Цепная реакция идей

Первоначальное образование Ирен и Ева получили под руководством матери. Мари Кюри и ее коллеги по университету организовали для своих детей необычную школу, которую посещало около десяти учеников и учениц. Физику в этой школе преподавала сама Мари Кюри, занятия она проводила в Парижской школе промышленной физики и химии, где в то время работала. Учителем химии был Жан Перрен; дети приходили на его уроки в Сорбонну. Математику преподавал Поль Ланжевен. Детей обучали также истории, литературе, иностранным языкам, рисованию, шитью. Вместе с Ирен обучались сын Жана Перрена — Франциск, впоследствии известный физик-атомник и верховный комиссар Франции по атомной энергии, сменивший на этом посту Фредерика Жолио-Кюри, и сын Поля Ланжевена — Жан, ставший также известным физиком. Мари Кюри уделяла большое внимание и спортивному воспитанию своих дочерей.

Юным ученицам и ученикам не только читали курс естествознания, как это делалось обычно в школах, но и прививались навыки обращения с физическими приборами, их знакомили с химическими реактивами, привлекали к участию в различных химических опытах. Таким образом, ученики постоянно находились в атмосфере научной работы, проводившейся в лабораториях Сорбонны и Школы физики и химии.

После двух лет учения в импровизированной школе Ирен определили в частную школу — Коллеж Севинье. Позднее здесь училась и ее сестра Ева. Ирен окончила школу и получила диплом о среднем образовании, после чего стала готовиться к поступлению в Сорбонну.

Часто Ирен, а впоследствии и ее сестра Ева вместе с матерью посещали различные страны, где Мари Кюри принимала участие в научных конгрессах. Четырнадцатилетняя Ирен в 1911 году поехала с матерью в Стокгольм и присутствовала на торжественной церемонии вручения ее матери второй Нобелевской премии. Могла ли думать тогда Мари Кюри, что спустя два десятилетия, в этом же зале Стокгольмской консерватории Нобелевская премия будет вручена ее дочери.

В 1913 году Ирен вместе с матерью совершала туристскую поездку по Франции. К ним присоединился Альберт Эйнштейн с сыном. Мари Кюри и Альберт Эйнштейн беседовали о науке, и Ирен внимательно прислушивалась к этим беседам. К сожалению, беседы не сохранились для Истории. Но по словам подруги Ирен физика Эжени Коттон, «проницательному Эйнштейну понадобилось немного времени, чтобы заметить большое научное дарование Ирен и подружиться с ней. Этой большой дружбе он никогда не изменял». А ведь когда возникла эта дружба, Ирен было всего шестнадцать лет.

Весной 1914 года Мари Кюри сняла дачу для Ирен и Евы в Бретани на берегу Ламанша. Она должна была приехать к ним в августе, так как учебный год в Сорбонне, где она преподавала, кончался 1 августа и, кроме того, ей нужно было наблюдать за строительством Института радия. Но вспыхнувшая война изменила ее планы. Взвесив все обстоятельства, Мари Кюрн приняла решение не ехать в Бретань, а остаться в Париже на неопределенное время. Она писала дочери: «Дорогая Ирен, мне очень хочется привезти вас сюда (в Париж. — Ф. К.), но в настоящее время это невозможно. Запаситесь терпением. Немцы с боями проходят через Бельгию. Доблестная маленькая страна не согласилась беспрепятственно пропустить их... Французы, все до одного, твердо надеются, что схватка будет хоть и жестокая, но недолгая. Польская земля в руках немцев. Что останется на ней после них? Я ничего не знаю о своих родных».

В те дни, когда идет ожесточенная битва на Марне и над Парижем нависает смертельная опасность, Мари Кюри решает спасти хранящийся в ее лаборатории радий от немцев и для этого везет его в безопасное место — в Бордо. В поезде, переполненном беженцами, эвакуировавшимися из Парижа на юг Франции, она сидит со своим скромным вещевым мешком. Прикрытая нехитрыми пожитками в нем находится тяжелая свинцовая коробка, в которой уложены маленькие пробирки с радием. В Бордо нечего и думать о номере в гостинице: все переполнено. Случайный спутник по вагону помогает Мари Кюри снять комнату в частной квартире. На следующий день Мари помещает коробку с радием, оцениваемую в миллион франков, в сейф одного из банков. Теперь радий надежно спрятан. Мари Кюри возвращается в Париж в воинском поезде, забитом до отказа солдатами.

В годы второй мировой войны, когда Париж будет оккупирован фашистами, Фредерик Жолио-Кюри повторит подвиг Мари Кюри, и его задача будет более трудной. Он спасет от немецких захватчиков запас тяжелой воды, сохранив ее для будущего ядерного реактора, который он со своими сотрудниками построит в Шатийоне под Парижем.

Но как же развивались события в Париже во время первой мировой войны? Ирен удалось приехать из Бретани к матери. Институт радия был уже построен, но лаборатории пустовали, оборудование не успели смонтировать. Сотрудники были призваны в армию и покинули Париж. Мари Кюри вместе с Ирен вносят приборы и аппаратуру в новое здание, устанавливают их в лабораториях. Но они вынуждены прервать свою работу.

Война поставила перед Мари Кюри новые задачи. Фронт нуждался в передвижных рентгеновских установках для обслуживания тысяч раненых французских солдат и офицеров. Мари Кюри взяла на себя заботу об организации этого нового в те времена дела. Она обучила Ирен специальности рентгенотехника, и они вместе работали на этих установках, часто выезжая в полевые госпитали.

Военные события отодвинули для Ирен время окончания университета, но работа в действующей армии захватила ее, и она отдавала все силы для спасения раненых. Ей приходилось вместе с сестрой работать также на полях во время уборки урожая, где французские женщины, в том числе и горожанки, заменяли крестьян, мобилизованных на фронт.

Наконец война окончилась. Мари Кюри смогла продолжать свои исследования в Институте радия. Сюда возвратились некоторые ее сотрудники.

Ирен, которой к этому времени исполнился 21 год, приступила к занятиям в университете.

Ева Кюри в своей книге о матери писала об Ирен: «...спокойная, уравновешенная, она ни на минуту не сомневается в своем призвании. Она намерена быть физиком, она хочет, и это точно, изучать радий. Удивительно просто и естественно Ирен Кюри вступает на путь, по которому следовали Пьер и Мари Кюри. Она не задается вопросом, займет ли в науке такое же большое место, какое заняла ее мать, и не чувствует тяготеющего над ней громкого имени. Ее искренняя любовь к науке, ее дарование внушают ей только одно честолюбивое желание: работать всю жизнь в лаборатории, которая строилась на ее глазах и где с 1918 года она значится как „прикомандированная лаборантка“».

Эжени Коттон в своих мемуарах писала об этом периоде: «Положение работника лаборатории, состоявшего в родстве с директором, всегда несколько щепетильно, но Ирен во все вносила такую простоту, что никогда не испытывала трудностей этого рода. Однажды она сказала: „Меня нисколько не волновало, достигну ли я того же, что моя мать. Я любила поиски ради них самих. Есть некоторые незначительные опыты, которые доставили мне удовольствия больше, чем те, что сулили громкие успехи“. Эти были счастливые годы для матери и дочери... Они сильно отличались друг от друга по характеру. Мари была сложнее, Ирен более прямолинейной. Но их споры еще больше укрепляли их глубокую нежность друг к другу и их взаимное уважение».

В 1920 году Ирен Кюри — студентка Сорбонны и младшая дочь Ева сопровождали мать в ее триумфальной поездке по Соединенным Штатам Америки, куда ее пригласили, чтобы торжественно вручить в дар 1 грамм радия. Во время этой поездки они посетили несколько университетов и научно-исследовательских центров. Путешествие помогло студентке Сорбонны познакомиться с работой ученых и с лабораториями, гораздо лучше оснащенными, чем хорошо знакомый ей Институт радия.

Мари Кюри была встречена американскими учеными с большими почестями, но и простые американцы стремились увидеть великую исследовательницу радиоактивности. В американских университетах ей были присвоены почетные ученые степени. Она сделала несколько докладов о радиоактивности, встречалась с известными общественными деятелями того времени, с писателями, художниками и другими выдающимися представителями американской культуры. Спустя много лет после этого Ирен в статье «Мари Кюри, моя мать» писала, что мать никогда не искала светских знакомств и связей с влиятельными людьми: «...она очень хорошо сознавала свое значение и не испытывала ни малейшего удовлетворения от встреч с титулованными лицами или министрами. Она была очень довольна, мне кажется, когда случай дал ей возможность познакомиться с Редиардом Киплингом, а то, что ее представили королеве Румынии, не произвело на нее ни малейшего впечатления».