Страница 9 из 10
Красавица досадливо прикусила губу, смутилась, не находя слов, чтобы возразить, но ненадолго.
— Хорошо, ты больше не любишь меня, — горделиво вскинула она голову. — Это твое дело. Но я знаю, ты презираешь Сенона так же, как и мы, не скрывай этого! И, тем не менее, ты стал разящим кинжалом в его скрюченной подагрической ручке, его цепным псом, циничным наемным убийцей!..
— Я бы назвал мою должность "последний довод короля".
— Но он — негодяй и подлец! Хромой садист! Полное ничтожество! Мальчишка Райн, которого ты походя прирезал, как барана, был бы лучшим королем! Зачем ему служишь ты, который…
— Он отлично платит.
— Платит?.. Платит?.. Но я тоже могу отдать тебе всё… всё, что ты пожелаешь… Вот перстни, бриллиантовое колье, серьги, браслеты…
— Сожалею, но ваш широкий жест на самом деле ничего не стоит, ваше сиятельство. Я могу снять всё это с вашего трупа, — галантно склонил голову набок Фалько. — Мое же предложение гораздо более щедрое. Хотя, если быть точным, у меня их даже два.
И он одной рукой протянул герцогине кубок.
Во второй у него был окровавленный нож.
— Вам выбирать. Но помните: решение короля Сенона еще в силе. Подумайте о сестре и племянниках.
— Но… ты ведь не посмеешь тронуть меня… — с растерянностью и ужасом отшатнулась и вжалась спиной в равнодушную белую колону женщина. — Ты не имеешь права… Ты не можешь…
— На что поспорим, милая? — Фалько осторожно, почти нежно приложил лезвие к шее герцогини и улыбнулся.
Похожие гримасы безответственные гробовщики изображают на лицах своих клиентов месячной давности.
— Фалько, нет… — беззвучно, непослушными, занемевшими вдруг отчего-то губами умоляюще прошептал Найз вслед за женщиной в черном. — Нет, Фалько, прошу тебя, пожалуйста, нет, ты не имеешь права, ты не можешь…
— Так гореть тебе в аду, подонок!!! Тебе и твоему выродку Сенону!!! — отбросив манеры, ухищрения и кокетство, бешено выплюнула проклятие женщина, вырвала у Фалько кубок с ядом и несколькими крупными захлебывающимися глотками осушила до дна.
Что было дальше, Найз смотреть не смог.
Словно обезумевший, не разбирая дороги во тьме и слезах, он несся назад, сокрушая в клочья изящные кусты и только чудом не налетая на статуи и фонтаны. Тонкие ветки обжигающе хлестали его по лицу, раздирали его одежду и рвали бесчувственную кожу в кровь. Спотыкаясь о бордюры, он падал плашмя, разбивая колени и локти, но тут же вскакивал, беспорядочно взрывая руками нежные клумбы, раскидывая песок с шелковистых дорожек, и очертя голову мчался дальше.
Даже дворцовая ограда, внезапно возникшая у него на пути, не смогла замедлить его безумного бега. Глухой и слепой ко всему, кроме своего громадного и тяжкого, как мир, горя, Найз перемахнул через кованую решетку прямо на глазах у изумленного патруля и скрылся в густой липкой июльской ночи.
Если бы земля разверзлась у него под ногами, или стражник поразил его насмерть своей алебардой, или настал конец света, он не почувствовал бы, и даже не понял бы, что случилось, потому что самое ужасное, что только могло произойти в его короткой неяркой жизни, уже произошло. И смерть по сравнению с этим была бы благословенным избавлением.
"Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет", — исступленно колотилось сердце в горящей груди, готовой разорваться от огромности внезапной, ошеломляющей, опустошающей потери.
"Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет".
"Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет".
"Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет".
Нет.
Нет.
Нет.
И не было больше ни слов, ни мыслей, ни чувств, кроме этого пульсирующего, рвущей горячей болью слова, потому что если бы хоть на мгновение отвлекся он от тупого отрицания очевидного, то, наверное, сошел бы с ума, или умер, или разревелся бы, как последняя девчонка…
Нет.
Нет.
Нет.
Фалько никогда не плакал.
Фалько не позволил бы себе…
Фалько!!!..
Мучительный стон вырвался сквозь зубы мальчишки — словно раскаленное железо приложили к зияющей ране, и живые, брызжущие болью и кровью образы снова вспыхнули в воспаленной памяти Найза.
…женщина в черном, с полубезумными глазами, зажав рот руками, прижалась спиной к колонне…
…юный Райн, неуклюже ползущий к выходу…
…Фалько, блестящий, превосходный, безупречный Фалько, насмешливо преграждающий путь беспомощному герцогу, едва старше его, Найза…
…сбивчивая мольба Райна…
…сильные, уверенные пальцы, плавно сомкнувшиеся на рукоятке ножа…
…украденное с руки мертвого Танара кольцо…
…кровь, хлещущая из перерезанного горла мальчишки-герцога и заливающая белый мраморный пол…
…и снова юный Райн, неуклюже ползущий к выходу…
…кровь, заливающая белый пол…
…окровавленный нож, медленно царапающий белое горло герцогини…
…ворованное кольцо, покрытое кровью Райна…
…женщина в черном с полубезумными глазами…
…мальчишка-герцог…
…кольцо…
…нет…
…нет…
…нет…
НЕТ!!!!!!!
Этого не может быть.
Этого не может быть.
ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!..
Не верю.
Фалько никогда бы, ни за что, ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае…
Ведь это был Фалько?
Всем сердцем, всем существом своим Найз жаждал, чтобы вдруг случилось чудо, и оказалось, что наглый вор, безжалостный убийца, циничный наемник, за деньги продающий душу свою и тело подлому и жестокому правителю, был вовсе не Фалько, не его герой, кумир, идол, за которого он был готов идти в огонь, и в воду, встречей с которым он жил и дышал эти трижды проклятые три часа.
Да если бы у него был миллион жизней, он бы отдал за Фалько их все, сразу и не задумываясь! Ради него он был счастлив пойти на любые испытания, пожертвовать всем, отринуть все блага мира, с радостной улыбкой вытерпеть какие угодно муки!..
Но только не эти.
"…Фалько был человеком, каких рождается один на миллион…"
"…дай мне уйти, Тигр… Прошу…"
"…раз в сто лет…"
"…нет, не прошу — умоляю тебя…"
"…благородный, добрый, верный, отважный…"
"…дай мне уйти… Я не виновата… Ни в чем…"
"…честный, справедливый…"
"…п-прошу… П-пожалуйста… Услугу… П-прошу…"
"…с огромной, чистой душой…"
"…ты стал кинжалом в его скрюченной подагрической ручке…"
"…если он твой друг — он умрет за тебя…"
"…он отлично платит…"
"…он рядом — и ты чувствуешь, что с тобой ничего не может случиться…"
"…единственная услуга, которую я могу тебе оказать, парень…"
"…ты за ним — как за каменной стеной…"
"…на что поспорим, милая…"
НЕТ!!!..
Задыхаясь от бега и неизбывного, рвущего на части и яростно пожирающего его душу горя, Найз в изнеможении рухнул на землю, не заботясь о том, где он, и не видит ли его кто, уткнулся лицом, мокрым то ли пота, то ли от слез, в горячую сухую траву и застыл.
Фалько, Фалько…
Что ты наделал…
Как ты можешь так жить…
Ты, из всех людей на белом свете!..
Ты!..
И как жить теперь мне?..
Ты для меня был всем… Ты — это я… а я — это ты…
А теперь…
Что же будет теперь со мной?..
Как же я…
А что я скажу дяде Лимбе?!
При этой мысли сердце Найза в ужасе дернулось и пропустило удар.
Подумать только, еще несколько секунд назад он думал, что ничего хуже случиться уже не может!..
Зачем я рассказал ему о своих подозрениях, зачем?!..
Что наделал Я?!..
Как легко представить эту сцену…
Вот он заходит в домишко старика. После яркого летнего утра полумрак в единственной комнатушке кажется почти материальным, непроницаемым, как стена из обсидиана. Но постепенно глаза привыкают. Разбуженный скрипом рассохшихся половиц под ногами, тот открывает глаза, секунду смотрит перед собой, вспоминая события прошлой ночи. Потом осторожно приподнимается на локте, поворачивает худое заросшее лицо к Найзу и, не произнося ни слова, выжидательно смотрит на него, будто от того, что скажет сейчас он, зависят судьбы всего мира.