Солнца Скорпиона

— Они будут жертвами. Это справедливо. Они слишком много себе позволяли.

— Справедливо? Так вот значит какова справедливость Магдага?

— Что ты, ков Вэллии, понимаешь в нашей справедливости?!

Я схватил её за плечо.

— Я хочу найти этих двоих…

— Чтобы их убить? Чтобы отомстить? — она не стала вырываться, но качнулась ко мне и сжала меня к объятиях. — Не нужно, Драк! Не нужно! Брось их. Беги! Я все устроила. Когда Генодрас вернется и мир снова станет зеленым — мы сможем бежать отсюда!

— Куда? В Санурказз?

Она покачала головой у моей груди.

— Нет. У меня обширные поместья. Никто не станет задавать вопросов принцессе Сушинг. Я создам для тебя новое имя, мой Драк. Мы сможем вернуться в Магдаг. У меня хватит средств на нас обоих, и с избытком.

На данный момент я был по горло сыт новыми личинами.

У неё хватило ума не пытаться найти достаточно широкую кольчугу, в которую влезли бы мои плечи. Надсмотрщик с балассом занимал некое среднее положение, и я мог спокойно разгуливать по всему мегалитическому комплексу не вызывая никаких сомнений в иерархической структуре. Окаменев лицом, я решительно двинулся к двери.

— Куда ты … Драк. Нет! Пожалуйста … НЕТ!

— Благодарю тебя за помощь, принцесса Сушинг. Я не виню тебя за то, что ты такая, какая есть. Это сотворено не тобой, — я открыл дверь. — Если ты желаешь вызывать стражу, то это твое право.

Она подбежала ко мне и схватила за рабскую серую тунику. За дверью прошли конвоиры с вопящей жертвой.

— Драк! Я с тобой!

Мы вышли вместе. Она, как и полагается, шла впереди и вела меня по лабиринтам коридоров, избегая залов, из которых доносились леденящие кровь звуки проходящих там ритуалов. Я ничего не мог сделать для тех зарян, здесь, в этом средоточии кольчужной мощи Магдага. Но кровь моя закипала, а сердце билось быстрее. Мне не без усилия удавалось держаться прямо и бесстрастно, когда мы проходили мимо этих магдагцев.

Генал и Пугнарсес сидели скованные вместе в камере, дожидаясь когда их призовут на жертвенные игры. Они выглядели несчастными, удрученными и разбитыми. Однако я с радостью заметил, что они не казались напуганными. Им хватило времени на размышления, пока они сидели нагими и скованными в магдагской темнице.

Увидев меня через плечо охранника, они выпучили глаза и подняли бы крик, выдав меня вторично, если б я не успел ударить охранника в подбородок над открытым наустником. Я снял у него с пояса ключи и меч.

Я стоял, глядя на них, а Сушинг неуверенно переминалась у двери, испуганно оглядывая коридор.

— Писец, — пробормотал Генал и сглотнул. Похоже, ему стало дурно. — Если ты собираешься нас убить, сделай это сейчас же. Я заслуживаю смерти, ибо предал тебя.

Пугнарсес в свою очередь тоже нервно сглотнул. Он глядел на меч, как кролик на удава.

— Бей посильнее, Писец.

— Вы — пара придурков, — бросил я свирепо, горячо и гневно. Боль переполняла меня. — Вы предали меня из-за Холли. Разве вы не видели кучу трупов — трупов наших же ребят? Вожаки отрядов перебиты, славной революции конец!

— Мы… — прохрипел Генал.

— Это я убедил Генала, — вмешался Пугнарсес. — Я хотел стать магнатом! Я думал, нам двоим поверят больше, чем мне одному. Вину должен принять на себя я, Писец …

— И посмотрите, что сделали в ответ магнаты, как наградили вас за предательство! — выражение моего лица, похоже, заставило их поверить, что для них все кончено. — Я могу понять почему любой из вас пойдет на все из-за любви к девушке, и, полагаю, вы думали, что ей придется выбрать одного из вас! Предать соперника — какой пустяк для того, кто влюблен! Но вы предали всех и все, ради чего мы работали и боролись. Вы предали больше чем меня, Писца!

Я поднял меч. Они оба смотрели на меня, но ни один и глазом не моргнул. Я взял ключи, бросил меч и отомкнул замки.

— А теперь, вускоголовые, — сказал я, — мы будем драться!

Но сперва … оставалась ещё Холли.

Я вручил меч Сушинг. Она заколебалась. По коридору снова прошел отряд стражников. Я показал на них.

— Один крик, принцесса, и как ты все это объяснишь?

Она круто развернулась хватая меч и, по-моему, с трудом удержалась от соблазна изрубить нас троих на куски. А потом… Она проводила нас. Она шла впереди, покачивая бедрами, и представляла собой самое завораживающее зрелище.

— Подождите здесь, — сказала она, когда мы подошли к покоям её брата, размещенным в глубине комплекса. — Я приведу девушку.

— Можем ли мы ей доверять? — спросил Пугнарсес, когда она скрылась.

— Должны, — ответил за меня Генал. — Она, как и Писец, — наша единственная надежда.

— А когда мы вернемся в «нахаловку», — осведомился я, — что с ней тогда станет?

Генал посмотрел на меня и отвел глаза. Он остро переживал свой позор.

— В другое время, Писец, — проговорил с нехарактерной для него рассудительностью Пугнарсес, — я бы посоветовал: «убей ее!» Но думаю ты этого не сделаешь, — он поглядел на меня. — Ты её любишь?

— Нет.

— Но она тебя любит.

— Это ей так кажется. Но она преодолеет это.

— А… Холли?

— Холли — милая девочка, — сказал я. — Но моя любовь — далеко отсюда, в другой стране, и я остаюсь здесь только в силу возложенного на меня обязательства. Как только я выполню свою задачу, то … то поверьте мне, я оставлю Магдаг со всеми его злодейскими обычаями и постараюсь оказаться от него как можно дальше!

Я говорил это так страстно, что они не могли не поверить. Тут появилась Сушинг, за ней покорно следовала Холли. Когда Холли увидела меня, вся кровь прилила к её щекам.

— Скорее, принцесса, — вот и все, что я сказал.

На мой взгляд, у нас не было времени для травматических эмоциональных всплесков. Я хотел скорее вернуться в «нахаловку». Все мы знали, что произойдет, как только в небе над Крегеном вновь появится Генодрас, и магнаты Магдага выйдут из мегалитических комплексов, где их до поры заточило суеверие.

Понятное дело, Сушинг все ещё верила, что сможет убедить меня принять её план. Ей он казался единственно разумным, на самом-то деле — единственным и неизбежным.

Действительно, с какой радости ков Дельфонда предпочел бы вернуться в это вонючее гнездо растов — рабочих и невольников?

Мы торопливо двинулись по коридорам. По правде говоря, я уже думал, что нам удастся вырваться на волю без осложнений.

— Сюда, — тяжело дыша, сказала Сушинг. — Наверху, за этой узкой лестницей — мост, а дальше спуск на улицу. Я не смею выходить, пока в небе не появится Генодрас. Мы можем подождать.

На это я ничего не ответил. Я ждать не стану.

Сверху по той крутой лестнице, стены которой были покрыты эмалированными изразцами, изображавшими фантастических птиц, животных и зверей, спускались двое стражников в кольчугах. Свет факелов играл на металлических кольцах их доспехов. Они конвоировали пленника — новую жертву для кровавых ритуальных игр. Он был изможден, грязен и зарос бородой. Но я узнал его. И посторонился, пропуская их мимо себя.

Но Рофрен, тот самый Рофрен, что служил старшим помощником на борту «Сиреневой птицы» пура Зенкирена и так оплошал во время рашуна, тоже узнал меня.

С подножья лестницы донесся крик. На блестящие изразцы бросили светло-оранжевые блики новые факелы.

— Хай! Принцесса! Принцесса Сушинг, этот человек — Писец! Это беглые рабы! Они опасны!

Я вырвал меч у переднего конвоира и рубанул его по шее. Он упал и полетел кувырком до самого основания лестницы. Пугнарсес и Генал разделались со вторым конвоиром, который присоединился к первому, образовав у ног своих товарищей кучу-малу. Те уставились наверх.

— Беги! — крикнула Сушинг.

Теперь у нас было уже три меча.

Рофрен протянул руку. Его изможденное лицо осветилось воодушевлением. Он расправил плечи, в жесте инстинктивном и одновременно вызывающем.

— Лахал, пур Дрей, — приветствовал он меня. Язык у него заплетался, словно он был одурманен. — Дай мне меч. Я буду рад обменяться ударами с этими магдагскими растами, которых Зар погрузил во мрак. А вы бегите и возьмите с собой женщин.