Страница 2 из 19
Так что очевидный вопрос «голливудского инсайдера» относительно «Шоссе в никуда» — реабилитирует фильм репутацию Линча или нет. Это правомерный и интересный вопрос, хотя, учитывая непредсказуемость сил, которые выбирают людей для обложек Time, наверное, реалистичней было бы спросить, нужно ли «ШвН» вообще возвращать Линчу былую славу. Для меня, однако, гораздо более интересным вопросом стало «не наплевать ли Дэвиду Линчу на реабилитацию своей репутации». Впечатление, которое я приобрел после пересмотра его фильмов и пребывания на производстве последней на данный момент ленты — на самом деле наплевать. И это отношение — как и сам Линч, и его творчество — кажется мне и достойным восхищения, и малость безумным.
6. о чем, оказывается, «Шоссе в никуда»
Согласно собственной начальной аннотации Линча на титульном листе циркулирующей копии сценария, это
Нуар-хоррор 21 века
Графическое исследование параллельного кризиса личности
Мир, где время вышло из-под контроля
Пугающая поездка по шоссе в никуда
что, может, немного перебор, слишком вычурно, но наверняка задумано как лакомый хай-концептовый кусочек для потенциальных дистрибьюторов. Вторая строчка этой похвальбыближе всего к описанию «Шоссе в никуда», хотя «параллельный кризис личности» — это, скорее, пафосный способ сказать, что фильм про то, как кто-то буквально превращается в кого-то другого. И это, несмотря на многие другие и новые темы в «Шоссе в никуда», делает фильм почти классически линчевским — тема множественной/размытой личности почти такая же визитная карточка Линча, как зловещий эмбиент в саундтреках.
7. последняя строчка (6) как выход на краткий набросок генезиса Линча как героического автора
Хоть сам и одержимый изменениями личности в своих фильма, Линч на удивление остается собой на протяжении всей кинокарьеры. Это можно объяснять по-разному — или что Линч не продался, или что за все двадцать лет съемок он так и не вырос — но факт остается фактом: Линч крепко держится за свои невероятно личные видение и подход к кинопроизводству, и он многим пожертвовал, чтобы все так и оставалось. «В смысле, да ладно, Дэвид может снимать для кого угодно, — говорит Том Стернберг, один из продюсеров „Шоссе в никуда“. — Но Дэвид — не часть Голливудского Процесса. Он сам выбирает, что хочет. Он художник».
В целом это правда, хотя, как и многие художники, Линч работает не без покровителей. На основании «Головы-ластика» продюсерская компания Мэла Брукса дала Линчу режиссировать «Человека-слона» в 1980, а этот фильм заработал ему Оскара и, в свою очередь, послужил причиной, почему сам мифологический персонаж Голливудского Процесса Дино Де Лаурентис выбрал Линча для киноадаптации «Дюны» Фрэнка Герберта, предложив не только большие деньги, но и договор на будущие проекты с компанией Де Лаурентиса.
«Дюна» 1984-го, бесспорно, худший фильм в карьере Линча, и он чертовски плох. Одна из причин, кажется, в том, что Линч на режиссерском кресле — мискаст: «Голова-ластик» был из шедевров типа «продай свою плазму и купи больше пленки», с крошечной и работающей на энтузиазме съемочной группой. У «Дюны» же, с другой стороны, был один из самых больших в голливудской истории бюджетов, съемочная бригада размером с население карибской страны, и в фильме было множество роскошных и современнейших спецэффектов (семь из четырнадцати месяцев съемок посвятили макетам и кукольной мультипликации). Плюс роман Герберта сам по себе невероятно длинный и сложный, и ко всем проблемам больших коммерческих проектов с финансированием от людей в рэйбанах прибавилась трудность кинематографически разобраться с сюжетом, который даже в романе извилистый до боли. Вкратце, для режиссуры «Дюны» требовалась комбинация техника и администратора, и Линч, хотя и подкованный технически не хуже других{5}, скорее как такой умный ребенок, который гениально конструирует фантазии и полностью в них погружается, но другим детям дает в них участвовать, только если сам удерживает весь контроль над воображением — вкратце, определенно не администратор.
Пересматривая «Дюну» на видео (это легко найти — она редко покидает свое место на полке «Блокбастеры»), можно заметить, что многие дефекты — явно на совести Линча: например, выбор унылого и простолицего юного Кайла Маклахлена на роль эпичного героя и явного не-трагика из Police Стинга на роль сумасшедшего злодея, или еще хуже — попытка передать экспозицию сюжета, аудибилизируя мысли персонажей (с типичной звуковой обработкой «мыслей вслух»), когда камера наезжает на лицо персонажа, который изображает задумчивый вид — старый нелепый прием, который в Saturday Night Live пародировали уже за годы до выпуска «Дюны». Итоговый результат — смешное кино, которое пытается быть совершенно серьезным, и это неплохое определение провала, а «Дюна», разумеется, стала большим, претенциозным, невнятным провалом. Но добрая доля невнятности — под ответственностью продюсеров Де Лаурентиса, которые вырезали тысячи метров пленки из финального фильма Линча прямо перед релизом, видимо, учуяв надвигающуюся катастрофу и желая уменьшить фильм до нормального прокатного хронометража. Даже на видео несложно разобрать, где резали: фильм кажется выпотрошенным, ненамеренно сюрреалистичным.
Однако, как ни странно, «Дюна» действительно стала Большим Прорывом Линча как режиссера. «Дюна», наконец появившись в кинотеатрах, по всем достоверным источникам разбила Линчу сердце, стала тем фиаско, которое в мифах о Невинных Артистах-Идеалистах в Пасти Голливудского Процесса обозначает жестокий конец Невинности артиста — совращенного, ошеломленного, обломанного, брошенного на осмеяние зрителей и волю разгневанного могула. Этот случай мог легко превратить Линча в ожесточенного халтурщика, который лепит обогащенные эффектами кровавые пиршества для коммерческих студий{6}. Или отправить его под сень научных кругов делать непонятные бессюжетные 16-миллиметражки для народа в беретах и с трубками. Но не случилось ни того, ни другого. Линч одновременно и выдержал, и, наверное, на каком-то уровне, сдался. «Дюна» убедила его в том, чему, кажется, следуют все интересные независимые режиссеры — братья Коэн, Джейн Кэмпион, Джим Джармуш. «Я извлек важный урок, — сказал он годы спустя. — Я узнал, что лучше не снимать фильм, чем снимать без права на окончательный монтаж».
И это, почти в безумной линчевской манере, и привело к «Синему бархату». Создание СБ входило в сделку, по которой Линч согласился на «Дюну», и осечка последней вызвала между Дино и Дэйвом два года весьма прохладных отношений, во время которых первый гневно хватался за голову, последний жаловался на монтаж продюсеров и писал сценарий СБ, а бухгалтеры De Laurentis Entertainment Group проводили вскрытие сорокамиллионного мертворожденного. Затем Де Лаурентис предложил Линчу контракт на производство СБ, очень необычное соглашение, которое, я готов поспорить, родилось из нытья Линча из-за финального варианта «Дюны» и досады и удивления Де Лаурентиса из-за этого нытья. На «Синий Бархат» Де Лаурентис выделял крошечный бюджет и абсурдно низкую режиссерскую зарплату, но стопроцентный контроль над фильмом. Очевидно, что это был блеф и наказание со стороны могула — что-то вроде «бойся-того-о-чем-публично-просишь». К сожалению, в истории не осталось свидетельств о реакции Де Лаурентиса, когда Линч с готовностью согласился на сделку. Кажется, Невинный Идеализм Линча пережил «Дюну», и что его не столько волновали деньги и производственные бюджеты, сколько контроль над фантазией и игрушками. Он не только написал и снял «Синий бархат», он провел кастинг{7}, монтировал, и даже написал песни саундтрек в соавторстве с Бадаламенти. Звуком и операторской работой занялись закадычные друзья Линча Алан Сплет и Фредерик Элмс. «Синий бархат», опять же, со всей визуальной интимностью и уверенными мазками, был характерным фильмом домашнего производства (под домом имеется в виду, опять же, череп Д. Линча), и оказался внезапным хитом, и остается по сей день одним из величайших американских фильмов 80-х. И его величие — прямой результат решения Линча остаться в Процессе, но править в маленьких личных фильмах, нежели служить в крупных корпоративных. Хороший он на ваш вкус автор или плохой, но его карьера ясно дает понять, что он, разумеется, автор, в буквальном понимании Кайе дю Синема, готовый на жертвы ради креативного контроля, на которые идут настоящие авторы — выбор, который обозначает либо бешеный эгоизм, либо страстную преданность искусству, либо детское желание быть главным в песочнице, либо все сразу.