Страница 5 из 9
— А может быть, планета таким образом пытается сократить численность людей?
— Мариночка, — врач по-прежнему смотрел не на свою собеседницу, а куда-то вдаль, — это философия. А врач не должен философствовать. Врач должен ставить правильный диагноз и хорошо лечить.
— Вы правда так думаете? — удивилась Марина.
— Нет, конечно, — усмехнулся Максим, — но слишком много размышлений на пользу вам не пойдет. Да и потом, ну допустим, природа не справляется с таким количеством народа. Если это действительно так, что вы предлагаете сделать, расстрелять лишних?
— Ну не столь радикальные шаги, полагаю, но что-то же можно сделать, как-то регулировать этот процесс можно?
— И вы это говорите, живя в стране с отрицательной демографией? Позвольте этому процессу, как вы выражаетесь, регулировать самого себя. Вам-то зачем задаваться этим вопросом? У вас что, других проблем в жизни нет? — Максим первый раз за все время разговора посмотрел на Марину.
Девушка была более чем удивлена, хороший знакомый, коллега-врач предлагал ей не думать о здоровье людей, а пустить все на самотек.
— Максим! — Марина пыталась скрыть легкое раздражение, — наверное, именно потому, что у меня слишком много проблем, я и задумываюсь над этим вопросом.
— Марина Петровна, — самодовольно улыбаясь, начал Максим, — какие конкретно предложения у вас есть, вы можете как-то проверить вашу догадку? Возможно, если вы внятно аргументируете свою точку зрения, я вам помогу, и если все пройдет хорошо, мы получим Нобелевскую премию. Так что?
— Что — что? — удивилась Марина.
— Какие есть предложения? — переспросил Максим.
— Для вас, Максим, никаких, — Марина уже не могла сдерживать раздражение, — приятного дня.
Она развернулась и пошла обратно. До конца дня Марина размышляла над словами коллеги. А действительно, что может она, хрупкая женщина? Может ли она сделать что-то для этого мира полезное? Да и так ли это миру необходимо? Перенаселение преимущественно распространено в развивающихся или вообще неразвитых странах. Там, где людям больше нечего делать, им остается только размножаться, и наоборот, развитые страны дают совсем небольшой прирост населения.
— А давайте обсудим все это за ужином, что вы сегодня вечером делаете?
— Стыдитесь, Максим Анатольевич, стыдитесь, — засмеялась Марина, — я вам такие вещи говорю, а вы все о плотском.
— Отчего же, — засмеялся в ответ Максим, — о плотском думаете вы, я же предложил вам просто поужинать.
— Спасибо, мне еще в лабораторию, — улыбнулась девушка.
— Вы как всегда бежите. От чего же вы бежите, прекрасная Марина? — Коллега лукаво прищурился.
— От вас бегу, Максим, от вас… — Марина торопилась попрощаться с врачом.
— Интересно, чем же я так насолил вам, — удивился реакции Максим, — неужели только тем, что не размышляю всерьез над глобальными проблемами человечества и не пытаюсь найти пути их решения?
— Зачем вам просить об этом, Максим? Сколько раз вы предлагали мне поужинать? Сколько раз я отказывалась? Если вы строите свое суждение о девушке только в контексте количества отказов, то мне очень жаль вашу избранницу, если она, конечно, появиться когда-нибудь. — Марина засмеялась. — Что до меня, то я стараюсь не бегать. Вы же врач, Максим, должны знать, что бег давно уже признан не самым полезным видом спорта для профилактики инфарктов. Поэтому я предпочитаю, по рекомендациям тех же ученых, избегать встречи с этим очень, кстати, помолодевшим недугом при помощи неспешных пеших прогулок, чего и вам советую.
На этих словах Марина рассталась, наконец, с Максимом и, довольная собой, вышла из подъезда поликлиники.
Глава 8
— Отец Никита? — спросил незнакомый голос в трубке.
— Он самый, — улыбнулся Никита. За сколько лет он так и не привык, что его называют «отец».
— Добрый день, — сказали в трубке, — меня зовут Петр Захаров, я работаю на телевидении, хотел вас пригласить к нам на эфир.
После небольшого рассказа о том, на каком канале и в какую передачу он приглашает Никиту, собеседник сказал:
— Мы готовы вам заплатить за участие в программе.
«Опять работа… — подумал Никита. — Все-таки все больше и больше людей воспринимают священников как работников церкви».
— Нет, — он улыбнулся, — платить мне не обязательно. Расскажите лучше, почему вы позвонили именно мне, и кто вам дал мой номер?
— Я живу рядом с церковью, где вы служите, наблюдал за вами несколько раз, видел, как вы беседуете с людьми, и мне показалось, что именно вы лучше всего подойдете для темы нашей программы об абортах и эвтаназии. — Петр говорил быстро, почти скороговоркой, он считал, что если выплеснуть на человека сразу много информации, человек согласится с тем, что ему предлагают, из-за врожденной вежливости. И еще Петр был убежден, что вежливых людей намного больше, чем грубых, и этим грех не пользоваться. — Да, и еще к вам очень хорошо относятся люди.
— Спасибо, — сконфузился Никита, — а что касается вашего предложения, то мне нужно немного подумать, ну и, конечно, спросить благословение наставника.
— Приходите обязательно, отец Никита, — продолжал уговаривать Петр, — мы в вас очень заинтересованы.
Никита попрощался, положил трубку и снова погрузился в свои размышления. Он подошел к окну. По полупустым дневным улицам прогуливались молодые мамы с колясками. Многие матери прививают веру в Бога своим детям с самого раннего возраста, говорят им, что нужно жить по законам Божьим, верить в Него, надеяться на Него, потому что иногда больше никто, кроме Него, не поможет. Никита вспомнил свою бабушку, которая при любом случае спрашивала его: Илюша, а ты в Бога веришь? Илюша кивал и уходил. Он старался избегать подобных разговоров с любимой бабушкой, он знал, что ей было важно привить ему веру. Набожная бабушка считала, что приучая внука к вере, спасает его, дает ему шанс получить заветный билет в рай.
Но он также понимал, что почти полностью разочаровался в Боге, когда произошла катастрофа всей его жизни. Никита вновь обратился к той фотографии: Светловолосая, навсегда двадцатипятилетняя Света смотрела на мужа такими живыми, наполненными радостью и оптимизмом глазами. Она прижимала к себе пятилетнего мальчика без переднего зуба. Такой же, как и мать, светловолосый Артемка махал папе рукой из какого-то теперь другого мира. Вот уже столько лет Никита не мог себе простить этой поездки, еще больше он не мог простить себе, что отпустил их в тот день одних. Иногда это случается, иногда это случается даже на цивилизованных и, в общем-то, безопасных курортах. Артем в тот день очень хотел на море, а как московский ребенок может не хотеть на море? Никита, не переносящий жару, накануне получил свой первый тепловой удар, поэтому идти на море в полдень казалось ему неразумным. Света тоже совершенно не хотела выводить ребенка на улицу в самое пекло, но Артем ныл и ныл. Материнское сердце не выдержало и они стали собираться, договорившись с сыном, что большую часть времени он проведет в тени под пальмой, Света наспех собралась, и они ушли. Как потом выяснилось, все случилось очень быстро.
Какой-то пьяный турист, слишком сильно разогнавшись на скутере, отвернулся буквально на несколько секунд, и… Если ни один волос не упадет без воли «отца небесного»! Как это понять, что он позволил снести полчерепа и раскидать мозг невинного младенца по лицу матери и жены одного из самых преданных своих слуг! Как это понять? И тем более принять!
Чтобы построить правильную, спокойную жизнь и семью, нужны годы, иногда десятилетия, чтобы все изменилось, иногда достаточно нескольких секунд. Артем умер сразу, Свету отвезли в больницу, ей не хотели ничего говорить, но чуть придя в себя, она и так все поняла. Провалилась в забытье и ушла за Артемом. Кто-то из родственников сказал, что ушла она специально, помогать сыну становиться ангелом.
Никита тоже провалился, провалился в какую-то рутинную кашу, которая затягивала с каждым днем все сильнее и сильнее. Он забросил свою контору, почти не выходил из квартиры, ежесекундно задавал себе один и тот же вопрос, ежесекундно проворачивал в голове сотни схем, как бы мог изменить тот день. В один прекрасный день он вышел из квартиры, но до магазина так и не дошел, а зашел в небольшую часовню. Там он и понял, чему должен посвятить свою дальнейшую жизнь. Он решил, что должен спасти хотя бы две жизни, избавить каких-то других людей от тех мук, которые мучили его самого.