День хризантем

Отсутствие послевоенной гонки вооружений и противостояния сверхдержав приведет к созданию очень странного мира. У нас не будет ни ракетно-космической техники, ни спутниковых систем навигации и телевидения, ни компьютеров, ни атомных электростанций. Первые реактивные самолеты появятся, вероятно, в начале 60-х. Отсутствие ядерного оружия и средств доставки сделает мир ещё более нестабильным. Возможно не только возникновение множества локальных войн, но и последующие столкновения между уцелевшими развитыми странами, в том числе, и между странами Оси. Возникновение подобной вилки времени на линии 0001 крайне нежелательно.

— Этого вы могли бы и не говорить, — буркнул Альфред-Клаус Вагер. — Я — немец, но такое развитие событий даже мне не нравится.

— Какие будут предложения? — спросил военный Координатор Михаил Сухарев. — Какой исторический момент является ключевым? Если мы определим его, возможно, нам удастся остановить этих фанатиков.

— Ключевой момент битвы за Мидуэй — атака эскадрильи пикирующих бомбардировщиков капитана 3-го ранга Маккласки, в результате которой три из четырех японских авианосцев были одновременно потоплены.

Четвертый был пущен на дно вечером в этот же день. Судя по характеру приготовлений этих сектантов, они собираются вмешаться в ход воздушного боя над японским авианосным соединением.

— Вы хотите сказать, что ход истории зависит именно от удачных действий этого капитана? — недоверчиво спросил Вагер. — Эти авианосцы больше некому было потопить?

— Именно так, сэр. Все силы японских истребителей были в этот момент отвлечены к поверхности воды, они отбивали атаку торпедоносцев. На большой высоте ни одного японского истребителя не было, — пояснил историк. — Появление пикировщиков оказалось полной неожиданностью для японцев. К тому же, Маккласки атаковал в очень удачный момент, когда японцы меняли вооружение на своих бомбардировщиках, и авианосцы представляли собой пороховой погреб.

Они взорвались на собственных бомбах. Если фанатики Тоямы пошлют на большую высоту над авианосцами эскадрилью своих истребителей, или перехватят американские пикировщики на маршруте, все четыре авианосца останутся целы. Они успеют поднять вторую волну бомбардировщиков и атаковать американские авианосцы. В этом случае, вероятнее всего, потоплены будут американцы, и события пойдут по одному из представленных мной вариантов.

— Очень обнадеживающее уточнение, — буркнул Сухарев. — Предлагаю следующий план. Послать один из наших самолетов ДРЛО отследить авиатранспорт этих фанатиков. Как только он отойдет от берега с самолетами на борту, мы пошлем три «Бэкфайра» и отправим его к рыбам.

— Неплохое решение, — согласился Шильман. — Но нам стоит подстраховаться. Во-первых, надо уничтожить не только авиатранспорт и самолеты, но и всю секту «Дети Ямато», и, главное, их установку деформации пространственно-временного континуума. Зло должно быть вырвано с корнем. Во-вторых, они насторожены нашими действиями, и могут изменить план. У них может быть не один авиатранспорт. Хороши же мы будем, если провороним их вторую ударную группу!

— Я так понял, у вас уже есть свой план, Шильман? — спросил Сухарев.

— Да. Я предлагаю послать на линию 0001 в июнь 1942 года специальный отряд перехватчиков на случай, если нам не удастся план с «Бэкфайрами», — ответил Шильман. — Японцы очень хитры. Они могут переместить свой транспорт в любой доступный их установке год и уйти от нашего наблюдения. Мы не сможем их отследить. Сложность заключается в том, что нам нельзя посылать современную технику в 1942-й год. Это все-таки линия 0001. Если мы пошлем «Бэкфайры» туда, это может привести к не менее серьезному изменению истории, чем вмешательство «Детей Ямато».

— В составе ВВС Вечности нет истребителей второй мировой войны, — заметил Сухарев. — Я рад был бы помочь, но у меня нет ничего старше, чем МиГ-15 и F-86.

— Я знаю, — ответил Шильман. — Мы пойдем тем же путем, что и японцы. Я знаю, что у нас многие коллекционируют антикварные самолеты и неплохо летают на них. Полагаю, мы сможем без особого труда собрать эскадрилью истребителей.

— А вооружение? — скептически спросил Сухарев. — Уметь летать мало, надо ещё иметь пулеметы. Даже если мы успеем их смонтировать, надо ещё научить этих людей стрелять в воздухе. Это не так просто.

Японцы тренируются уже три года по выходным, а мы?

— Большинство коллекционеров — бывшие и действующие военные летчики, — парировал Шильман. — Им придется вспомнить старые навыки — только и всего.

— Мы не можем полагаться только на антиквариат, — проворчал Сухарев. — Полагаю, если авианосцы Нагумо будут потоплены, никто не станет разбираться, чем именно. «Бэкфайр» может пустить Х-22 за сто пятьдесят километров. Японцы ее даже заметить не успеют, ракета сверхзвуковая.

— Но исторический парадокс… — пробормотал историк.

— Да знаю я! — оборвал его Сухарев. — Если авианосцы Нагумо уцелеют, вот тогда будет такой парадокс, что мои «Бэкфайры» по сравнению с ним покажутся мелочью. Предлагаю не рисковать. Пусть Шильман посылает свои антикварные перехватчики, но мои Ту-22М-3 будут их подстраховывать. Я бы ещё отправил туда несколько подводных лодок. Не обязательно перемещать их всех на линию 0001. Второй эшелон может ждать сигнала на линии 258 и переместиться, только если «антиквары» Шильмана облажаются.

— Джентльмены, давайте оставим вопросы военного планирования специалистам, — предложил Крис Мерчисон, Координатор иностранных дел. — Мы уже четвертый час заседаем. За это время можно было десятка два авианосцев потопить.

Команда

— Простите, Координатор, но меня не интересует ваше предложение, — высокий мужчина, сидевший в кресле перед столом Шильмана, выпрямился и поднялся. — Дело не в цене. Я потратил на восстановление этого самолета все выходные в течение двух лет. Я понимаю, что он нужен вам для выполнения какой-то задачи, от которой в очередной раз зависят судьбы всего мира. Но я вложил в него часть своей жизни, и не хочу, чтобы мою птичку раздолбал какой-нибудь сумасшедший.

— Мистер Стрикленд, а если я предложу вам самому принять участие в операции, раз уж вы не хотите передавать свой «Мустанг» в чужие руки? — спросил Координатор. Стрикленд усмехнулся.

— Мистер Шильман, мне сорок пять лет. У меня жена и двое детей.

Я владелец компании по прокату автомобилей. Дела идут хорошо. Так какого дьявола я буду рисковать всем этим? Прошу простить, что отнял у вас время. Стрикленд вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Шильман повернулся к сидевшему в кресле у окна Мартину Бейли.

— Вот видите? И так почти со всеми.

— Да! Удивительно несознательный народ! — саркастически откликнулся Бейли. — Неужели вы ожидали чего-то другого?

— Вообще-то, нет. Хорошо ещё, что удалось собрать хоть что-то.

— И что вам удалось собрать?

— Не мне. Я разговариваю лишь с теми, кто упорно не соглашается.

К сожалению, таких большинство, — вздохнул Шильман. — Вот, смотрите, — он вытащил список и передал его Бейли.

— Две «Аэрокобры», три «Киттихаука», два «Тандерболта»… И все?

— Бейли оторопело взглянул на Координатора. — И вы хотите, чтобы я, имея семь истребителей, спас мир? Вы что, офонарели?

— Да нет, но уже близок к этому состоянию. Ещё пара таких разговоров, как с этим Стриклендом, и я буду готов купить бутылку виски и надраться до остекленения, — проворчал Шильман.

— Готов войти в долю, — мрачно сообщил Бейли. — Кстати, в июне 1942 года «Тандерболтов», кажется, ещё не было. Как насчет искажения реальности?

— Да не до жиру уже, Мартин! Хрен с ней, с реальностью!

«Тандерболт», по крайней мере, с пропеллером! Я консультировался с аналитиками, они считают, что нам сойдут любые пропеллерные самолеты. Японцы посчитают их какими-нибудь новыми моделями.

Кажется, в битве за Мидуэй впервые были использованы «Эвенджеры» и В-26 «Мародер». Подумаешь, появится ещё пара-другая незнакомых японцам машин, — отмахнулся Шильман. — Сухарев вообще предлагает выслать против них восемь «Томкэтов» с ракетами «Феникс». Поразительное пренебрежение к целостности истории! Зачем тогда вообще затевать операцию?