Страница 9 из 12
– Я это сделал, – сказал он. – Вот оно.
Он махнул рукой в сторону двери.
– Добро пожаловать в кинозал 28.
– Это не кинозал, – сказала я.
– Ты права, – согласился он. – Пойдем.
Он схватил меня за руку и повел вперед, туда, где поставил попкорн и «Сэвен-ап».
– Присаживайся, я все объясню. Давай, присаживайся.
Я села на пол, прижавшись спиной к покрытой ковром стене и сложив руки на груди, демонстративно. Он сел напротив.
– Этот коридор разделяется на два и ведет в кинозалы по обе стороны, – сказал он. – Если бы я не затащил тебя сюда, ты бы свернула, прошла по коридору и попала в зал 30, на «Смертельную ярость». А если свернешь в другую сторону, окажешься в зале 26, – добавил он, показывая большим пальцем в стену позади него. – Там сейчас показывают «Дорогу утятам!», и ты бы этого не узнала, пока не просидела пятнадцать минут, глядя на трейлеры. Решила бы, что попала не в тот зал почему-то, пошла бы, сказала бы контролеру, который бы извинился, но, поскольку ты пропустила начало «Рождественского ограбления», не пустил бы тебя обратно. Но наверняка были бы в продаже билеты на семь. Классный трюк, а?
– Но зачем…
– Им нужна последняя линия обороны на случай, если упорный фанат фильма пройдет все остальные файерволы. Такое едва может случиться, но иногда кто-нибудь может сделать то, что сделала ты, – не сможет войти, купит билет на другой фильм, войдет и попытается пробраться туда, куда хотел изначально.
– Но почему они просто не выключили табло?
– Они пытались, и это заставило нас заподозрить неладное, и мы придумали альтернативный план. Который ты видишь.
– Нас? – спросила я.
– Упс, я и забыл, – сказал он, спешно вскакивая, и принялся рыться в карманах.
– Что ты теперь делаешь? – спросила я.
– Пытаюсь сделать это прежде, чем в «Смертельной ярости» снова пойдет тихий отрывок.
Он посмотрел на красный стакан «Кока-колы».
– Ты же взяла «Сэвен-ап», так ведь? Не «Кока-колу»?
– Я взяла «Сэвен-ап», – сказала я, протягивая ему стакан. – Ты же не будешь делать из него бомбу-вонючку, а? – спросила я, глядя, как он достает фляжку и выливает туда коричневую жидкость.
– Нет, – ответил он, ощупывая карманы и доставая сувенирный стакан в честь выхода «Терминатора-12». А потом пакет, набитый дольками лимона.
Он налил в стакан «Сэвен-ап» и «Кока-колу», вытряс лед, положил туда ломтик лимона и листок мяты из кармана, сунул руку в карман куртки и достал палочку ревеня, с довольным видом сунул в стакан, помешал и отдал мне.
– Ваш «Пиммс», мадам, – сказал он.
– Такой, как ты сделал тем вечером, когда мы смотрели «Город призраков», – с улыбкой сказала я.
– Ну, не совсем такой. Те коктейли были с ромом, больше в коктейль-баре «Том Круз» ничего не было. И, когда я их делал после «Призрачного города», я пытался тебя в постель затащить.
– А что ты пытаешься сделать теперь? Напоить меня, чтобы я согласилась помочь тебе сделать нечто незаконное?
– Нет, – сказал он, садясь рядом со мной. – По крайней мере, не сейчас.
Очень утешительный ответ.
– Я сделал фотографии, – сказал он. – За этим я и пришел, и, благодаря тебе и этой ужасной футболке с Дашей, – он поднял стакан с «Кока-колой», – намного меньше вероятность того, что меня поймают, когда я попытаюсь их вынести отсюда. Но все равно слишком рискованно дальше это расследовать, пока я не утащил их подальше отсюда.
Он лениво отпил из стакана.
– Тогда не лучше ли нам уходить? – спросила я.
– Мы не можем. Пока не кончится «Смертельная ярость» и мы не сможем смешаться с толпой, выходящей из кинозала. Так что расслабься. Выпей «Пиммса», пожуй попкорна. У нас…
Он прислушался к грохоту из-за стены.
– Еще час сорок пять. Достаточно, чтобы…
– Рассказать мне, что происходит, как ты обещал. Или ты хочешь мне сказать, что это тоже секретно?
– На самом деле да, – ответил он. – И ты уже видела, что они делают – прикрывают несуществующие фильмы.
– Но зачем? Большинство людей это и не волнует.
– Нет, волнует. Люди думают, что имеют возможность выбирать из сотни фильмов, поэтому приходят сюда, приезжают на монорельсе издалека, проходят все эти линии охраны, стоя в очередях целую вечность. Неужели ты думаешь, что они делают это лишь ради того, чтобы купить попкорна и кружку «Мстителей» за бешеные деньги? Как думаешь, долго бы проработал «Баскин-Роббинс», если бы у них было всего три вкуса, даже самые популярные? Погляди на своих подруг. Они могут провести весь день, ходя по магазинам, в кафе…
– Снимая парней.
– И снимая парней, но если завтра их кто-нибудь спросит, что они делали, они скажут, что ходили в кино, и они сами будут в это верить. «Дром» продает не попкорн, он продает иллюзию, идею – огромный экран с волшебными картинками, твоя подружка, сидящая рядом с тобой в темноте, романтика, приключения, загадка…
– Но я все равно не понимаю. О’кей, им надо поддерживать иллюзию, но ведь у них все-таки есть фильмы. Ты сказал, что всего четыре-пять фильмов не существуют, и есть фильмы, которые они крутят не в одном зале. Почему бы не показывать только «Икс-Форс» и «Возвращение Фродо» сразу в нескольких, и не делать остальные?
– Потому что они уже показывают «Икс-Форс» в шести залах, а «Старстрек» недавно объявили, что начинают строительство двухсот пятидесяти «Супердромов». Кроме того, я полагаю, что им нужно дурачить не только тех, кто в кино ходит.
– Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать, что если ты делаешь фильмы, это тебе на руку. Если твой фильм выбился из графика, никого не оштрафуют и не уволят за пропуск даты премьеры. Ты в любом случае его выпустишь, а потом, когда пройдет премьера, запишешь его на DVD и выложишь в Сеть на продажу. Видимо, именно это произошло с «Рождественским ограблением». Нельзя выпустить рождественский фильм в феврале. Он должен выйти в декабре, иначе с тебя шкуру спустят. Фигурально говоря.
– Это означает, что он в течение пары месяцев может появиться в Сети, – сказала я.
– Ага, и когда это случится, я буду смотреть его с тобой, обещаю.
– Думаешь, что такое случается и с другими фильмами?
– Нет. «Дневники Потрошителя» так и не вышли, как и «Экспедиция к Антаресу», или «И спаслись лишь мы одни». Зачем тратить на фильм миллионы, когда можно снять трехминутный трейлер, заплатить «Дрому», чтобы людей на него не пускали, и прикарманить разницу? Акционеры ничего и не узнают.
– И это будет мошенничество.
– Это уже мошенничество, – сказал Джек. – Ложная реклама. Есть законы, запрещающие продавать несуществующую продукцию.
– Вот почему они не продают билеты через Интернет, – сказала я. – Но если они преступники, не опасно ли то, чем ты занялся?
– Нет, если они не узнают, что я это делаю. Именно поэтому… – перешел он на шепот, – нам надо сидеть тихо, жевать попкорн, – он придвинулся ближе ко мне, – и смотреть кино.
– О чем оно? – прошептала я.
– О парне, который расследует заговор, и тут появляется не кто-нибудь, а бывшая его подруга. Последнее, что ему нужно. Он пытается остаться незамеченным…
Теперь понятно, почему он был так расстроен, увидев меня, подумала я, и почувствовала изрядное облегчение.
– Он знает, что ему надо уходить, пока она его не раскрыла, но она уже решила, что он…
– Негодяй?
– Я хотел сказать «кретин».
– Негодяй, – твердо сказала я. – Кроме того, она ему нужна, чтобы кое-что протащить мимо охраны, как Кевину Клайну во «Французском поцелуе».
– Именно, – сказал Джек. – Плюс к тому ему надо кое-что ей рассказать, так что он берет ее в сообщники, а по ходу расследования убеждает ее простить его, как Оливия де Хэвиленд простила Эррола Флинна, Джулия Робертс простила Ника Нолти, а Вупи Голдберг простила…
– Джек. Потому, что подруги негодяев всегда так поступают.
– Именно. Поэтому тебе следует…
– Тс-с, – сказала я.
– Что такое? – спросил он.