Страница 14 из 22
— Это ваше первое посещение Комарры, лорд Форкосиган?
— Никоим образом! Я неоднократно бывал на станциях. Хотя, должен признаться, на саму планету спускался не часто. А в Серифозе я впервые.
— А в Солстисе бывали?
Главный город планеты.
— Конечно.
Венье чуть отошел в сторону и встал на тускло освещенном пятачке за бетонной колонной. Он едва заметно улыбался.
— А посещали вы там когда-нибудь часовню Убиенных?
К наглым чертовым комаррцам, вот к какой категории он относится! Солстисская бойня была самым гнусным событием периода барраярской агрессии. Двести комаррских советников, Сенат того периода, сдались, согласившись на условия захватчиков. И были перебиты на каком-то стадионе барраярскими силами безопасности. Политические последствия этой резни едва не привели к катастрофе. Улыбка Майлза стала чуть натянутой.
— Конечно. Как я мог там не побывать?
— Всем барраярцам следовало бы совершить туда паломничество. С моей точки зрения.
— Я был там с близким другом. Он хотел совершить поминальное возжигание своей тете.
— Родственник одного из мучеников — ваш друг? — Венье ошарашенно заморгал, слегка оживив беседу, поначалу показавшуюся Майлзу прекрасно срежиссированной. Интересно, как долго Венье готовил свои реплики, дожидаясь удобного момента?
— Да. — Майлз сознательно сделал свой взгляд более вызывающим.
Венье явно ощутил перемену и чуть занервничал.
— Поскольку вы — сын своего отца, то я просто несколько удивился, вот и все.
Чему? Что у меня есть друзья-комаррцы?
— Именно потому, что я сын своего отца, вам не следовало бы удивляться.
Брови Венье изумленно поползли вверх.
— Ну… Существует мнение, что бойня произошла по прямому приказу императора Эзара, без ведома адмирала Форкосигана. Конечно, Эзар был довольно жестоким.
— Да, жесток. Но далеко не дурак. Это была блестящая идея старшего политофицера экспедиционного корпуса Барраяра, за что мой отец заставил его поплатиться жизнью, хотя толку от этого уже было мало. Не говоря о моральном аспекте, эта резня в первую очередь была исключительной глупостью. Моего отца обвиняли во многих вещах, но в глупости, как мне кажется, никогда и ни разу. — В голосе Майлза зазвучали опасные нотки.
— Думаю, всей правды мы никогда не узнаем, — сказал Венье.
Это что, предложение перемирия?
— Можно твердить человеку правду весь день напролет, но если он не хочет ее слышать, то, я полагаю, никогда ее и не узнает, — осклабился Майлз. Нет, держи себя в руках. Зачем показывать этому комаррцу, что он сумел-таки тебя достать?
Двери ближайшей лифтовой шахты открылись, и Венье внезапно потерял для Майлза всяческий интерес, поскольку появились госпожа Форсуассон с Никки. На ней был все тот же унылый костюм, что и утром, на руке висели толстые куртки. Помахав рукой, она быстро приблизилась.
— Я очень опоздала? — спросила она, чуть запыхавшись. — Добрый день, Венье.
Проглотив готовую сорваться с языка идиотскую реплику, которая звучала «вам, миледи, я рад в любое время», Майлз сумел промямлить:
— Э-э, добрый день, госпожа Форсуассон, Николас. Я вас не ждал. Вы поедете с нами? — Я надеюсь. — Ваш муж только что ушел разыскивать аэрокар.
— Да. Дядя Фортиц сказал, что это будет познавательно для Никки. Да мне и самой нечасто предоставляется возможность побывать вне купола. Так что я воспользовалась приглашением. — Она улыбнулась, поправив выбившуюся из прически прядь темных волос. — Я не знала, будем мы где-либо садиться и ходить пешком, но на всякий случай прихватила по куртке для каждого.
Из-за угла выплыл большой аэрокар и остановился перед ними. Откинулся колпак кабины, и наружу выбрался Форсуассон. Он поприветствовал жену с сыном. Профессор, восседающий на переднем сиденье, улыбнулся, услышав, как проблему, кому и где сидеть, разрешил Никки, заявивший, что хочет сидеть с дедулей и па.
— Может, Венье сможет нас сегодня повозить? — ненавязчиво предложила госпожа Форсуассон.
Форсуассон одарил ее неожиданно злобным взглядом:
— Я вполне способен справиться с этим и сам!
Ее губы зашевелились, но она не издала больше ни звука.
Тяни жребий, милорд Аудитор, мысленно ухмыльнулся Майлз. Ты предпочитаешь, чтобы пилотировал человек с, по всей вероятности, уже проявившимися первыми симптомами дистрофии Форзонна или чтобы аэрокар, полный барраярских форов, вел комаррский… э-э-э… патриот?
— Мне все равно, — честно пробормотал он.
— Я принесла куртки.
Госпожа Форсуассон протянула одежду. У нее самой, ее мужа и Николаса были свои куртки. Запасная куртка Форсуассона с трудом сходилась у профессора на животе.
Куртка, что она выдала Майлзу, принадлежала ей, как он немедленно определил по едва ощутимому аромату, исходящему от подкладки. Вдохнув поглубже этот аромат, Майлз напялил куртку на себя:
— Спасибо. Она вполне подойдет.
Форсуассон нырнул в задний отсек и вылез оттуда с респираторами, которые тут же раздал. У них с Венье имелись персональные, с их именами, написанными на боковых планках. На остальных было написано «посетитель». Один большой, два средних, один маленький.
Госпожа Форсуассон, повесив свой респиратор на руку, надела второй на Никки и проверила батареи и уровень кислорода.
— Я уже все проверил, — сказал ей Форсуассон. В его голосе явственно слышался едва сдерживаемый гнев. — Тебе незачем делать это заново.
— О, извини! — ответила она. Но Майлз, чисто по привычке проверяя свой прибор, обратил внимание, что она тем не менее тщательно довела проверку респиратора до конца. Форсуассон тоже это заметил и нахмурился.
После непродолжительных дебатов в бетанском стиле все наконец расселись. Форсуассон с сыном и профессор устроились впереди, а Майлз с госпожой Форсауссон и Венье расположились сзади. Майлз не понял, радует его такое соседство или огорчает. У него было четкое ощущение, что он смог бы завязать с каждым из них весьма захватывающую дискуссию, но лишь в отсутствие второго. Они опустили респираторы на шею, чтобы в случае чего мгновенно натянуть на лицо.
Аэрокар вырулил из гаража и поднялся в воздух. Венье снова вернулся к своей манере профессионального лектора, указывая на объекты, входящие в состав Проекта Терраформирования. С этой небольшой высоты видны были плоды терраформирования — небольшие зеленые клочки во влажных низменных местах и кусочки лишайников и мхов на камнях. Госпожа Форсуассон задавала Венье весьма профессиональные вопросы, а поскольку Майлз в данный момент был не способен родить ничего умного, то несказанно этому радовался.
— Учитывая ваш интерес к ботанике, я удивляюсь, госпожа Форсуассон, что вы не заставили вашего мужа взять вас на работу в его департамент, — через некоторое время заметил Майлз.
— О! — Казалось, такая идея просто не приходила ей в голову. — Но я не могла этого сделать!
— Почему, собственно?
— Разве это не было бы непотизмом? Или что-то вроде конфликта интересов?
— Едва ли, если бы вы хорошо справлялись с работой, в чем я нисколько не сомневаюсь. В конце концов, вся барраярская система форов строится на непотизме. Для нас это не порок, а образ жизни.
Венье подавил невольный возглас, возможно, хмыканье, и посмотрел на Майлза с растущим интересом.
— Так почему вы должны быть исключением? — продолжал между тем Майлз.
— Это всего лишь хобби. Мне недостает профессиональной подготовки. Знаний по химии, для начала.
— Вы могли бы начать с технической должности и ходить на вечерние занятия, чтобы заполнить пробелы. Не успеете оглянуться, как увязнете по уши в какой-нибудь интересной проблеме. В любом случае им придется брать кого-то на работу.
И тут задним числом Майлз сообразил, что если носитель дистрофии Форзонна — она, а не Форсуассон, то могут быть весьма неприятные причины, по которым она до сих пор не занялась такой работой. Он ощущал в ней кипящую скрытую энергию, подавляемую, загнанную глубоко внутрь и медленно угасающую там. Может, это потому, что она боится наступающей болезни? Черт побери, так кто же из них носитель? Ему же по должности положено быть классным следователем, и эту задачу он уж точно должен легко расщелкать.