Первые гадости

— Но ведь я должна вам сказать несколько теплых слов, напутствовать определенным образом… — прервала Победу тетка Чудесникова.

— Я ему от вашего имени теплей вашего скажу утром, — прервала Победа регистратора.

— Но я за эти слова деньги получаю! — возразила Чудесникова.

— Хорошо! Собирайте бумажки, совершим обряд в гардеробе, — согласилась Победа. — Только не говорите моему жениху ни слова, он все равно по-русски не понимает. Просто ткните пальцем, где ему расписаться, и ручкой сделайте в воздухе вот такой знак.

— А кто он? — спросила Чудесникова.

— Какая разница, — объяснила Победа. — В любой нации есть люди, которые могут быть любой национальности.

Продравшись на голоса через ворох верхней одежды, они нашли веселую компанию, пьянствующую на полу.

— Кто тут жених? — спросила заслуженный регистратор, несмотря на замечание невесты и таинственные знаки, которые та подавала.

— Моя, — давясь водкой, ответил Кустым с перекошенной физиономией.

— Вы уверены? — спросила Чудесникова у трезвой Победы.

— Дайте ему поскорей закорючку поставить, — попросила невеста.

— Не подписывай! — сказал из угла сын эпохи.

— Я замуж хочу, — решила Победа — Живо подписывай!

— Не вздумай! — сказал сын эпохи.

— Никита, займись этим вечным придурком, — сказала Сени. — Что он людям свадьбу портит!

Чертиков оторвал комсомольский значок от пиджака Червивина забросил подальше со словами:

— Ищи! Ну! Ищи!

Но Червивин не шелохнулся и как будто не обиделся, не пожалел значка: у него их было много в запасе.

Тогда Чертиков достал из его внутреннего кармана партбилет и тоже забросил, напутствовав Червивина теми же словами.

Лишившись последнего защитника или, наоборот, врага (в голове жениха все смешалось), Кустым расписался во всех предложенных местах и жалобно попросил Победу:

— Поцелуй… Абдумбадрат…

— Я еще не закончила оформление и сама не расписалась, — ответила Победа — С Простофилом пока поцелуйся или еще с кем-нибудь: тут полно народу, — до моего прихода тебе хватит…

И лишь убрав паспорта и свидетельство о браке в сумку, Победа угомонилась и опомнилась.

— Пусть продолжают попойку, — сказала она Сени, — а у меня много дел, — хотя думала о том, как убить хоть немножко времени.

С улицы она позвонила домой и сказала:

— Папа, я вышла замуж, радуйся… Нет, сегодня меня не ждите… Где муж?.. В дороге, а твой жених пьет горькую с гардеробщиком…

Папа в тот момент плохо соображал, потому что придумал милую шутку в конце книги полезных советов: «Чтобы волосы росли купно и кучеряво, голову следует обильно поливать», — и искренне радовался, как кто-нибудь прочтет и улыбнется.

А Победа всплакнула, жалея родителей, вечером объявилась в квартире Аркадия, сказала его матери, что ей нужно переночевать и у нее есть на это право, а засыпая, похвалила себя: — Надо же, какая я отчаянная девчонка!..

Ночью ей приснился отрывок будущей жизни: «Не надо было заводить семью!» — ругалась она. «Не надо было жениться на сумасшедшей!» — ругался он…

…В час следующего дня Аркадий и Чекрыжников сошли на московский перрон, и только показались в городе, как капитан спросил:

— Где тут туалет?

— А тут везде туалет для приезжего человека! — ответил Аркадий. — Это же Москва, столица нашей родины!

— Например, вот эти кустики? — намекнул капитан.

— Отличное место! — рекомендовал Аркадий и проводил взглядом убегающего Чекрыжникова, потом бросил на скамейку вещмешок с нехитрым солдатским скарбом и сел перемотать портянку. А когда встал, мешка не было, зато из кустов — соседних с теми, в которых присел Чекрыжников, — ему сказали:

— Аркадий, я тебя люблю.

И за словами выпорхнула вполне счастливая Победа с объятиями.

Аркадий перепрыгнул через скамейку одним махом, и они сразу условились целоваться до тех пор, пока не вернется облегченный Чекрыжников.

Но капитан засел надолго, как образцовый «третий — лишний», поэтому Аркадий спросил о деле:

— Когда мы идем в загс?

— Мы вчера ходили, — ответила Победа, — ты уже мой муж по паспорту.

— Как я могу быть твоим мужем, если мой паспорт в военкомате, а по военному билету браки не регистрируют? — удивился Аркадий.

— Вот твой паспорт со штампом, а вот свидетельство о браке, так что не отвертишься, — объяснила Победа. — Видишь, муж мой — Аркадий Зиновьевич Чудин, расписался за него по необходимости Кустым Тракторович Кабаев, с фотографии смотрит Леня Чашкин, а прописка дана Ерофея Юрьевича Чищенного! Ловко?

Наконец, из кустов пришел запыхавшийся капитан Чекрыжников и первым делом спросил:

— Когда же свадьба? Я не задержал? И в горле пересохло.

— Мы опоздали, — сказал Аркадий. — Оказывается, я вчера, женился.

— Вот горе-то! — расстроился Чекрыжников. — И денег, как назло, в обрез на опохмелку.

— Нет, на свадьбу мы успеем, если поспешим. Мои предки физически не смогли бы все съесть за вчера, — сказала Победа. — Теперь мы им поможем тремя ртами, а Аркадий защитит меня от гнева папы и приставалы Кабаева грудью и аргументами.

Они взялись за руки и пошли в богатый дом Чугуновых, где томимый неизвестностью шлялся из угла в угол Тракторович, готовый и к смертельной схватке, и к поспешному бегству.

— Папа, — сказала Победа с порога, — хочешь не хочешь, стерпишь не стерпишь, полюбишь не полюбишь, но вот мой муж по закону и по совести. И дшс тоже никак не отвертеться.

Василий Панкратьевич уже сообразил, что его провели, как мальчишку, разговорами «Ты с нами не ходи», и к утру остыл, как чайник, редактируя любимую книгу.

— Вот этот? — спросил он.

— Нет, папа, — сказала Победа, — это капитан Чекрыжников.

— А-а, солдатик наш, — догадался Чугунов. — Покажи-ка, дочка, мне документы на всякий случай.

— Выбирай, какие понравятся, — сказала Победа.

— Подпись-то в свидетельстве поддельная, — намекнул Чугунов.

— А может, Аркадий ее своей признает, — подумала вслух Победа.

— Признаю, — сказал Аркадий, — моя подпись, не отвертишься.

— Может, и фотография в паспорте твоя? — намекнул Чугунов.

— Да, именно так я выглядел три года назад. Вот, Победа не даст соврать.

— Не дам, — сказала Победа. — Нечего врать, надо правду говорить.

— Ну и ладно, — решил Чугунов. — Все равно политика партии меняется каждый день, а я большевик закаленный и несгибчивый. Извини, Кустым, возраст меня подвел, да и редиску пора сажать почаще.

И никому больше не нужный, наряженный в дурака Кабаев убрался восвояси быстрым бегом и в слезах.

— Используя намеченную перемену в политике партии как повод, — сказали Аркадий и Победа, взявшись за руки, — мы заявляем, что наша любовь вступила в прагматическую стадию, отвечая потребности дня и нашим пожеланиям. Поэтому вы все поскорей садитесь за пиршественный стол, а мы пойдем делать ребеночка.

На дворе истекал соплями прохожих звонкий месяц март, Светка караулила на подоконнике проходящего кота, Чугунов и Чекрыжников пили на брудершафт, а новобрачные неистово занимались делом…

И в недалеком будущем — сердцем никто не постарел; задуманную песню пропели-таки до конца; самолеты исправно взмывали в край далекий, и улетающие вдаль — улетали вдаль, а прилетающие вблизь — прилетали вблизь; только под крылом самолета тоскливо перешептывались отщепенцы разных сортов, что вся эта жизнь — туфта, сказочки для слабоумных…

И все текло, и все по усам…