Транзитом до Скорпиона

— В мой клан, — сказал я, — где мне не позволят выпустить из рук бразды правления — зоркандера и вавадира , вместе с кланом Лонгуэльм.

Она кивнула, поблескивая глазами, и я догадался, что она прокручивает в хитроумной голове давно созревшие замыслы.

— Я принадлежу к Эвардам по брачным обетам, и это добросердечный Дом. Семейство Ванек очень дорого мне. Ведь замуж я вышла за дядю Ванека. Но они не Стромборы! Нас победили только благодаря измене. Я думаю, что в Зеникке пора подняться новому дому Стромбора.

— Ты будешь его Главой, — пообещал я, касаясь ее морщинистой руки. — Если так, я согласен. Из тебя выйдет отличная Глава.

— Клянусь богами! — Она обратила на меня, убитого горем и снедаемого тревогой за Делию, взор своих по-птичьи блестящих старых глаз. — Если бы я была ею и все было бы так, то кому я могла бы передать, свои права?

— Вардену, — предложил я. — Это был бы хороший выбор.

— Да. Из него бы вышел прекрасный вождь для Дома. Я рада, что ты дружишь с моим племянником. Друзья ему нужны.

Я подумал о могущественном Знатном Доме Эстеркари и фарфоровой вазе пандахемского стиля выше человеческого роста, стоящей в коридоре между жилищами рабов и покоями знати. Да, из Вардена и Натемы получилась бы отличная пара. Я сражался за нее с охранниками-чуликами , и Варден сделал бы то же самое.

У Вардена было на уме еще кое-что.

Мы стояли в огромном эркере с окном, выходящим на внутренний проспект анклава с его утренней базарной суетой, криками уличных торговцев-лоточников, осликами, птицами, рабами, покупающими одежду, хрюканьем вусков и всей деловитой давкой и сутолокой повседневной жизни.

— Я знаю, ты сражался за Натему, — сказал Варден. — Делия рассказала мне. Не знаю, как тебя отблагодарить за спасение ее жизни.

Я развел руками. Если бы это было все! Но он продолжал.

— Делия рассказывала мне и была сердита при этом…

— Как она великолепна, когда сердится!

— …и она уверена, что ты влюблен в Натему.

Варден был настолько взволнован, что не обратил внимания ни на то, как я дернулся, ни на выражение ярости, вспыхнувшее у меня на лице.

— Я считаю, что это и было истинной причиной того, что она покинула нас. Она поняла, что ты равнодушен к ней, что ты видишь в ней лишь обузу. Рассказывая мне это, она чуть не плакала. Не знаю, верить этому или нет, но, судя по всему, ты любишь все-таки Делию, а не Натему.

— С какой стати, — успел выпалить я, — мое равнодушие заставило Делию улететь, Варден?

Он был поражен не на шутку.

— Как с какой стати, приятель?! Да ведь она тебя любит! Ты не мог не заметить! Она ведь показывала тебе это столькими способами — носила меха линги и алую набедренную повязку, отказалась взять самоцветы Натемы… А как смотрела на тебя! Клянусь Великим Зимом, ведь не хочешь же ты сказать, будто не видел этого!

Как я могу передать, что почувствовал?! Все пропало, и теперь, когда стало слишком поздно, мне сообщают, что я держал в руках весь мир и выбросил прочь!

Я бросился вон из залитого светом солнц эркера и забился в темный угол, где слышал только тяжкий стук собственного сердца и шум крови в голове. Дурак! Дурак! Дурак!!!

На три дня меня оставили в покое. А затем тетка Шуша принялась обхаживать меня и, как ей показалось, сумела вернуть к жизни.

Ради них, ради гордости, ради моих уз оби и дружбы с кланнерами, скакавшими сейчас по равнинам к городу я снова стал живым. Но это была лишь оболочка, пустая и мертвая внутри.

Варден сообщил мне с улыбкой, которую тщетно пытался скрыть, что князь Працек из Дома Понтье заключил контракт с блестящей будущей невестой, принцессой могущественного острова Валлии. Эстеркари, пусть и неохотно, согласились на этот брак, так как он усилит их коалицию. Натема теперь свободна. Варден бурлил надеждами, что сможет каким-то образом добиться ее руки, и снова стал выбираться в общественные места Зеникки. Мне же приходилось жить только ради моей жизни с кланнерами.

Однажды, когда с Закатного моря принесло грозовые тучи, произошла неприятная сцена. Мы ходили в Зал Собрания и встретились с толпой входящих Эстеркари в компании одетых в красно-лиловое Понтье. В оживленной толпе у входа попадались и серебряно-черные наряды Рейнманов, и малиново-золотые Виккенов, так что мы были не одни.

Среди Понтье шел один высокий и сильный мужчина, одетый по незнакомой мне моде. Он носил широкополую шляпу с закрученными по бокам полями, в которых над глазами были прорезаны щели. Одежда его состояла из желтовато-коричневой кожанки до крайности широкой в плечах. Она была короткой — до бедра, подпоясанной так, что получалось нечто вроде маленькой 'расклешенной юбочки. Плечи, как я понял, были накладными и из-за этого неестественно широкими, но эффект ни в коем случае не был несообразным. Кроме прочего, он носил черные сапоги выше колен. И никаких украшений. У него было обветренное грубоватое лицо с загнутыми кверху светлыми усами.

— Консул Валлии, — заметил Варден.

Я знал, что в городе множество консульств, но функции они выполняли скорее торговые, чем дипломатические. Тонкости международного протокола на Крегене но очень развиты, и молодчики из любого Знатного Дома без всяких колебаний вышибли бы за дверь консула, пожелай они так сделать.

Этот человек показался мне похожим на морехода. Его манера держаться — спокойная, расслабленная — напоминала обманчивое затишье перед бурей.

— Полагаю, они обсуждают боккерту , — весело проговорил Варден.

Валлия была необычной для Крегена в том плане, что весь остров находился под властью единого правительства. Он располагался в нескольких сотнях миль от Зеникки, между континентами Сегестес и Лош. Вследствие этого Валлия являлась весьма могущественным государством с непобедимым флотом. Союз с такой страной сделал бы блок Эстеркари-Понтье настолько грозным, что перед ним ничто не смогло бы устоять. Мы должны нанести удар первыми, прежде чем они разработают собственные планы напасть на нас.

До этого, утром, как я помню, по какой-то причине я подошел к сундуку, где держал сохраненные для Делии драгоценные камни. Они исчезли. Расстроенный, несчастный из-за собственных беспокойств, я не желал дальнейших бед и порки рабов и потому не упомянул никому об этом. Была же еще и моя доля, которую могла забрать Делия — Делия, где бы она сейчас ни была!

Мы прожигали взглядами Эстеркари, наполовину обнажив шпаги. Хорошо, что у кого-то хватило ума послать за городской стражей, так что никакой крови не пролилось. Но грозовые тучи над Зениккой темнели не меньше, чем наши лица, и предвещали ничуть не менее сильные ураганы и смерти.

День спустя Глоаг наконец доложил, что нашел вора Ната и что Нат поможет, потому что — как я упивался этим! — считал себя братом по оби кланнерам, с которыми он совершил побег и делил опасности.

Сила плана заключалась в его простоте.

Зеникку не опоясывало гранитное кольцо стен. Каждый анклав был сам по себе крепостью. Атакующая армия могла кружить по каналам и открытым проспектам, подобно тому, как кружила французская кавалерия вокруг британских каре при Ватерлоо — сцена, свидетелем которой мне довелось быть самому. Даже триста тысяч свободных людей, не принадлежащих к Домам, имели похожие на крепости анклавы, куда могли отступить со своих базаров и переулков.

Тетка Шуша преподнесла мне сюрприз. Она позвала меня в большое помещение в личных апартаментах, улыбалась и тихо посмеивалась надо мной, когда я уставился, разинув рот, на дюжину ее слуг. Они были одеты не в эвардовские зелено-синие цвета, а в чудесные, яркие, блистающие алые. И выглядели весьма довольными.

— Стромбор! — подчеркнула она с гордостью. — Я приняла решение, — Она сделала знак рабыне, и девушка вынесла два набора алой экипировки для Глоага и меня. — Вардену понадобится твоя сила, Дрей Прескот. Ты наденешь ради меня цвета Стромбора и поможешь ему?

— Да, тетя Шуша, — пообещал я.