Страница 41 из 58
— Ну, что, вы были съ моимъ векселемъ у моего лондонскаго агента? спросилъ Джорджъ.
— Какъ же? Былъ и размѣнялъ, отвѣчалъ Родонъ. Считайте меня въ долгу, и постарайтесь расквитаться съ вашимъ должникомъ. Я всегда къ вашимъ услугамъ. Ну, что вашъ старшина? Обвертѣлся?
— Нѣтъ еще, не совсѣмъ, отвѣчалъ Джорджъ, — ломается, покамѣстъ; но авось, послѣ кампаніи, мы помиримся, я надѣюсь. А знаете ли, я получилъ наслѣдство послѣ матери?
— Это очень хорошо.
— Разумѣется, недурно; но будетъ еще лучше, когда помирюсь съ отцомъ. А ваша тетка умилостивилась?
— Всего только на двадцать фунтовъ! Когда мы увидимся?
— Когда угодно, для меня все равно, отвѣчалъ Джорджъ.
— По вторникамъ генералъ не обѣдаетъ дома. Приходите во вторникъ. Да что это, съ какой стати вашъ шуринъ отпустилъ усы? Скажите, чтобы сбрилъ. Какого чорта тутъ будетъ дѣлать съ усами статскій повѣса? Ну? такъ не забудьте: во вторникъ.
И сказавъ это, Родонъ продолжалъ свой путь въ буфетъ съ двумя товарищами, которые, такъ же какъ и онъ, принадлежали къ главному штабу.
Джорджъ былъ только вполовину доволенъ приглашеніемъ къ обѣду въ тотъ день, когда генералъ не обѣдаетъ дома.
— Я хочу повидаться съ вашей жоной. сказалъ онъ. Зайдти мнѣ въ ея ложу?
— Гмъ; какъ угодно, пробормоталъ Родонъ, дѣлая довольно кислую мину.
Молодые джентльмены, принадлежавшіе къ главному штабу, значительно переглянулись между собой. Пробѣжавъ галлерею, Джорджъ тихонько подошелъ къ генеральской ложѣ, которой нумеръ онъ съ точностью старался опредѣлить впродолженіе перваго акта.
— Entrez, откликнулся свѣтлый и чистый голосокъ, когда мистеръ Осборнъ постучался въ дверь.
Увидѣвъ нашего пріятеля лицомъ къ лицу, Ребекка привстала со стула, всплеслула руками, и потомъ граціозно протянула свой пальчики мистеру Джорджу: такъ она рада была увлдѣть его въ своей ложѣ. Генералъ устремилъ суровый взглядъ на новаго пришельца.
— Милый, дорогой капитанъ Джорджъ! вочкликнула Ребекка, уносимая восторгомъ; какъ это любезно съ вашей стороны прйдти въ нашу ложу! Генералъ и я ужасію здѣсь скучаемъ tкte-à-tкte; генералъ, позвольте представить вамъ капитана Джорджа, о которомъ я вамъ говоряла.
— Очень радъ, сказалъ генералъ, дѣлая небрежный поклонъ. Въ какомъ полку служитъ капитанъ Джорджъ?
Осборнъ, скрѣпя сердце, назвалъ свой полкъ, душевно сожалѣя, что это былъ не кавалерійскій.
— Трильйонный полкъ, если не ошибаюсь, воротился недавно изъ Вест-Индіии сказалъ генералъ совершенно равнодушнымъ тономъ. Онъ еще немного былъ въ дѣлѣ. Здѣсь на квартирахъ, капитанъ Джорджъ?
— Что вы, генералъ? перебила Ребекка; я вамъ назвала капитана Осборна.
Все это время сэръ Тюфто посматривалъ весьма угрюмо на обоихъ своихъ собесѣдниковъ, и былъ очевидно недоволенъ ими.
— Капитанъ Осборнъ… да, такъ точно. Вы не въ родствѣ ли съ лордами Осборнъ?
— У насъ одинъ и тотъ же гербъ, сказалъ Джорджъ.
И онъ не солгалъ. Лѣтъ за пятнадцать назадъ, мистеръ Осборнъ-старшій, сооружая новую карету, принялся рыться въ фамильной книгѣ британсквхъ пэровъ, гдѣ, наконецъ, удалось ему напасть на старинную фамилію лордовъ Осборнъ. Гербъ однофамильцевъ послужилъ украшеніемъ его собственной кареты.
Не сдѣлавъ никакихъ возраженій на этотъ отвѣтъ, генералъ взялъ лорнетъ, (двухствольныя трубки тогда еще не были изобрѣтены) и сдѣлалъ видъ, будто смотритъ на партеръ; но Ребекка подмѣтила въ его глазатъ убійственные взоры, брошенные на нее и Джорджа. Это обстоятельство заставило ее удвоить свое радушіе къ капитану Осборну.
— Какъ здоровье моей милой подруги? сказала она — но, кажется, объ этомъ нечего снрашивать: Амелія здорова и счастлива. Я вижу это по ея глазамъ. А что это за дама подлѣ нея? Ваша прежняя любовь, мистеръ Джорджъ? О, мужчины пренепостоянный народъ! И вотъ, если не ошибаюсь, мистеръ Седли кушаетъ мороженое: ахъ, какъ онъ счастливъ! Отчего у насъ нѣтъ мороженаго, сэръ?
— Вамъ угодно, чтобы я сходилъ за мороженымъ? сказалъ сэръ Тюфто, пылая благороднымъ гнѣвомъ.
— Предоставьте это порученіе мнѣ, генералъ, умоляю васъ, проговорилъ Джорджъ.
— Нѣтъ, я пойду лучше въ ложу вашей супруги, сказала Ребекка. Дайте мнѣ руку, капитанъ Джорджъ.
И съ этими словами, мистриссъ Кроли, слегка поклонившись генералу, вышла въ галлерею. Дорогой она бросила на капитана пристальный и чрезвычайно многозначительный взглядъ, который могъ быть переведенъ на живой языкъ такимъ образомъ:
— Понимаешь ли ты, въ какомъ положеніи мои дѣла? Вѣдь я могу изъ него сдѣлать все, что мнѣ угодно.
Но мистеръ Осборнъ, казалось, ничего не понималъ. Онъ былъ погруженъ въ свои собственные планы, и воображалъ съ неизъяснимой отрадой, что никакая красавица во вселенной не устоитъ противъ его побѣдительнаго искуства нравиться и прельщать.
Слова, произнесенныя втихомолку милордомъ Тюфто вслѣдъ за Ребеккой и ея достойнымъ побѣдителемъ, были самаго энергическаго свойства. Сэръ Тюфто былъ раздраженъ до глубины души, и ревность просверлила насквозь его мужественное сердце.
Нѣжные глазки Амеліи были тоже съ великимъ безпокойствомъ устремлены на молодыхъ людей, растревожившихъ своимъ поведеніемъ ревниваго сэра Тюфто, но когда Ребекка вошла въ ложу, Амелія, не обращая вниманія на публику, встрѣтила свою пріятельницу со всѣми признаками душевнаго восторга. Она бросилась въ объятія милаго дружка въ присутствіи всего театра и передъ глазами генерала, который навелъ теперь свой лорнетъ на ложу Осборновъ. Мистриссъ Родонъ привѣтствовала Джоя съ пылкимъ увлеченіемъ, любовалась на стеклярусную брошку мистриссъ Одаудъ, на ея ирландскіе брильянты, и вѣрить не хотѣла, что это сокровище вывезено не изъ Голконды. Она шумѣла, хлопотала, юлила, суетилась, улыбалась одному, весело шутила съ другимъ, и не обращая, повидимому, ни малѣйшаго вниманія на ревнивый лорнетъ изъ противоположной ложи. И когда, послѣ оперы, наступило время балета (какая мимика могла сравниться съ ея собственными гримасами, и какой комедіянтъ могъ превзойдти ее въ искуствѣ дурачить своихъ ближнихъ?), Ребекка пошла въ свою собственную ложу, опираясь на этотъ разъ на плечо капитана Доббина… Нѣтъ, нѣтъ, услуги Джорджа нк нужны ей, какъ это можно? Джорджъ долженъ остаться съ своей милой, очаровательной, несравненной Эмми.
— Охъ, какая шарлатанка эта женщина! замѣтилъ честный Вилльямъ другу своему Джорджу, по возвращеніи изъ ребеккиной ложи, куда онъ проводилъ ее въ глубокомъ молчаніи, угрюмый и мрачный, какъ могильщикъ: она вьется и кружится, какъ змѣя. Замѣтилъ ли ты, Джорджъ, какъ она все это время старалась, говоря съ нами, бѣсить этого милорда?
— Фи! что это у тебя за понятія, Вилльямъ! Вздумалъ видѣть шарлатанку въ женщинѣ, которая безъ сомнѣгія будетъ служить лучшимъ укршеніемъ всякаго благороднаго круга! отвѣчалъ съ негодованіемъ Джорджъ Осборнъ, выставляя на показъ свои бѣлоснѣжные зубы, и закручивая свои надушенные усы. Ты не жилъ въ свѣтѣ, Доббинъ, и ничего не смыслишь въ этихъ дѣлахъ. Посмотри вотъ, какъ она весело теперь разговариваетъ съ этимъ Тюфто! Смотри, смотри, онъ покатывастся со смѣху. Какая шейка, какія чудныя плечики! Эмми, отчего у тебя нѣтъ букета? Здѣсь у всѣхъ букеты.
— Отчего жь вы сами, голубчикъ, не догадались купить ей букетъ? сказала брюзгливымъ тономъ мистриссъ майорша Одаудъ.
Мистриссъ Эмми и честный Вилльямъ Доббинъ поблагодарили ее отъ чистаго сердца за это простодушное замѣчаніе, сказанное во-время и кстати. Но съ этой минуты, обѣ леди, повидимому, потеряли веселое расположеніе духа. Амелія уничтожилась подъ вліяніемъ пышности, блеска и свѣтской болтовни ея блистательной соперницы, и даже мистриссъ Одаудъ, пораженная этимъ внезапнымъ появленіемъ великосвѣтской леди, утратила способность изливать свои чувства въ краснорѣчивой бесѣдѣ. Во весь остальной вечеръ она не проговорила уже ни одного слова насчетъ рѣдкостей и чудесъ въ своей родимой сторонѣ.
— Когда ты перестанешь играть въ карты, Джорджъ? сказалъ мистеръ Доббинъ своему другу черезъ нѣсколько дней послѣ замѣчательнаго вечера въ Оперномъ театрѣ,— вѣдь ты мнѣ обѣщалъ больше сотни разъ…