Страница 16 из 89
Она сняла и убрала украшения на прежнее место, завернув их так же тщательно, надела пока свои земные джемпер и леггинсы, расчесала волосы, почистила зубы и разблокировала дверь. Косу не заплела — по транспорту не бегать, хозяйством не заниматься, а фланировать по каюте и так можно, зато коса кожу головы не оттягивает.
Она долго выбирала, что съесть, обнаружила цыплячьи окорочка-гриль и обрадовалась, затем взяла ещё риса с овощами, бананов, эклеров и какао, мимоходом восхитилась посудой, в которой ничто не портилось без холодильника, и села завтракать. Но в результате глядела, как цветные блики от камней, украшавших вилку, играют на кусочках пищи, жевала, не чувствуя вкуса, и ломала голову над проблемой, которую была не в силах разрешить из-за своего невежества. Кто такой маур, зачем она ему на самом деле и как это узнать доподлинно?
И что лучше — выйти и попытаться это выяснить или как можно дольше не показываться Ирруору на глаза? Ну-ка, выберись попробуй, а он снова начнёт обнимать да на колени к себе сажать…
Кое-как доев, она принялась перебирать содержимое шкафов.
Начала с тумбочек трюмо. Любимую перламутровую косметику отложила в сторону (это земное и знакомое, неинтересно) и занялась шоколадом. Хорошо, что он оказался российским, а не заграничным. Угощала её как-то Люся конфетами… Они оказались солёными! Это шоколадные-то, кошмар. Ира положила в рот «Белочку», сунула под подушку плитку «Ванильного» и обратилась к одёжному шкафу.
На кресле быстро выросла груда — кружево, нейлон, шифон, шёлк, парча, органза, трикотаж, ламэ, эластик, шерсть, кожа, замша, мех, люрекс, металл… Ира утомилась, вытаскивая и разглядывая, и так и не могла решить, что именно в первую очередь поносить.
Потом неожиданно спохватилась. Вот интересно, а почему это маур сегодня даже ни разу не попытался сюда заглянуть? То норовит её разговорить, а то носа не кажет! Где и чем он занят? А вдруг она сейчас застанет его за каким-нибудь таким занятием, что сразу всё станет ясно?
Бросив то, что держала, в груду одежды и аксессуаров на кресле, она вскочила и опрометью бросилась в коридор…
В полутёмной рубке с космосом на экранах на первый взгляд никого не было. А на второй…
Возле одной из секций кольцевого пульта виднелось что-то длинное и тёмное.
Она подбежала и узрела разложенное кресло. На кресле навзничь лежал кахурианин и никак не реагировал на её присутствие.
— Ирруор, — вполголоса позвала она, подходя ещё поближе.
Маур не отозвался и не пошевелился. Античный профиль без впадинки на переносице чётко очерчивал белый звёздный свет, глаза были закрыты.
— Ирруор!
Она подошла почти вплотную. Стало видно, что он дышит. Почему же не проснулся? В обмороке?
— Ирруор!!!
Она уже была готова трясти его за плечи и хлопать по щекам, когда он открыл глаза, пошевелился и сел.
— Фу, как ты меня напугал! Что с тобой было? Спал?
Он посмотрел на неё. Лицо его оказалось полностью в тени, слабо фосфоресцирующие глаза непонятно блеснули. Помолчав, он не очень охотно ответил:
— Нет, не спал. Но со мной — ничего особенного. Просто обычный сеанс предвидения. Я же — эспер.
Ира предпочитала термин «эспер» названию «экстрасенс». Слово всё равно западное, зато короче. Поэтому данное слово оказалось и в лексиконе Ирруора.
Она мгновенно пришла в восторг.
— Ух, ты! Значит, можно запросто читать будущее и избегать опасностей!
— Можно, но не так уж запросто, — заулыбался Ирруор, — когда его читают и меняют по своему усмотрению очень многие. Я же не один такой, как ты понимаешь. Кое-что нельзя рассмотреть, кое-что нельзя изменить. Остальную информацию можно блокировать, не говоря уж о множестве разных других хитростей.
Несколько мгновений Ира размышляла над услышанным, потом спохватилась.
— Значит, я тебе помешала?!
— Не страшно. Сеанс можно повторить в любой момент. Ты испугалась?
Он поймал её за руку и мягко притянул к себе.
— Не так чтобы уж очень, — проворчала Ира, сильно озабоченная тем, чтобы высвободиться, но при этом не слишком обидеть маура.
Высвободиться не удалось. Ну ладно, он же ничего особенного не делал, всего-то — посадил к себе на колени, прислонил к своей груди и держал так. Она смотрела на экран, на звёзды, чтобы не смотреть на кахурианина, но космоса не видела, зато отчётливо ощущала тепло щеки, прижавшейся к её волосам, силу и бережность руки, обвившей её талию, слышала глубокое дыхание Ирруора.
Молчать было опасно. Молчание можно принять за знак согласия, или, по крайней мере, это — удобная атмосфера для инициативы.
— Планет с более или менее антропоморфными цивилизациями много?
— Только в этой галактике — тысячи.
— В таком случае, почему именно я? Из тысяч цивилизаций, среди миллионов и миллиардов женщин!
— Я увидел тебя во время первого же сеанса предвидения. Мне сильно попало за тот сеанс, потому что было ещё слишком рано делать такие вещи. Мне было десять лет.
— И потом ждал, когда вырастешь, чтобы лететь?
— Ждал, — чуть помолчав, ответил Ирруор.
Он ждал тысячу четыреста пятнадцать лет, пока она родится.
Маленький мальчик видел, как сильно его родители любят друг друга, и мечтал о похожей судьбе. Очень разумный и предусмотрительный, он решил — чем раньше он всё узнает, тем будет лучше, ибо тогда он сможет предвидеть все опасности и преодолеть все препятствия. Он не понимал, почему взрослые запрещают просматривать варианты грядущего до определённого, довольно-таки изрядного возраста, и устроил сеанс самостоятельно.
Он узнал и увидел всё, что хотел, и был тому несказанно рад, поскольку теперь мог тщательно готовиться к будущему. Времени оказалось достаточно, даже более чем. Он не понял, почему взрослые так странно отреагировали. Родители не разговаривали с ним несколько дней, мама тайком плакала, но самым большим наказанием явился для него молчаливый упрёк Учителя, у которого в глазах была откровенная жалость и глубоко скрытая печальная безнадёжность.
По истечении некоторого времени он предположил, что верно догадался о подоплёке данного запрета. Подросток, юноша, молодой мужчина больше ни разу не смог посмотреть ни на одну девочку, девушку, женщину. Он учился, работал, путешествовал. И ждал…
Секундную паузу девушка заметила, но не поняла и не придала ей значения. То, что он сказал, прозвучало очень искренне. Такое нельзя придумать, к тому же сходу. Да? А вспомни, Ирочка, своё вдохновение, когда надо было оправдаться перед родителями за купленные тайком блёстки или леденцы…
Она взглянула ему в лицо, озарённое светом крупного звёздного скопления. Совсем рядом с её глазами были яркие янтарные глаза, сейчас с тёмно-серебряным оттенком, огромные и выразительные. В них смотреть — всё равно, что в бездну. Вот уж воистину неземные глаза, во всех смыслах. В них утонешь, потеряешься и ничего не поймёшь, сколько ни вглядывайся.
Ира с трудом оторвала свой взгляд от глаз кахурианина. Гипнотизировал? Вроде бы нет, иначе она не смогла бы опомниться…
Молчание затягивалось, нужно было срочно продолжать разговор.
— А у неэсперов предвидение бывает?
— Что ты имеешь в виду? Потенциально — все эсперы. У необученных? Бывает, конечно.
— А как?
— По-разному. Чаще всего — во сне.
Она вспомнила свой кошмарный сон в первую ночь на борту. Там было лицо Ирруора, в беспамятстве или умирающего. Сейчас во время своего сеанса он выглядел очень похожим образом, наверное, поэтому она так сильно испугалась. Слишком путаным и неопределённым было то, что ей снилось, толку-то от такого предвидения…
— Ты видела что-то необычное, поэтому спрашиваешь?
— Нет, просто так.
Он не настаивал. И отпустил её, когда она нетерпеливо пошевелилась.
— Пойду погуляю, — сказала она, шагая к двери. — Нет, убегать не буду, я же обещала.
— Верю, — отозвался Ирруор.