К познанию России

Что касается чисел 30-го столбца, т. е. числа лиц с низшим школьным образованием, то их в России уже около 26 млн, т. е. около 20 %.

Конечно, лучше бы было, если бы образование, хотя бы первоначальное, в особенности приноровленное к жизненным потребностям, т. е. не только к грамоте и счету, но и к каким-нибудь практическим делам, было широко распространено в России, но ставить задачу «всеобщего народного начального обучения» на такую настоятельность, какую ему придают в настоящее время у нас очень многие, я, признаюсь, не согласен прежде всего по той причине, во-первых, что для этого нужны большие народные средства, а во-вторых, – что, пожалуй, еще важнее, – нужны хорошо подготовленные и приноровленные учителя, которые внушали бы начинающим учение благие начала, а ни того, ни другого пока нет. И пока надежные начальные учителя не подготовятся и средства не соберутся – затевать всеобщее обучение, мне кажется, совершенно нецелесообразным, хотя я очень хорошо понимаю и всей душой желаю, чтобы семена истинного просвещения, направленного на добро и пользу, распространились, по возможности, во всем народе; думаю даже, что при существующей неподготовленности и партийной сутолоке можно загноить немало добрых семян, издавна и наследственно плодившихся в народе. Начинать, мне кажется, следует не с этого конца, а преимущественно с того, при помощи которого развивается народный достаток, так как только через развитие этого достатка, происшедшего, несомненно, за последние десятилетия (после освобождения крестьян, проведения железных дорог и т. п.) и выразившегося явно в миллиардном вкладе сберегательных касс, сама собой выступит народная потребность в образовании, потому что народ уже давно понял (полагаю, что со времен введения христианства) пользу распространения истинного просвещения. Нельзя, однако, забывать, что пока простая грамотность распространена всего у 20 % жителей.

Еврейская школа. Гравюра XIX в.

Эти последние в обычном обиходе крестьянской жизни настолько могут выигрывать, что от него чаще всего отходят в другие области деятельности, в особенности промышленные, где даже простая грамотность да умение считать становятся, очевидно, полезными и даже необходимыми.

Поэтому стремиться к так называемому «всеобщеобязательному образованию», т. е. к бесплатному обучению всех детей, не могущих получить на свои средства начального образования, должно всемерно, но пути к этому одни: надо сперва увеличивать условия накопления достатка в народе (чтобы – без особых налогов – стремились учиться и могли это выполнять) и постепенно подготовлять хороших учителей для элементарных, или народных, школ. Не закрываю глаза на то, что и эти задачи трудны, но вполне убежден в том, что из безысходной на вид дилеммы образованности (для накопления богатств нужно образование, а для образования нужны накопленные средства) выход возможен – особенно для страны природно богатой – только со стороны накопления богатств и подготовки учителей, а прямо браться за всеобщее образование, не имея ни денежных средств, ни учителей, просто неразумно. Идя с недолжного конца, непременно достигнем того, что в образовании разочаруются и народ сочтет его ненужной обузой, препятствующей при сложившихся условиях нормальному течению постепенных улучшений, так как нельзя же забыть, что нам надобно расселиться как можно пошире, чтобы быть как можно поближе к земле, а для некоторых тогда, при наших-то зимах, никакой не будет возможности далеко посылать малых детей в школу.

Татарская школа в Шуше. Гравюра XIX в.

Оставляя, ради краткости всего изложения, и этот важный предмет в тех намеках, которые вырвались, остановлюсь на столбцах 31 и 32. Общая сумма лиц, получивших среднее и высшее образование, достигает 1,44 млн, т. е. превосходит 1,1 % числа всех жителей. Это отношение можно было бы считать не то что достаточным, но пока удовлетворительным, если бы наши средние и высшие учебные заведения были в ином состоянии, чем то, в котором они теперь находятся, так как, вероятно, всем внимательным лицам хорошо известно, что многие из окончивших у нас средние учебные заведения за последнее время лишены даже настоящей грамотности, т. е. не умеют писать как следует. А высшие учебные заведения подготовляют таких практических деятелей, особенно нужных в настоящее время России, которые зачастую не любят своего дела, плохо понимают русские местные потребности и не умеют их изучить сколько-нибудь самостоятельно и разумно к ним приноровляться.

Корень дела едва ли не лежит в недостаточности всей современной подготовки профессоров, а это зависит немало от плохой их (и всяких иных наставников) обеспеченности, ведущей начало от общей нашей бедности. По этой причине мне кажется наиболее настоятельной в деле образования надобностью современной России учреждение высших училищ наставников, готовящих преимущественно учителей для средних учебных заведений и подготовляющих будущих профессоров высших учебных заведений, а попутно и наставников для сельских школ. Но этот предмет я рассмотрел подробнее в особой брошюре под названием «Проект училища наставников» (1906), представив этот проект на благоусмотрение бывш. министра народного просвещения графа И. И. Толстого.

Не останавливаясь более над этой, по-моему, настоятельной и важнейшей нуждою обновляющейся России, обращусь к таблице и укажу на то достойное примечания отношение, которое существует между мужчинами и женщинами, получившими среднее и высшее образование. Первых 884 тыс., а вторых 557 тыс., т. е. на 8 мужчин, получивших среднее и высшее образование, приходится 5 женщин с таким же образованием. Это прекрасный признак, показывающий совершенно явно, что ищут образования у нас в настоящее время не только для дипломов, но и прямо для потребностей жизни, потому что обучавшиеся в средних и высших заведениях женщины лишь в немногих случаях пользуются прямо своими дипломами для приобретения общественного положения. Со времен императора Александра женское среднее и высшее образование, зачатое институтами учреждений я, быстро стало развиваться, быстрее даже, чем где бы то ни было в других странах. А успех так называемых С.-Петербургских высших женских курсов просто беспримерен, потому что масса действительно образованных женщин обучилась там почти исключительно на частные средства, что во всех отношениях многознаменательно. Обрывая свои краткие заметки, касающиеся развития образованности в России, считаю долгом сказать в заключение, что старался в своих таблицах избегнуть столбца «безграмотных», потому что он, увы, численно очень велик (около 101 млн, или 78,8 %), и обратить еще раз внимание на то, что для успешного развития образованности России нужнее всего тотчас же позаботиться о подготовке наставников как для низших, так и для средних и высших учебных заведений.

Две рассмотренные выше таблицы своими числами обрисовывают современное естественное положение частей России и всей ее совокупности, так сказать, в первичных отношениях, имеющих, конечно, определенное и весьма важное значение, но не показывающих ни направления личных усилий, желаний и воли жителей, ни результата, достигнутого при совокупности современной обстановки страны, т. е. не показывающих экономического ее уровня или состояния. Силою страны должно считать количество труда, производимого ее жителями в определенное время (например, год), как сила машины определяется количеством работы (а работа есть произведение величины массы на длину пути, пройденного ею под влиянием силы), произведенной машиной в определенное время (например, в секунду). Трудом или, лучше, производительным трудом – должно называть нечто, совершенно отличающееся от того, что называется работой в исключительно механическом смысле этого слова, потому что под трудом понимается нечто не животно-инстинктивное, а волей и сознательностью определяемое действие людское, назначаемое для получения пользы или для удовлетворения потребности или спроса общелюдского и только в том числе и для своего личного. Поэтому-то труд совсем не связан прямо с работой, понимаемой в механическом смысле, хотя, в сущности говоря, без доли работы никогда не обходится. Во всяком случае, под трудом должно понимать нечто потребное или необходимое и спрашиваемое людьми, считая в том числе и того, кто трудится, главное же в труде – отсутствие неизбежной необходимости, т. е. для него нужен особый толчок собственной личной воли (волевой импульс), хотя бы и напряженной под влиянием самосохранения, любви к ближним и тому подобных прирожденных и бессознательных интересов. В труде уже содержится понятие о свободной воле; к работе можно принудить, к труду же люди приучаются только по мере развития самосознания, разумности и воли20.