Корректура

— Бросьте эти ваши штучки, дедуля! — оборвала его Алена, махом допила и повторно наполнила бокал. — Это столица, а не румынское село какое-нибудь. Я вообще плохо гипнозу поддаюсь, чтоб вы знали. Хотите публикаций — терпите критику! Иначе — как там у Кинга? Я отменяю свое приглашение…

— Критику…

Несколько секунд он молча жевал тонкие губы, словно пробуя слово на вкус. Алена тоже молчала, откинувшись на подоконник и попивая вино.

— Хорош-шо, — наконец, кивнул старик. — Что не так?

— Все. Все не так. Начать хотя бы с автора. Вас как зовут?

— С-сигиз-змунд Подкарпатс-ский.

— Ну и?.. — выгнула бровь Алена. — Это же бред, а не имечко! Вот в этом номере у нас — Москалев. До того — Самохин, Колыхалова… Парфенов еще был пару раз. Нормальные человеческие фамилии, нормальные имена. А тут вдруг — Подкарпатский. Да еще и Сигизмунд! Смех один, что люди подумают?

— Что я — вампир, — буркнул старик. — Мне это и требуетс-ся. Чтобы люди поняли, чтобы увидели, прочли о нас правду…

— Да таких вампиров сейчас по всему интернету! Каждый второй школьник нынче — Дракула, каждый третий — Цепеш. Роланды, Беллы, Эдварды, Луисы Альберты… Запомните, дорогой мой человек… вернее, не-человек… Зарубите на своем упырином носу: если хотите, чтобы ваш текст воспринимали всерьез — пользуйтесь обычными именами, а не идиотскими псевдонимами.

— Пс-севдоним… Но меня так величают на с-самом деле…

— Соболезную! И все же — Сигизмундов сейчас ни в одной газете не пропустят, уж поверьте. Будь вы каким-нибудь Семеном — другой разговор.

Вампир тяжело вздохнул.

— Ладно. Пус-скай С-семион…

— Ну а фамилия, допустим, Карпов. Пойдет?

— Пус-сть так, — снова вздох. — Что ещ-ще?

— Ну, о том, что тексты лучше присылать электронной почтой общим порядком, я уже помолчу. Понимаю, что с компьютерной грамотностью у вас еще хуже, чем с обычной. Но, как минимум, рассказик ваш надо сократить. Ой, вот только не надо делать такое лицо! Есть такая штука — формат. Есть такое понятие — объем. — Она ткнула пальчиком в разложенную на столе газету. — Видите? Одна полоса, один рассказ. Плюс еще место под рекламу. Девять тыщ. Двенадцать — максимум!.. Боже, вы и этого не знаете, да?

— Девять тыс-сяч чего?

— Рублей, блин! Гонорар за три рассказа. А ваш по объему как раз за три пойдет. У вас же там тысяч тридцать знаков с пробелами! А полоса в газете — одна, на двенадцать тысяч максимум. Слишком большой текст, требуется сократить.

— Нельз-зя, нельз-зя… — захныкал старик.

Алена широко развела руками:

— Велкам! Учитесь работать с интернетом, там объемы не критичны, можете хоть десяток авторских на сайт какой-нить забабахать. А у нас все строго: хотите публикации — сокращайте. Самое большое, что могу предложить в качестве компромисса, выложить на сайте вашу писанину как есть. Но в газете — не больше трети от нее.

— Мне надо подумать, — вампир Сигизмунд поднялся из-за стола и, не прощаясь, прыгнул во тьму за окном. Алена услышала хлопанье огромных кожистых крыльев, на мгновение тень, похожая на гигантскую летучую мышь, закрыла белый шар луны.

«Черт побери, — подумала она, провожая Подкарпатского взглядом, — опять не успела включить телефон и сфоткать!»

На следующий вечер старик встретил ее у подъезда. Весь день Алена разгребала письма с идиотскими историями читателей. Призраки прабабушек в старинных зеркалах, исповеди похищенных инопланетянами алкоголиков, загадочные предвидения — бог знает, какие авгиевы конюшни ей приходилось вычищать еженедельно, чтобы наполнить постоянную рубрику. Подчас она чувствовала себя ассенизатором, пытающимся выудить в переполненном биотуалете ненароком соскользнувшее в клоаку обручальное колечко. Безнадежный труд, в большинстве случаев все заканчивалось тем, что приходилось брать и сочинять нормальные истории самой.

— Вы пахнете кровью, — вместо приветствия заявил Сигизмунд.

— Оставьте свой номер. В следующий раз, когда у меня начнутся месячные — позвоню предупредить.

— У меня нет телефонного аппарата…

— Как и чувства юмора. Ладно, с чем пожаловали?

Подкарпатский вздыхал и мялся.

— Я обдумал вс-се…

— Ну и?

— Интернет как мес-сто публикации… меня не интерес-сует. Я предпочитаю печать, в с-силу, так с-сказ-зать, приверженносс-ти традициям… С-стокер… Полидори, опять же.

— Полидори-помидори… Желаете попытать силы в книжных издательствах? Флаг в руки, Сигизмунд, — сказала Алена, выудив из сумочки ключи и сотовый.

— Нет, — печально покачал головой старик. — Не С-сигиз-змунд. С-семен.

— Вот так все-таки? — усмехнулась Алена.

— Да. Я с-смотрел… Я хочу рас-сказ-зать правду. О нас-с… Чтобы ее уз-знали вс-се… Тиражи с-современных книг удручают. У вас-с — двес-сти тыс-сяч. С-совс-сем другое дело.

— То есть вы согласны на сокращения? Вы это хотели сказать, Семен?

Вампир в очередной раз печально вздохнул и поплотнее закутался в крылья-пальто.

— Что ж, я посмотрю, что можно сделать с вашей писаниной. Загляните через неделю. А пока, если позволите…

Она шагнула к старику, обняла его хрупкое плечо одной рукой, а вторую, с телефоном, вытянула вперед и нажала кнопку фотоаппарата.

— Что ты делаеш-шь?!.

— Это называется «селфи», дедуля.

Перед тем, как лечь спать, Алена выложила свежее фото у себя в Твиттере, подписав его «Мой Носферату». Подкарпатский на снимке был смущен и бледен, глаза его тускло блестели, отдавая зеленью. Первый ретвит и комментарий оставила подружка-верстальщица:

«Какой импозантный дядечка))))))».

Во вторник в обед Алена заглянула в Сеть снова и, к своему неудовольствию, обнаружила на почте с десяток уведомлений о полученных в Твиттере сообщениях. Все новые комментарии к выложенному фото оставил бывший. Она ничего не ответила: пройденный этап есть пройденный этап, а если он сам считает иначе, то это его проблемы.

Потом позвонила мать. После короткого и не шибко красочного отчета о пойманных дохлых медузах и найденных на берегу ракушках, речь зашла о личной жизни, из чего Алена сделала вывод, что бывший (маман всегда ему симпатизировала) уже успел поплакаться у несостоявшейся тещи на груди.

Нет, мам, у меня никого нет. И я никого не ищу. Общаюсь только с коллегами по работе. Работы много, мам, правда, и я вообще-то прямо сейчас пытаюсь… Так что не могла бы ты?.. Верность догадки подтвердила заключительная речь маман: та в течение пяти минут вспоминала Алениного бывшего, какой он был хороший и внимательный, и как жаль, что Алена его совершенно не ценила…

Остаток дня прошел из рук вон. Очередной опус прислал Москалев — на сей раз никуда не годный. К тому же, Алена не собиралась публиковать постоянно одних и тех же авторов, а в архивах сохранились переводы парочки рассказов Роальда Даля и Роберта Блоха. Ах да, и еще дурацкая рукопись дурацкого нетопыря-эксгибициониста. Упыриные письмена требовалось набрать заново на компьютере, а потом посмотреть, что с ними можно сделать в смысле редактуры, но Алена сегодня была уже не в том настроении. Сколько деду лет, интересно? Они же, нечисть эта, вроде как бессмертны. Двести, триста лет?.. Подождет еще несколько дней.

В итоге к вечеру четверга Алена только начала набирать рассказ Подкарпатского в текстовом файле, попутно выбрасывая из истории ненужные куски. Которых там хватало с избытком. И вообще творение старика ей категорически не нравилось. Вечно не везет! Всяким малолеткам, судя по фильмам и книгам, встречаются на пути сплошь очень талантливые и романтичные кровососы, ей же попался вампир-графоман.

Подкарпатский ждал ее у входа в метро, в своем извечном пальтишке.

— Слушайте, — обратилась к нему Алена без обиняков. — Уж за сто лет, или сколько вам там, дедушка, могли бы и научиться писать! Раз уж в писатели податься решили.

Упырь скрипнул клыками.

— Влас-сть тайн. Могу я рас-считывать на публикацию в текущ-щем номере?