Страница 8 из 21
— Солдат пойдёт, — учительница делает паузу длинную-длинную, а может быть, Валентину так кажется от нетерпения, — к Валентину. Да, да, — и она протягивает ему солдатика на своей узенькой ладони и улыбается. И Валентин вскакивает и бежит к учительнице и берёт солдатика, зажимает его в руке и не выпускает всю дорогу, пока несётся, перескакивая через лужи, к себе домой. И прямо с порога он кричит:
— Мама! Сашка! Идите скорее сюда! Мне дали солдатика.
И они появляются в коридоре, мама — с кисточкой, она оторвалась от своих рисунков, Сашка — с самосвалом, гружённым пуговицами из маминой шкатулки.
— Вот, смотрите. — Валентин разжимает кулак, солдатик смотрит на всех своими маленькими смелыми глазами. — Это награда за старание. До понедельника будет мой солдатик. И не вздумай, Сашка, его куда-нибудь задевать.
— Не, не задеваю. — Сашка понимает тоже, что не простой это солдат.
А мама видит, как радуется её старший сын. И мама говорит:
— Сейчас закончу работу и будем с вами печь печенье. Потому что успех — это праздник. И ты, Валентин, молодец.
Они вертелись на кухне, и мама их не прогоняла. Позволила Валентину месить тесто. А Сашке разрешила вырезать формочкой звёзды, сердечки и полумесяцы. Некоторые печенья он вырезал специальными металлическими формочками, похожими на те, которыми играют в песок во дворе. А другие — просто стаканом.
Мама разрешила попробовать румяное тёплое печенье, потому что оно так вкусно пахло, что удержаться не было никакой возможности. И хотя мама терпеть не может, когда её дети таскают сладости перед ужином, она махнула рукой:
— Ладно, праздник — это праздник. Но — по одному, не больше. Саша, не прячь, я же вижу. Ну что за привычка?
Вечером папа поставил перед собой солдатика, внимательно посмотрел на него, потом внимательно посмотрел на Валентина:
— На нашем корабле полный порядок. Правда, сын?
Папа был очень доволен, и Валентин был доволен, и все были довольны. Когда у человека успех — это радость, тут и говорить нечего.
— А почему именно солдатик? — спросил потом папа. — А, Валентин?
— Учительница говорит, что должна быть игрушка, у которой не крутятся руки и ноги, а то могут нечаянно оторваться. Или голова, мало ли…
— Та-ак. — Папа подумал немного, допил третью чашку чая и сказал: — Знаешь, в этом есть резон. Но не только потому дают вам солдатика. Нет, не только потому, что нет у него вращающихся деталей.
— А почему, папа?
— А потому, я думаю, что солдат — это пример терпения, упорства и умения побеждать. Во всём победа — и лень победить, и рассеянность, например. Вообще победа над собой, так я думаю.
…Валентин и Сашка играли в войну, и солдат вместе с другими участвовал в атаке. Сашка назвал его Серёжей. Он кричал:
— Серёжа — вперёд! Отделение — к бою! Огонь! — И ещё морскую команду: — Право руля!
Морская не очень подходила, но зато она была морская.
Потом солдат Серёжа ходил в разведку вместе со своим командиром Валентином. Они очень ловко всё разведали, и их никто не заметил. Проползли по всему коридору до кухни и обратно.
— Молодец, солдат Серёжа! — похвалил командир Валентин.
— Молодец, солдат Серёжа, — повторил Сашка. Он тоже, конечно, был командиром, только Валентин был главнее.
А солдатик весело улыбался и крепко держал свой автоматик.
Наконец наступил вечер. Сашка лёг спать, уже и Валентин собирался укладываться, но решил перед сном убрать солдатика в ранец. Потому что завтра, в понедельник, его надо вернуть учительнице. Такое правило, и, хотя отдавать, честно говоря, не хочется, — ничего тут не поделаешь.
А может быть, Валентин скоро опять окажется очень старательным и снова получит Серёжу.
И в этот момент выяснилось, что Серёжа пропал.
У Валентина даже пальцы похолодели. Как это могло случиться? Куда он делся? До самого вечера он видел солдатика, играл в него, смотрел на его весёлое лицо и бравую осанку. Валентин искал везде. Под диванами, и за шкафом, и под папиными книжными полками, и в ванной. Нигде, нигде не было солдата Серёжи.
В детской стояла полная коробка разных солдатиков, но они все были пластмассовые, совсем другие. А тот солдатик, которого дала Лариса Александровна, был металлический, особенный. И все ребята, которые получали его в награду, в понедельник приносили его обратно. Им тоже, наверное, не хотелось приносить, но правило есть правило. Даже Кирилл всхлипнул, но вернул. И только он, Валентин, куда-то задевал солдатика Серёжу. Ну что он скажет Ларисе Александровне? И что скажет ехидина Сонька? «Вечно этот Валентин, — скажет она, — всё у него не как у людей».
Валентин в пятый раз полез под мамин письменный стол.
— Что ты ищешь? Почему спать не ложишься?
Мама работала. Она рисовала яркую птицу, похожую на павлина и немного на жар-птицу. В другое время Валентин обязательно бы пристроился за маминой спиной и внимательно разглядел бы эту роскошную птицу с золотым хвостом и маленькой светящейся короной. Перья волшебной птицы отливали зелёным, синим и розовым. И конечно, Валентин бы полюбовался картинкой. А мама бы сказала: «Перестань, Валентин, сопеть мне в ухо. И нечего заглядывать через плечо — художники этого не любят». Но всё равно маме было бы приятно, что сыну нравится её работа.
И ей совсем не нравилось, что он лезет по её ногам под стол, и что-то ищет, и не находит, и лезет обратно.
Он вытащил оттуда Сашкин волчок, кубик, колесо от старой пирамидки. Солдатика там не было.
— Что ты потерял, скажи наконец!
— Ничего особенного. — И он влезает на стул, чтобы посмотреть на шкафу: вдруг Серёжа каким-то образом оказался там? Но и там его нет.
— Тогда не мешай работать. — Мама склонилась над своей птицей. — Отправляйся спать.
Валентин понуро идёт в детскую. Неужели он не найдёт Серёжу? Лезет под Сашкин диван, суёт голову в темноту, включает электрический фонарик. Под диваном очень уютно, вот лежит папина отвёртка, которая потерялась ещё на той неделе. Вот красный мячик, который они с Сашкой давно перестали искать.
А над головой Валентина, уютно посапывая, спит маленький Сашка. Вот он повернулся на другой бок, скрипнул диван, — и сейчас опять начнёт едва слышно посапывать.
Но Сашка вдруг говорит:
— Я тоже адмирал. — Это он, конечно, во сне. Снятся Сашке морские небывалые сны. Адмирал. Спи давай. И тут Сашка вдруг совсем не сонным голосом спрашивает: — А чего это ты взял мой фонарик без разрешения? Мне его на день рождения подарили, а ты берёшь. И включаешь. И лезешь под мой диван. Зачем?
— Да спи ты. Надо найти обязательно, очень срочно, одну вещь, то есть не вещь. Ты не поймёшь, спи.
— Не пойму? Почему это?
Сашка сидит, взъерошенный, в свете фонарика, очень маленький, тёпленький, с пухлыми щеками. Ну совсем малыш, и Валентину жалко, что он нечаянно разбудил брата.
— Всё, Сашка. Искать бесполезно — пропал он куда-то. И придётся мне идти без него. Стыдно, конечно, и неприятно. А что делать-то? Правда, Сашка? Если ничего нельзя сделать — то ничего и не сделаешь. Буду укладываться. Спокойной ночи, Сашка.
Маленький брат опускает свою взлохмаченную голову на подушку. Уснул. Маленькие не знают забот — вот и засыпают мгновенно.
Но вдруг Сашка говорит:
— Ты Серёжу-солдатика ищешь? Серёжу надо, что ли? А зачем его отдавать в школу? Ему и у нас хорошо, правда же?
И тут Валентин чувствует: не догадка это и не подозрение, а что-то такое он чувствует, улавливает почти неуловимое в сонном Сашкином голосе. То ли лукавство, то ли секрет какой-то…
И Валентин бросается к Сашке и хватает его за плечи:
— Сашка! Ой, Сашка, смотри у меня!
— Чего — смотри? Чего — смотри? Я хотел как лучше…
— Отдай сейчас же, слышишь? Я тебя вижу насквозь, Сашка.
— Пожалуйста, — как ни в чём не бывало отвечает младший брат. Он суёт руку под подушку и достаёт солдатика, целого и невредимого. — Бери, бери. Для родного брата солдатика пожалел. Гаси сейчас же мой фонарь, батарейка сядет.