Страница 8 из 27
Предполагаю, что он был летчиком 11-го истребительного авиаполка, который в начале войны стоял в Кубинке и летал на самолетах Як-1. В этом же полку служил герой московской ПВО капитан П.К. Титен-ков, отличившийся при отражении первых налетов немцев на Москву: ночью 22 и 25 июля он сбил два Хе-11 1 лично и еще один бомбардировщик - в группе, а в последующих боях - еще 4 самолета противника. Почти за две недели до гибели Н.В. Гурьева, 10 октября П.К. Титенков не вернулся из боевого вылета, и 28 октября ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
А накануне, 27 октября, погиб еще один известный летчик московской ПВО ~ младший лейтенант, Герой Советского Союза В.В. Талалихин (177-й ИАП), который на год раньше отца окончил Борисоглебскую школу летчиков и успел принять участие в войне с Финляндией, где сбил 4 самолета противника. Ныне имена В.Талалихина и П.К. Титенкова можно встретить во всех книгах, посвященных обороне Москвы, а о том, кто такой Н.В. Гурьев, и что с ним произошло, мне не удалось узнать даже в музее авиагарнизона Кубинка.
Судьба этих и безвестных, и знаменитых летчиков-истребителей московской ПВО показывает напряжение воздушных боев в октябре 1941 г.
В эти дни отец быстро набирается опыта и увеличивает свой боевой счет:
24.10.41, МиГ-3, воздушный бой, 1 полет, 1 час, сбил Me-109 лично в р-не Тучково и в этот же день еще три боевых вылета на патрулирование;
27.10.41, МиГ-3, воздушный бой, 1 полет, 1 час 15 минут. Сбил Хе-111 в р-не Дорохово.
27.10.41, МиГ-3, воздушный бой, 1 полет, 1 час 10 минут
и затем еще два боевых вылета на патрулирование.
В конце этого дня, после четырех боевых вылетов и двух воздушных боев отец, очевидно, уставший до предела, совершил ошибку на посадке:
27.10.41, МиГ-3, Поломка: при пробеге по дорожке в конце пробега самолет скатился с дорожки и загряз, упал на нос. Аэродром Внуково. Экипаж - невредим. Причина - негодность аэродрома.
Об условиях взлета и посадки на этом аэродроме вспоминал П.М. Стефановский: «б 34-м ИАП меня всегда восхищало мастерство летного состава, овладевшим сложным в пилотировании самолетом. Летчики уверенно сажали его ночью на узкую тридцатиметровую рулежную бетонированную полосу Внуковского аэродрома, без освещения прожекторами, без посадочных огней, с одной только самолетной фарой. А грунт по сторонам рулежной полосы был мокрым, раскисшим. Это исключало всякую возможность скатывания на обочину».
Однако, через день, 29 октября, опять четыре боевых вылета.
Чтобы показать, насколько напряженной была летная работа в эти дни, когда, как следует из записок отца: «бои шли весь день и летчики, выйдя из боя, спешили заправиться, пополнить боезапас, снова взлетали в бой», он рассказывал такую историю: «Надо же было так случиться, что в это время у моего друга приключился понос. Он, бедняга, вернувшись из очередного вылета, заруливал на стоянку, и пока техники-механики готовили его самолет к новому вылету, он, спустив штаны сидел под крылом. А тут - ракета, и он, едва натянув эти самые штаны, снова лез в кабину. И так целый день».
Отец не знал того, что я узнал спустя много лет из авиационно-медицинской литературы. Оказывается, наряду с другими физиологическими последствиями непрерывных воздушных боев и связанных с ними перегрузками, потерей аппетита, бессонницей и многими другими, у летчиков может появиться и понос. То есть, в этом случае он имеет летно-боевые причины и является свидетельством летной доблести и честного выполнения воинского долга. Поэтому, знай об этом друг отца, он мог бы гордиться своим поносом, как старый воин шрамами от боевых ран.
В октябре, в разделе летной книжки «7. Сведения о награждениях» появляется отметка о первой боевой награде: За 100 боевых вылетов на истребление немецких стервятников, не имеющий летных происшествий - 5000 рублей.
О денежных наградах и выдаче водки за боевые вылеты. Полагаю, что это выплата помимо тех денег, которые были предусмотрены приказом Наркома обороны СССР И.В. Сталина от 19 августа 1941 г. «О порядке награждения летного состава ВВС Красной Армии за хорошую боевую работу и мерах по борьбе со скрытым дезертирством среди отдельных летчиков».
Этим приказом была установлена денежная награда летчику-истребителю за каждый сбитый самолет противника в воздушном бою - 1000 рублей. За три сбитые самолета противника летчик представлялся к правительственной награде,а за 10
- к званию Героя Советского Союза. Приказ предусматривал премии и награды летчикам-истребителям за штурмовые действия: за 5 вылетов на штурмовку - 1500 рублей, а за 15 - 2000 рублей и представление к правительственной награде. Вместе с тем, летчики, совершившие посадку с убранными шасси или допустившие другие действия, выводящие материальную часть из строя без уважительных причин, рассматривались как дезертиры и предавались суду военного трибунала. Последующим приказом И.В. Сталина от 17 июня 1942 г. «О действиях истребителей по уничтожению бомбардировщиков противника» было установлено: «Считать основной задачей наших истребителей при встрече с воздушным противником уничтожение в первую очередь его бомбардировщиков» и с целью поощрения летчиков-истребителей денежная награда за сбитый бомбардировщик повышалась до 2000 руб., а за 5 - летчики подлежали представлению к званию Героя Советского Союза. Отец рассказывал: «Начфин полка вызовет в финотдел и дает две ведомости: одна на получение денег за сбитые самолеты, другая - на перечисление их в Фонд обороны:
- Распишись в обеих.
- Хотя бы на пол-литра деньги бы оставил!
- Иди, иди, вечером получишь свои 100 граммов». Постановлением Государственного Комитета Обороны (ГКО) от 22 августа 1941 г. и соответствующим приказом Наркомата обороны СССР от 25 августа 1941 г. «О выдаче военнослужащим передовой линии действующей армии водки по 100 граммов в день» было предусмотрено, что «Летному составу ВВС Красной Армии, выполняющему боевые задания, …водку отпускать наравне с частями передовой линии». Поэтому летчикам полагалось сто граммов водки каждый день вечером после боевых вылетов. По словам отца, они как-то заметили, что один из них после ужина навеселе явно не на сто грамм, а значительно больше. Допросили его по-свойски:
- Признавайся, где берешь?
- Ребята, все равно, всем не достанется!
- Ты говори, а мы разберемся. И он рассказал, что старается первым придти на ужин. Как обычно официантка сразу подходит с трехлитровым чайником водки, наливает ему сто грамм в стакан и идет на раздачу за ужином.
Наш герой выпивает и сразу же наливает в стакан воду из графина. А тут и официантка с закуской. Он ей: - Ну что такое сто грамм для летчика? Я сегодня пить не буду, а завтра ты мне двести нальешь. Официантка без слов выливает содержимое стакана в чайник. Поклевав гуляш, ловкач опять зовет официантку:
- Знаешь, завтра меня могут сбить, водка пропадет! Давай, все-таки, я ее сегодня выпью. И получает еще сто грамм.
- Если мы все так будем делать, то половина полка будет пить одну воду!
Посему летчики решили, что такое серьезное дело, как раздача водки, официанткам доверять нельзя и выбрали разливалу из своих рядов. Им оказался мой отец. Он гордился этим не меньше, чем государственными наградами.
ГКО и Наркомат обороны СССР также были озабочены совершенствованием установленного в августе 1941 г. порядка хранения и выдачи водки войскам действующей армии. Однако, в отличие от летчиков 34-го ИАП, которые эффективно решили эти вопросы раз и навсегда, ГКО и Наркомат вынуждены были неоднократно возвращаться к ним, дополнительно принимая соответствующие постановления и приказы в мае, июне и ноябре 1942 г., а также в мае 1943 года.
Как следует из летной книжки, в начале ноября постоянные боевые вылеты на патрулирование и очередной воздушный бой:
5.11.41, воздушный бой, 1 полет, 30 минут.
6 ноября, по свидетельству историков, немцы предприняли попытку сорвать празднование годовщины Великой Октябрьской революции: «В 15 часов они бросили на Москву 250 самолетов… Первыми на перехват вылетели летчики 34-го истребительного авиаполка. …Ни один самолет врага не прорвался в тот день к Москве… В 18 часов 40 минут был дан отбой воздушной тревоге, а в 19 часов на станции метро «Маяковская» началось торжественное заседание Московского Совета». В летной книжке отца в этот день короткая записью боевом вылете: