубокомысленное молчаніе, и сообщилъ только одно совсѣмъ не интересное замѣчаніе относительно погоды. Бекки могла бы, безъ зазрѣнія совѣсти, оставить его дома, но приличія свѣта требовали, чтобъ мужъ, присутствіемъ своимъ, покровительствовалъ и защищалъ это робкое и слабое созданіе при первомъ его появленіи въ большомъ свѣтѣ.
Лишь-только Ребекка переступила черезъ порогъ великолѣпнаго палаццо, лордъ Стейнъ, выступивъ впередъ, поклонился, взялъ ее за руку и представилъ супругѣ своей, леди Стейнъ, и ея прекраснымъ невѣсткамъ. Великосвѣтскія леди сдѣлали едва замѣтный реверансъ, и хозяйка подала руку новой гостьѣ, холодную и безжизненную, какъ мраморъ.
Ребекка, однакожь, поспѣшила взять эту руку съ благодарнымъ смиреніемъ, и при этомъ выполнила реверансъ съ такимъ чуднымъ искусствомъ, которое могло бы сдѣлать честь первому танцмейстеру въ мірѣ. Затѣмъ, рекомендуясь миледи Стейнъ, она чистосердечно объявила, что великодушный лордъ Стейнъ былъ однимъ изъ первыхъ покровителей ея бѣднаго отца, и что, на этомъ основаніи, она, Бекки, научилась еще въ ранней молодости, почитать и уважать фамилію Стейнъ. Дѣло въ томъ, что лердъ Стейнъ купилъ однажды двѣ картины покойнаго Шарпа, и признательная спрота никогда не могла забыть этого великодушнаго благодѣянія.
Затѣмъ послѣдовало возобновленіе знакомства съ леди Барикрисъ; полковница привѣтствовала ее почтительнымъ поклономъ, и получила въ отвѣтъ гордый и надменный кивокъ джентльменской головы.
— Съ вами, миледи, я имѣла удовольствіе познакомиться еще въ Брюсселѣ, лѣтъ десять назадъ, сказала Ребекка побѣдительнымъ тономъ. Мы встрѣтились первый разъ на балу у герцогини ричмондской, въ ночь наканупѣ ватерлооской битвы. И я помню, миледи, какъ вы и леди Бланка, дочь ваша, сидѣли въ каретѣ у воротъ гостинницы, въ ожиданіи лошадей. Надѣюсь, брильянты ваши сохранились въ цѣлости, леди Барикрисъ.
Гости перемигнулись, знаменитые брильянты находились, повидимому, давнымъ-давно въ рукахъ меумолимыхъ Израильтянъ, о чемъ, конечно, еще не вѣдала мистриссъ Бекки. Родонъ Кроли углубился въ амбразуру окна, и разсказалъ молодому лорду Саутдауну интересную повѣсть о томъ, какъ леди Барикрисъ покупала лошадей, и какъ отзвонила ее Бекки. Саутдаунъ расхохотался до того, что обратилъ на себя всеобщее вниманіе.
«Этой женщины мнѣ нечего опасаться», подумала Бекки.
И точно: леди Барикрисъ пришла, повидимому, въ крайнее смущеніе. Размѣнявшись съ своей дочерью испуганнымъ и сердитымъ взглядомъ, она отступила къ столу; и принялась, съ великой энергіей, разсматривать картины.
Когда, наконецъ, появился знаменитый гость съ береговъ Гвадалквивира, разговоръ полился на французскомъ языкѣ, и здѣсь-то велікосвѣтскіе леди увидѣли, съ крайнимъ прискорбіемъ, что первенетво въ ихъ кругу принадлежитъ мистриссъ Кроли. Ребекка объяснялась въ совершенствѣ на этомъ діалектѣ, и рѣшительно затмѣвала собою и леди Барикрисъ, и леди Гигантъ. Мистриссъ Родонъ встрѣчалась со многими грандами въ 1816 и 17 году, и разспрашивала о своихъ мадритскихъ друзьяхъ съ великимъ участіемъ. Чужеземные гости убѣдились окончательно, что она леди, весьма знатной породы; грандъ и грандесса обращались нѣсколько разъ съ вопросомъ къ леди Стейнъ: кто эта petite dame, которая такъ прекрасно говоритъ по французски?
Наконецъ процессія двинулась въ столовую въ томъ порядкѣ, какъ описалъ американскій дипломатъ. Мы не намѣрены описывать этого банкета: читатель можетъ, если ему угодно, заказать для себя обѣдъ въ первомъ ресторанѣ, гдѣ все могутъ приготовить по его собственной фантазіи и вкусу.
Но когда женщины остались послѣ обѣда однѣ, Ребекка знала, что ей предстоитъ выдержать сильнѣйшую борьбу. И дѣйствительно: она очутилась между ними въ такомъ затруднительномъ положеніи, что воображенію ея живо представились замѣчанія лорда Стейна, который совѣтовалъ ей никогда не вступать въ общество жеищинъ выше ея собственной сферы. Справедливо говорятъ у насъ въ Англіи, что сильнѣйшіе ненавистники ирланцевъ — сами ирландцы, и къ этому прибавить можно, что главнѣйшіе притѣсиители и мучители женскаго пола — сами женщины. Когда бѣдная мистриссъ Бекки, оставленная наединѣ съ дамами, подошла къ камину, гдѣ сгруппировались всѣ особы ея пола, великія леди мигомъ отступилпи сгруппировались около стола, гдѣ лежали рисунки и эстампы. Бекки попробовала подойдти къ эстампамъ — знатныя леди снова удалились къ камнну. Она попробовала заговорить съ однимъ изъ дѣтей (къ которымъ вообще чувствовала сердечное влеченіе во всѣхъ публичныхъ мѣстахъ), но юный Джорджъ Гигантъ былъ немедленно отозванъ своей мама. Жестокость такого обращенія дошла наконецъ до того, что леди Стейнъ сжалилась надъ нашей героиней, и руководимая чувствомъ сострадднія, рѣшилась бросить ей нѣсколько словъ.
— Лордъ Стейнъ говоритъ, что вы превосходно играете и поёте, мистриссъ Кроли, сказала леди Стейнъ, — я охотно бы попросила васъ спѣть что-нибудь для меня.
— Я готова дѣлать все, что можетъ доставить удовольствіе вамъ, миледи, или лорду Стейну, отвѣчала благодарная Ребекка, усаживаясь за фортепьяно.
Вскорѣ голосъ ея раздался по всей гостиной. Ребекка начала пѣть религіозные гимны Моцарта, нѣкогда любимые супругою милорда, и выполнила это пѣніе съ такою нѣжностью, съ такимъ сердечнымъ умиленіемъ, что леди Стейнъ, съ минуту простоявшая въ нерѣшимости около музыкальнаго инструмента, сѣла, наконецъ, подлѣ пѣвицы, принялась слушать, и слезы заструились по ея щекамъ. Оппозиціонныя леди, какъ и слѣдуетъ, подняли порядочную суматоху на противоположномъ концѣ гостиной, но леди Стейнъ не слыхала ни одного звука изъ ихъ одушевленнаго и бурнаго разговора. Она опять сдѣлалась маленькой дѣвочкой, и воображеніе перенесло её за сорокъ лѣтъ назадъ въ уединенный монастырскій садъ. Эти же самыя звуки раздавались нѣкогда подъ сводами католической капеллы: органистъ и одна изъ любимыхъ ею сестеръ-монастырокъ знакомили ее съ мелодіей Moцарта въ тѣ счастливые дни. Опять она была ребенкомъ, и кратковременный періодъ дѣтскаго счастья сяова расцвѣлъ передъ ея умственнымъ взоромъ. Вдругъ дверь гостиной отворилась, и громкій смѣхъ лорда Стейна вывелъ ее изъ заоблачныхъ мечтаній. Веселые джентльмены спѣшили присоединиться къ обществу дамъ.