Страница 2 из 5
Н. Кетчер
Быть или не быть. Вопрос в том, что благородней: сносить ли пращи и стрелы злобствующей судьбины или восстать против моря бедствий и, сопротивляясь, покончить их. Умереть – заснуть, не больше, и, зная, что сном этим мы кончаем все скорби, тысячи естественных, унаследованных телом противностей, – конец желаннейший. Умереть – заснуть, заснуть, но, может быть, и сны видеть – вот препона; какие могут быть сновиденья в этом смертном сне, за тем как стряхнем с себя земные тревоги, вот что останавливает нас. Вот что делает бедствия так долговечными; иначе кто же стал бы сносить бичевание, издевки современности, гнев властолюбцев, обиды горделивых, муки любви отвергнутой, законов бездействие, судов своевольство, ляганье, которым терпеливое достоинство угощается недостойными, когда сам одним ударом кинжала может от всего этого избавиться. Кто, кряхтя и потея, нес бы бремя тягостной жизни, если бы страх чего по смерти, безвестная страна, из-за пределов которой не возвращался еще ни один из странников, не смущали воли, не заставляли скорей сносить удручающие нас бедствия, чем бежать к другим, неведомым. Так всех нас совесть делает трусами; так блекнет естественный румянец решимости от тусклого напора размышленья, и замыслы великой важности совращаются с пути, утрачивают название деяний. – А, Офелия. О нимфа, помяни меня в своих молитвах.
Н. Маклаков
Быть иль не быть, – вопрос весь в том:Что благороднее. Переносить лиНам стрелы и удары злополучья –Или восстать против пучины бедствийИ с ними, в час борьбы, покончить разом.Ведь умереть – уснуть, никак не больше;Уснуть в сознании, что настал конецСтенаньям сердца, сотням тысяч зол,Наследованных телом. Как, в душе,Не пожелать такого окончанья?Да. Умереть – уснуть. Но ведь уснуть,Быть может, грезить. Вот, и вечно то жеТут затрудненье: в этой смертной спячке,Как с нас спадет ярмо земных сует,Какого рода сны нам сниться могут.Вот отчего мы медлим, вот причина,Что наши бедствия столь долговечны.И кто бы согласился здесь терпетьНасилье грубое, издевки века,Неправды деспотов, презренье гордых,Тоску отвергнутой любви, законовБездействие, судов самоуправствоИ скромного достоинства награду –Ляганье подлецов, когда возможноКупить себе покой одним ударом.И кто бы захотел здесь ношу жизни,Потея и кряхтя, таскать по свету,Когда б не страх чего-то после смерти,Страх стороны неведомой, откудаИз странников никто не возвращался,Не связывал нам волю, заставляяОхотнее страдать от злоключенийУже известных нам, чем устремлятьсяНавстречу тем, которых мы не знаем.Так совесть превращает нас в трусишек,Решимости естественный румянец,При бледноликом размышленье, блекнет;Стремления высокого значенья,При встрече с ним, сбиваются с дороги,И мысли не становятся делами, —А, это вы, Офелия. О нимфа.Воспомяни грехи мои в молитвах.А. Соколовский
Жить иль не жить – вот в чем вопрос.Честнее льБезропотно сносить удары стрелВраждебной нам судьбы, иль кончить разомС безбрежным морем горестей и бед,Восстав на все. Окончить жизнь – уснуть,Не более, – когда при этом вспомнить,Что с этим сном навеки отлетятИ сердца боль, и горькие обиды –Наследье нашей плоти, – то не вправе льМы все желать подобного конца.Окончить жизнь – уснуть… уснуть, а еслиПри этом видеть сны… Вот остановка.Какого рода сны тревожить будутНас в смертном сне, когда мы совлечемС себя покрышку плоти. Вот что можетСвязать решимость в нас, заставя вечноТерпеть и зло, и бедственную жизнь…Кто стал бы, в самом деле, выноситьБезропотно обиды, притесненья,Ряд горьких мук обманутой любви,Стыд бедности, неправду власти, чванствоИ гордость знатных родом – словом, все,Что суждено достоинству терпетьОт низости, – когда бы каждый могНайти покой при помощи удараКороткого ножа. Кто стал влачить быВ поту лица томительную жизнь,Когда бы страх пред тою непонятной,Неведомой страной, откуда нетИ не было возврата, не держалВ оковах нашей воли и не делалТого, что мы скорей сносить готовыПозор и зло, в которых родились,Чем ринуться в погоню за безвестным…Всех трусами нас сделала боязнь.Решимости роскошный цвет бледнеетПод гнетом размышленья. Наши всеПрекраснейшие замыслы, встречаясьС ужасной этой мыслью, отступают,Теряя имя дел. – Но тише, вотОфелия. О нимфа, помяниМеня, прошу, в святых своих молитвах.А. Московский
Жизнь или смерть, вот дело в чем:Достойней ли претерпеватьМятежного удары рокаИль отразить их и покончитьСо всею бездною терзаний.Ведь смерть есть только сон – не боле,И если знать, что с этим сномПридет конец врожденным мукам,Как не стремиться нам к нему,Покончить с жизнью… и заснуть…Заснуть и сны, быть может, видеть,Вот преткновенье… Сны какиеНас в вечном сне тревожить будут,Когда с себя мы свергнем этоЯрмо житейской суеты.Да, вот что понуждает насТерпеть до старости невзгоды.Иначе кто переноситьРешился бы все то, что сталоПосмешищем, бичом веков:Тиранов дерзкий произвол,Людей заносчивых нахальство,Отвергнутой любви мученья,Судилищ наших проволочки,Надменность властью облеченных,Пренебрежение к заслугам, —Когда один укол иглыНас в состоянье успокоить.Кто помирился бы иначеСо всеми тягостями жизни –Лишь страх пред чем-то после смертиПред той неведомой страной,Отколь никто не возвращался,Смущает нас, и мы скорееИз двух зол выбираем то,Что нам известно. Совесть нашаБыть трусами нас побуждает,Под гнетом мысли блекнет смелость,И замыслы с огнем и силой,Невольно сбившись с колеи,Делами названы не будут. (Замечает Офелию.) Прелестная Офелия, тише…Ах, нимфа, помяни моиВ своих молитвах прегрешенья…