Второй потоп

— Володя, в кабину, Стас, в кузов, прикрывать будешь.

Стас кивнул и легко запрыгнул в тентованный кузов. Как оказалось, место для тылового охранения здесь уже было оборудовано, на ящике сидел еще один скелет. Стас понял, что он умер мгновенно, ни одной гильзы, ни одной раны, он просто умер, не сделав ни одного выстрела.

— Спасибо тебе, родной, — сказал вслух Стас и аккуратно, стараясь не растерять ничем не скрепленные кости, выгрузил пассажира наружу. — Оставайся со своими погибшими товарищами и родственниками. Прощай. Владлен, я готов, — занимая место стрелка, крикнул Стас.

И тут же почувствовал, что его голос «дал петуха». Ему стало жутко страшно, страх проникал в сердце и не уходил оттуда. Стас не знал, что это, но чувствовал, что еще несколько минут и ехать уже никуда не придется. И тогда он набрал полные легкие воздуха и, перекрикивая двигатель, закричал:

— Владлен, гони!

Видимо, не только он почувствовал нечто, идущее от спуска в подвал, в который они так и не заглянули, было мало времени — Володя нашел коробки с кофе и чаем и просто закидал их в кузов, выбрасывая оттуда просроченные консервы. Остальные ему помогали, и так и не обследовали помещение до конца. А зря. В подвале было нечто, и теперь оно проснулось. Разведгруппа Клана неосторожно, по незнанию вторглась во владения чего-то могучего и беспощадного, по причине незнания и непонимания этого слова. Стас инстинктивно выхватил из кармана старую противотанковую гранату и швырнул ее прямо в проем, ведущий вниз, подвала. И тут Стас услышал удар, оказывается, машина уже ехала и только что снесла остатки ворот. Потом еще один удар, это Владлен сходу протаранил баррикаду. К счастью, кто-то придумал прикрепить нож от бульдозера впереди машины, и именно этот нож сшибал все препятствия. И тут их догнала взрывная волна, а следом полная злобы и ненависти волна ужаса. Сердце Стаса замерзло в одно мгновение. Он видел, как машина вильнула в сторону и, медленно покатившись, уткнулась во что-то твердое, удар был силен. Стас рухнул грудью на пулемет, точно так же, как и предыдущий стрелок. Теперь он знал, что случилось со всеми этими людьми, и почему истрачено так мало патронов. Он только не успел узнать, как выглядит то, что заставило его умереть от страха. Свет померк, и Стасом овладела холодная тьма. Он видел свое прошлое, он видел все то, что хотел забыть:

Ему снова пять лет, отец бьет мать по лицу. Красивая, еще не старая женщина, падает, а он продолжает лупить ее ногами.

Ему семь, отец пьяный валяется в луже перед подъездом, а Стас пытается его поднять.

Одиннадцать. Стасу зашивают рваную рану на ноге, шьют без наркоза, слезы катятся по щекам мальчишки. Но он молчит.

Тринадцать. Он идет за гробом друга, забитого насмерть в подворотне подонками. Он уже не плачет, но страх и боль все сильнее стискивают сердце.

Пятнадцать. Его бьют те же парни, что убили его друга, бьют ногами, он пытается прикрыть лицо, но его бьют по рукам, а когда не остается сил закрываться, бьют по лицу, превращая его в кровавую маску. Это расплата за правду. За два года, проведенные в колонии, эти подонки стали еще более жестокими. Угасающим взором, лежащий на земле парень, видит, как мимо равнодушно идут прохожие.

Опять пятнадцать, он смотрит в зеркало на свое лицо, его только что выпустили из больницы, понадобилось три пластических операции, чтобы собрать его заново. В глазах бушует пламя мести. Подонки опять остались безнаказанными, а значит, пора привести закон в соответствие с моралью.

Все те же пятнадцать. Он стоит и смотрит, как горит деревянный дом, в котором заперты его обидчики. Но они даже не почувствуют огня. Они пьяны и обколоты. Собаке — собачья смерть. А Стас стоит и смотрит на языки пламени, вырывающиеся из окон. До пожара всего тридцать метров, он наблюдает за ним с крыши, стоящей рядом пятиэтажки. А за спиной стоит девушка…

Стоп! Не было девушки, он был один! Стас пытается обернуться, но не может, а она, наоборот, кладет ему на плечо руку. И страх содеянного отступает.

Ему семнадцать, отец валяется в ванной, он мертв, захлебнулся в пьяном бреду. И снова за спиной девушка, и снова страх отступает.

Стасу двадцать, он стоит у окна и смотрит, как полыхает его город, страх сжимает сердце ледяными тисками, оно уже перестало биться, ноги подкашиваются, в глазах мутная пелена. И тут ему на плечо снова кладут руку, сердце нехотя начинает биться, взгляд мутный, но он видит прямо перед собой расплывчатый девичий образ, длинные вьющиеся пшеничные волосы, зеленые глаза.

— Яна, — со стоном произносит он, — как я рад, что ты жива, я всегда знал, что все это сон.

Но образ тускнеет, взгляд проясняется, рядом с ним стоит Владлен и аккуратно теребит его за плечо.

— Черт, это был всего лишь сон, — разлепив ссохшиеся, потрескавшиеся губы произносит он.

— Это был не сон, — мотнув головой и протягивая Стасу бутылку с водой, говорит шепотом Владлен.

— Где я, что случилось? — сделав несколько глотков, спросил Стас.

— Мы в сорока километрах от Тобольска. Пришлось из города спешно сматываться. Нам еще повезло, что это было одно. Тебе достался основной удар, но ты парень крепкий, выжил, а вот Володе, которому досталось всего ничего, не повезло. Помер он. Мгновенно. Я был в отключке секунд сорок, но если бы был не седым, то обязательно бы им стал. Жутко все это. Теперь понятно, как умерли все эти люди на складах.

Стас только кивнул.

— Где тело Володи? — боясь, что Владлен оставил его в городе, спросил Стас.

— Не беспокойся, — поняв, что Стас имеет в виду, произнес разведчик, — я его забрал, похороним по законам Клана, как героя.

— Очнулся? — подходя к кабине, спросил Семен.

Лицо у парня было грустное. Стас знал, что они с Володей были лучшими друзьями, и хорошо понимал, что такое для Семена смерть друга, но ничего не мог поделать. Эта разведка превратилась в катастрофу. Сначала изгнание Демида, затем смерть Володи. Стоила ли эта поездка этих жертв?

— Не вини себя, — перехватив его взгляд, произнес Владлен, — не твоя это вина, и поездка того стоила. И даже не из-за этой машины, и не из-за того, что в кузове, а вот из-за этого. — Он протянул Стасу общую тетрадь, исписанную сначала аккуратным, а затем торопливым почерком. — Хоть меня мама и учила не читать чужих писем и дневников, но это адресовано именно нам: тем, кто ее найдет, тем, кто захочет прочесть, тем, кто найдет в себе силы бороться дальше. Там есть несколько интересных мест, автор последних строк подробно описал последний бой коммуны, трагично и очень познавательно. Если подобная тварь явится, нужно придумывать оружие против нее, и если я правильно понял, они боятся огня. Но важно не это. Тут вот, — Владлен открыл дневник посредине, — рассказано о довольно большой группе людей, почти двести человек, которые покинули умирающий город, чтобы основать новый поселок подальше от людей. Эту тетрадь вели с момента изменения. Здесь ты найдешь все, что случалось с ними и кое-что новое. Но, похоже, мы не одни. И вот еще что, автор второй части говорит, что твари, которых в городе было много, преследовали уходящих, а как только те миновали последние дома, тут же отставали. Он думает, что твари прикованы к городам. И это, по его словам, случалось не раз и не два, уходили одиночки, пробиваясь сквозь врагов, но когда переступали городскую черту, все твари возвращались обратно, охотиться на оставшихся. Это, кстати, я проверил и на себе, ведь мы не успели уехать из города до сумерек, и твари тут же атаковали машину, словно понимая, что там еда. Когда я вылетел из города на предельно возможной скорости, весь ковш был в их крови. Так вот, едва кончились дома, они тут же отстали. Несмотря на огромные потери, я переехал как минимум полсотни, они не стали преследовать. Возможно, именно этот факт, что они не могут покинуть город, и спасает наш Клан и ему подобные. Ты был прав, из города мы свалили вовремя. Ты спас много людей. Я даже завидую тебе белой завистью.