Солнца Скорпиона

Она была великолепна.

Ее одеяние копировало наряд, в котором обычно изображают на местных варварских фресках Гифимеду, божественную подругу возлюбленного Гродно из древних легенд. Крегенская мифология весьма сложна и запутана. Некоторые мифы и легенды прекрасны, некоторые ужасают, но все они захватывающе интересны. Сказители плетут кружево своих фантазий на каждой рыночной площади и на всех излюбленных уличных углах, под сенью стурма. Самый воздух этого мира наполнен благовонным дыханием романтики и чудес. И вот теперь Сушинг изящно стояла передо мной, одетая словно ожившая возлюбленная из какой-то такой древней легенды.

Ее волосы уложены в прическу и горели от драгоценностей. Толстая коса свободно свисала и обвивала её округлое плечо. Тело её прикрывали нити и ожерелья из изумрудов. На фоне её белой кожи сияло целое состояние. Глаза её блестели и сверкали от притираний. Изукрашенная, как языческая богиня, выглядевшая более обнаженной, чем если бы ничем не прикрывала своей наготы, она подплыла ко мне, позванивая золотыми колокольчиками на лодыжках. Дыхание застряло у меня в горле.

— Драк, мой принц… Неужели я не могу снискать твоего расположения?

Это был избитый вопрос, столь же древний, как мужчина и женщина.

— Ты безмерно прекрасна, Сушинг.

Она устремилась ко мне. В голове у меня смешались в дикую амальгаму образы Холли, Натемы и Майфуй — а затем, заслоняя их всех, очищая мое сознание и бросая меня в жар, пришло живое воспоминание о моей Делии Синегорской, так легко и грациозно ступавшей по камням, одетой в великолепные белые меха линги, идеально сложенной, с глазами, сияющими глядя на меня, во всех отношениях настолько более прекрасной… настолько… Здесь мне не хватает слов. Я оттолкнул от себя Сушинг так, что та пошатнулась.

Она упала на колени. И тут она ещё больше изумила меня. В одной руке она незаметно сжимала смятый серый лоскут. И теперь, двигаясь с неистовством казавшимся мне завораживающим и пугающим, она сорвала с себя ожерелья, так, что нити рвались и камни буйно разлетались по всей комнате. Она стояла передо мной совершенно обнаженная, распустив волосы, вытряхнув из них драгоценные шпильки. А затем… затем она обмотала бедра серой тканью и, продев её между ног, опустилась передо мной на колени облаченная в серую набедренную повязку рабыни!

Я не хотел к ней прикасаться.

Но мне не хотелось и чтобы она пресмыкалась у моих ног, одетая подобно рабыне, требуя от меня того, чего, как она знала, ей от меня не дождаться.

— Встань, Сушинг! — резко крикнул я. Она вздрогнула и отшатнулась, её обнаженные плечи затряслись. — Ты выглядишь нелепо!

Тут конечно, сцене пришел конец.

Она медленно поднялась, глубоко вздохнула и сглотнула, беря себя в руки. Ей это удалось. Спокойная, ледяная, смертельно опасная, она стояла передо мной, по-прежнему нагая не считая серой набедренной повязки.

— Я предложила тебе все, ков Драк из Дельфонда. Ты в своем безрассудстве счел нужным мне отказать. Теперь… — её глаза пылали в пламени светильников, как расплавленный металл. Теперь, когда все её притворство слетело, она была невероятно прекрасной и зловещей. На Крегене существует выражение, означающее примерно то же, что на Земле «мой милый», со всеми присущими ему дополнительными оттенками значения: ироничным, зловещим, угрожающим и смертоносным. И она теперь употребила их все, когда повернулась точно лимиха и плавно скользнула к двери.

— Ты пожалеешь об этом, ма фарил Драк. О, как ты пожалеешь!

Я понял, что у меня не больше пригоршни муров для исчезновения.

Воины в кольчугах, которых она уже свистала, не могли знать о только и ждущем меня оседланном сектриксе, так что некоторый шанс у меня был, хотя и небольшой. Выбегая из потайного двора, через который шлепал в свой закуток заспанный раб, я услышал подымающийся у меня за спиной шум погони.

Мне все-таки повезло, и я оторвался от них. Я помчался во весь опор к «нахаловку». Жребий был брошен, и на душе у меня сильно полегчало. Сушинг больше не влияла на мои расчеты и не могла разрушить ничего, чего я пытался совершить. Так я думал, снова входя в гетто.

Первой, кого я встретил, нырнув в знакомую лачугу, оказалась Холли.

Она встала, когда я вошел, и её тонкая фигурка, освещенная колеблющимся пламенем свечи, внезапно вызвала у меня мгновенную вспышку бесполезного гнева. Она улыбнулась. После той первой встречи мы почти не виделись друг с другом. Теперь она робко подошла ко мне — но за её робостью, как я знал, скрывалась редкая твердость характера и решимость.

— Ты избегал меня, Писец!

Неуместность этой фразы накануне восстания крайне поразила меня. Я разинул рот.

— Писец! Что…

— Холли, милая Холли. Я должен делать свое дело. Мне надо разрабатывать планы…

— О, это такие пустяки! Неужели ты не видишь… — она оборвала себя. Прямой подход был в общем-то не в её стиле.

Тут, слава Зару, вошли Генал, Пугнарсес и Болан. Они пребывали в скверном настроении. Надсмотрщики высекли хорошего кузнеца, вменив ему в вину то, что упал выпуск железных гвоздей. Причина была очевидна: он ковал нам наконечники для пик.

— Мы должны распределить нагрузку, — сказал я. — В конце концов, на строительстве хватает рабов, и выковать нужное количество довольно легко…

— Но это хороший кузнец!

— Тем более. Лишняя причина использовать его поосторожнее, Пугнарсес! — резко оборвал я. Пугнарсес бросил на меня злой взгляд, но я заставил его опустить глаза. — Мы — отряд братьев, Пугнарсес. Мы должны сражаться вместе — или вместе отправиться на галеры!

— На галеры мы никогда не отправимся! — вспыхнул Генал.

— Вот и прекрасно. А теперь — слушайте. Сейчас мы переходим к исключительно важному оружию в нашем арсенале.

Я привлек их внимание. Даже Холли стояла, прижав руки к груди, и слушала.

Тогда я рассказал им , какой эффект может произвести сплошной град стрел.

— У нас есть несколько стрелков, — возразил Пугнарсес, — но мало кто разбирается в луках. Сделать-то мы их можем довольно легко, да и стрелы тоже.

— Конечно, маленькие прямые луки, — отозвался я и рассмеялся. Вы, слушающие эти записи, знаете, что смеюсь я редко.

Было бы не совсем верным сказать, что большой английский тисовый лук — это крестьянское оружие. Из тиса делали только один из пяти этих знаменитых больших луков, остальные же — по большей части из ясеня, вяза или лещины. Тисовые луки давали только самым опытным и лучшим стрелкам. Я желал бы иметь в своем распоряжении бойцов умеющих стрелять из таких вот луков. Располагая такой смертоносной меткостью пробивающих доспехи стрел, мы могли бы косить магнатов толпами. А так мне приходилось довольствоваться тем, чего могла произвести рабовладельческая экономика.

— На обучение стрелка потребуются долгие годы. Чтобы добиться той инстинктивной меткости и сверхъестественной быстроты, надо начать натягивать тетиву до уха чуть ли не раньше, чем научишься ходить. Забудьте о луках, друзья, если среди вас нет уроженцев Лаха.

— У нас есть несколько таких — некоторые рыжие, но большинство иной масти.

— Хорошо, Болан. Для них мы сделаем луки. Но основным стрелковым силам мы дадим арбалеты.

Мои дикие кланнеры, применявшие изогнутые составные луки, питали некоторое уважение и к мощным арбалетам граждан Зеникки. Однако я решил, что не стану пока делать в точности такие же здесь, в «нахаловке» рабов. Я много раз держал эти арбалеты в руках и прекрасно знал их сильные и слабые стороны.

— Арбалеты? — удивленно переспросил Болан.

— Арбалеты, — твердо и решительно повторил я. — Мы сделаем арбалеты и с ними разобьем магнатов Магдага в пух и прах!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

О пиках и арбалетах

Конечно, одним только изготовлением арбалетов и стрел к ним, равно как и любого другого оружия, мы не могли добиться победы.

Требовалось обучить людей, которые будут им пользоваться.

Я настойчиво добивался, чтобы обучение велось как можно эффективнее, было проникнуто духом соревнования и стремления к успеху, хотя и не прибегал, например, к тем наградам за неумелость, на которые не скупился в ходе обучения артиллерийских расчетов на борту семидесятичетырехпушечников и фрегатов на других морях, в четырехстах световых годах от Крегена. Нам придется стрелять залпами. Значит, следовало добиваться достаточной меткости от каждого из стрелков — только тогда мы могли обрушить на атакующую кавалерию магнатов смертоносный косящий арбалетных стрел.