Страница 26 из 66
Двадцать-пятое апрѣля и восемьнадцатое іюня, день свадьбы и день вдовства, Амелія безвыходно сидѣла въ своей комнатѣ, предаваясь размышленіямъ о своемъ отшедшемъ другѣ. Мы не распространяемся здѣсь о безконечныхъ часахъ ночи, когда погружалась она въ такую же думу подлѣ кроватки своего сына. Но впродолженіе дня мистриссъ Эмми вела вообще дѣятельную жизнь. Она учила Джорджа читать, писать и немножко рисовать. Свободная отъ этихъ занятій, она сама читала безпрестанно книги, чтобы потомъ расказывать ихъ содержаніе своему сыну. Когда мало-по-малу глаза его открылись и умственный взоръ прояснился подъ вліяніемъ вседневныхъ явленій окружающей природы, Амелія, по мѣрѣ возможности и силъ, учила сына обращаться мыслію къ Творцу Вселенной… Каждый вечеръ и каждое утро, онъ и она — случалось ли вамъ быть свидѣтелемъ такой картины? мать и маленькій свнъ ея, молились вмѣстѣ Небесному Отцу, мать произносила вслухъ свою пламенную молитву; дитя лепетало за ней произнесенныя слова. И взаключеніе каждой молитвы, они просили Бога благословить милаго папа, какъ-будто онъ былъ живъ, и находился съ ними въ одной комнатѣ.
Мыть и одѣвать этого юнаго джентльмена, гулять съ нимъ по утрамъ, передъ завтракомъ, прежде чѣмъ дѣдушка отправится въ Сити, «по дѣламъ», шить для него самыя удивительныя и замысловатыя платья: вотъ въ чемъ обыкновенно состояли утреннія занятія мистриссъ Осборнъ. Для послѣдней цѣли, бережливая вдова перерѣзала, перекроила и перекрасила всѣ болѣе или менѣе цѣнныя статьи, накопившіяся въ ея гардеробѣ послѣ свадьбы. Сама мистриссъ Осборнъ, къ великому огорченію матери, любившей употреблять, особенно послѣ банкротства, самые яркіе цвѣта, постоянно носила чорное платье и соломеную шляпку, обшитую чорной лентой. Весь послѣобѣденный досугъ мистриссъ Эмміі посвящала занятіямъ матери и старика-отца. Она приняла на себя трудъ выучиться игрѣ въ криббиджъ, и практиковалась въ этомъ увеселительномъ занятіи всякій разъ, когда старый джентльменъ не ходилъ вечеромъ въ свой клубъ. Въ другой разъ она разыгрывала для него старинныя пѣсенки на фортепіано, и старикъ впродолженіе этой экзерциціи неизмѣнно погружался въ сладкій сонъ. Притомъ она писала для него безчисленныя меморіи, письма, программы, проекты. То великолѣпное объявленіе, гдѣ мистеръ Седли извѣщалъ всѣхъ своихъ прежнихъ пріятелей и друзей, что онъ сдѣлался агентомъ Компаніи Чорнаго Алмаза и Противу-Пепельнаго Угля, было написано рукою мистриссъ Эмми: Старикъ увѣрялъ почтеннѣйшую публику, что онъ будетъ продавать самый лучшій уголь по шиллингу за чалдронъ. Впрочемъ, всѣ вообще документы этого рода составляла или переписывала мистриссъ Эмми. Единственный трудъ мистера Седли состоялъ только въ томъ, что онъ подмахивалъ великолѣпыымъ почеркомъ, съ вензелемъ и росчерками, свою фамилію въ концѣ каждаго циркуляра.
Документъ относительно дешевой продажи превосходнѣйшихъ углей получилъ также въ свое время майоръ Доббинъ; но проживая на тотъ разъ въ Мадрассѣ, подъ вліяніемъ жгучаго соднца, онъ, повидимому, не имѣлъ особой нужды въ горючемъ матеріялѣ. Это однакожь не мѣшало ему узнать, въ одно мгновеніе, почеркъ руки, писавшей коммерческую бумагу. Великій Боже! Чего бы не далъ онъ, чтобы пожать эту драгоцѣнную руку!.. Немедленно пришелъ къ нему другой документъ, извѣщавшій, что «Джонъ Седли и Компанія, устроивъ конторы въ Опорто, Бордо и Сент-Мери, мѣютъ честь извѣстить своихъ друзей и почтеннѣйшую публику вообще, что они могутъ предложить къ ихъ услугамъ превосходнѣншіе и отборнѣйшіе сорты портвейна, хереса, мадеры и кларета по самымъ умѣреннымъ и до сихъ поръ еще небывалымъ цѣнамъ». Дѣйствуя подъ вліяніемъ этого намека, Доббинъ полетѣлъ сломя голову рекомендовать новый торговый домъ, и въ нѣсколько дней завербовалъ на свою сторону губернатора, комменданта, всѣхъ судей, всѣхъ офицеровъ; всѣхъ, кого только зналъ въ Мадрасѣ, и затѣмъ, отправилъ въ Лондонъ заказы на огромныя партіи вина, что въ высшей степени изумило старика Седли и мистера Клеппа, который одинъ только своей особой представлялъ компанію новой фирмы. Это была самая веселая улыбка фортуны, и мистеръ Седли уже мечталъ построить новый домъ въ Сити, завести полчище писарей и корреспондентовъ по всему свѣту; по увы! заказы изъ Мадраса не возобновлялись, а требованій изъ Европы никто не присылалъ ни прежде, ни послѣ. Вѣроятно, старый джентльменъ совсѣмъ утратилъ способность отличать хорошее виео отъ дурного: въ Индіи по крайней мѣрѣ были отъ него получены пресквернѣйшіе сорты, и бѣдняга Доббинъ вытерпѣлъ отъ своихъ товарищей страшную бурю за общимъ столомъ въ казармахъ. Чтобы поправить неосторожную рекомендацію, онъ скупилъ назадъ присланныя пипы вина, и продалъ ихъ на аукціонѣ съ огромнѣйшимъ убыткомъ для себя. Мистеръ Джой между-тѣмъ, получившій около этого времени теплое мѣстечко въ Калькуттѣ, въ ост-инадскомъ департаментѣ государственныхъ доходовъ, разъярился немилосердо, когда европейская почта привезла ему пачку этихъ вакхическихъ объявленій, съ особенной запиской отъ стараго джентльмена, гдѣ было обозначено, что фирма расчитываетъ между-прочимъ на его содѣйствіе въ этомъ предпріятіи, для чего и посылаетъ ему значительную коллекцію винъ, слѣдующихъ по росписи, съ подробнымъ означеніемъ цѣны за каждый сортъ. Не имѣя никакого уваженія къ торговлѣ спиртуозными напитками, Джой отослалъ назадъ всѣ эти объявленія, счеты и присланныя пипы, и объявилъ въ своемъ письмѣ, что мистеръ Седли-старшій можетъ, не полагаясь на его содѣйствіе, выпутываться изъ своихъ обстоятельствъ какъ ему угодно, вслѣдствіе чего фирма потерпѣла весьма значительное разстройство въ своихъ дѣлахъ, и понесенный убытокъ едва могъ быть вознагражденъ мадрасскими барышами и небольшимъ капитальцомъ мистриссъ Эмми.
Амелія получила пятьдесятъ фунтовъ вдовьяго пансіона, и сверхъ-того, было у нея еще пятьсотъ фунтовъ, оставшихся, при кончинѣ мужа, въ рукахъ его агентовъ. Майоръ Доббинъ, какъ опекунъ Джорджа, вызвался положить эту сумму въ Индійскій Банкъ по восьми процентовъ. Старикъ Седли, подозрѣвавшій въ майорѣ злостныя намѣренія касательно употребленія дочернихъ денегъ, сильно возсталъ противъ этого плана, и отправился къ агентамъ, чтобы обнаружить сильную протестацію съ своей стороны; но тутъ, къ великому изумленію, узналъ онъ; что не было такой суммы въ ихъ рукахъ, и что послѣ смерти капвтана Осборна оставалось всего только около сотни фунтовъ. Вѣроятно, говорили агенты, пятьсотъ фунтовъ составляютъ отдѣльную сумму, извѣстную только душеприкащику покойника, какимъ былъ майоръ Доббинъ. Болѣе чѣмъ когда-либо убѣжденный въ злостныхъ намѣреніяхъ, старикъ Седли началъ теперь рѣшительнѣе и настойчивѣе преслѣдовать майора. Какъ ближайшій родственникъ мистриссъ Эзми, онъ потребовалъ властною рукою полнаго и подробнаго отчета относительно употребленія всѣхъ суммъ покойнаго капитана. Доббинъ замялся, покраснѣлъ, и послѣ двухъ-трехъ безсвязныхъ фразъ, сталъ рѣшительно втупикъ. Тутъ уже мистеръ Седли не сомнѣвался ни на-волосъ, съ какимъ человѣкомъ имѣетъ онъ дѣло. Пріосанившись и ободрившись, онъ сказалъ напрямикъ, что майоръ Доббинъ удерживаетъ незаконнымъ образомъ въ своихъ рукахъ сумму его покойнаго зятя.
Лопнуло терпѣнье майора Доббина, и не будь его обвинитель слишкомъ старъ и слишкомъ дряхлъ, между ними, нѣтъ сомнѣнія, произошла бы сильнѣйшая ссора въ одномъ изъ нумеровъ гостинницы Пестраго Быка, гдѣ происходилъ весь этотъ разговоръ.
— Пойдемте наверхъ, сэръ, сказалъ Доббинъ задыхаясь. Я непремѣнно требую, чтобы вы шли со мной наверхъ: я буду имѣть честь показать и доказать вамъ, милостивый государь, кто изъ насъ обиженъ: бѣдный Джорджъ или я.
И втащивъ старика наверхъ въ свою спальню, майоръ Доббинъ вынулъ изъ конторки всѣ счеты Осборна, и пачку долговыхъ росписокъ, подписанныхъ его рукою. Отдавая справедливость покойнику, мы обязаны сказать, что онъ готовъ былъ воспользоваться первымъ поводомъ, чтобы взять клочокъ бумаги и написать бойкою рукою: «я долженъ вамъ такую-то сумму», и проч.
— Нѣкоторыхъ кредиторовъ онъ удовлетворилъ еще въ Англіи, прибавилъ мистеръ Доббинъ, — но я вынужденъ сказать вамъ, что послѣ смерти его не осталось и сотни фунтовъ. Я, да еще одинъ или два пріятеля изъ нашего полка составили эту маленькую сумму — единственное достояніе мистриссъ Осборнъ, и вы осмѣливаетесь упрекать насъ, милостивый государь, что мы обманываемъ вдову и сироту!