Страница 23 из 116
— Теперь у нас есть пистолет на случай чего. А хвосты драть предателям долго не получится, — уверенно пообещал Андрей. — Я спросил у лётчика, так он что сказал: не знаю, говорит, когда война кончится, но что фрицы у нас надолго не задержутся, так это верняк. Красная Армия им ещё покажет, где раки зимуют.
— Вот и я ж про это самое! — подхватил Миша. — Как зачнут их наши дербанить да как попрут с Кубани, мы бы им и помогли.
— Нет, Мишок, хоть ты и складно говоришь, — охладил его пыл Ванько. — У меня на них руки больше твоего чешутся, но… Надо сурьёзно смотреть на дело. Не наше это занятие — воевать, даже если б действительно удалось раздобыть оружие. И особенно рано тебе: мало каши поел.
— Ты не смотри, что мне токо двенадцать! Я уже давно взрослый, — возразил Миша, задетый за живое «кашей». — У Феди в стихе как сказано? «Нас война повзрослила досрочно»! По-твоему, надо сидеть сложа руки и ждать у моря погоды?
— Сидеть сложа руки не придется, — спокойно объяснил старший товарищ. — И тебе тоже, раз уж и ты считаешь себя повзрослевшим досрочно. Конешно, война всех нас сделала старше… И потому мы просто обязаны, пока воюют отцы, не сидеть сложа руки, а действовать.
— Не знаю, что я тогда должен делать, — повёл плечом Миша.
— Вспомни, что говорил позавчера: нужно привезти пшеницы всем, у кого много ребятишек.
— Ну, говорил, так что?
— А может, им и ещё чего нужно, как ты думаешь?
— Воще — конешно: корму худобе на зиму помочь припасти, топлива, — сообразил он.
— А первым делом — помочь управится с огородами — картошку выкопать, кукурузу убрать, бодылку срубить, — добавил Борис. — Я тёть Лизе давно уже помогаю по хозяйству.
— Не тёть Лизе, а Верке, потому что в женихи набиваешься, — уточнил Миша.
— Подсолнухи вон доспевают колхозные — можно навыбивать семечек, — дополнил, в свою очередь, Федя.
— А за хутором до самой станции кукуруза, — напомнил Андрей. — Свою многие зеленцом поварили да и красноармейцы помогли. Можно будет, если не днём, то ночами не поспать.
— Вобщем, ребята, делов навалом, лишь бы не ленились, — подвёл итог Ванько. — Или ты только стрелять взрослый?
— Знаешь, что!.. не наедай, — обиделся любитель пострелять. — Что вы, то и я буду делать, от вас не отстану.
— Вот об этом давайте сёдни и договоримся: чем следует заняться уже с завтрашнего дня.
— Подождите, я только заверну Свинью, — попросил Андрей. — Обратно, зараза, удирать надумала!.. — Прихватив киёк, он вприпрыжку сбежал с кургана.
Вечером матери во дворе не оказалось, но на обычном месте у сарая стояло два ведра с водой. Корова их осушила и зашла в стойло. Андрей прошёл к колодцу, умылся по пояс; в комнате переоделся в новое, и прежде чем отправиться на свидание, зашёл узнать, напоена ли оставшаяся без хозяев сломовская Жданка. Оказалось, что мать уже напоила её и начала доить.
Во дворе бывших соседей к нему, помахивая хвостом, подошёл пёс — годовалый, каштанового окраса, уши торчком. Он поскуливал и так жалобно смотрел на соседа, словно хотел о чём-то спросить.
— Остался ты, Тобик, сироткой… — присев, почесал у него за ушами Андрей. — А пойдём-ка, братец, и ты со мной, попробую помочь твоему горю. Только надо поводок из чего-нибудь сообразить.
На месте, привязав, на всякий случай, кобелька к акации, Андрей негромко свистнул. Марта долго ждать не заставила. Тобик при её приближении зарычал.
— Не боись, он привязан. Тобик, перестань! — приказал собаке, и тот виновато лег.
— Это твой? Какой красивый пёсик! — похвалила она, присев на корточки в метре от животного.
— Понимаешь, он теперь как бы сирота… — стал объяснять Андрей цель привода собаки. — Чувствует, видать, что случилось несчастье: временами как заскулит-завоет, жалобно так, просто сердце разрывается. Жалко бедняжку, вот я и подумал: живёте вы на самом краю, собачку этот гад убил. А Тобик — пёс что надо. Может, думаю, понравится.
— Очень-очень нравится! И кличка красивая. — Обрадованная, Марта хотела приблизиться, но тот предупреждающе обнажил острые белые клыки, коротко рыкнул. — Хочется погладить, но он, наверное, злой и кусается…
— Вобще, чужим не даётся. Но давай я вас познакомлю. — Взяв за ошейник, сжал ему слегка пасть. — Дай понюхать свою руку, а потом погладь. Не боись, не укусит.
— То-обичек, хороший пё-осик, давай познакомимся… Теперь я буду твоей хозяйкой. — Дав обнюхать руки, несколько раз провела ладошкой по спине. Тот поворчал, но незлобиво и виляя мохнатым хвостом.
— Надо бы угостить его чем-нибудь. Он поймет, что к нему с добром, и не станет дичиться.
— Я сейчас! — Она убежала в хату и вскоре вернулась. — Мама пирожков с творогом напекла. Попробуй и ты, такие вкусные! — Угостила Андрея и три оставила собаке.
Учуяв запах, пёс заработал хвостом энергичнее, пристально смотрел на будущую хозяйку. Когда та поднесла пирожок, аккуратно взял и проглотил едва ли не целиком.
— Проголодался, бедняжечка. На вот ещё. Да не спеши, хоть вкус-то распробуй!.. — Скормив гостинец, погладила его снова, и на этот раз Тобик не возражал.
Пока Андрей привязывал его к будке, она спроворила полную кастрюльку похлёбки, сама же поднесла угощение, и знакомство состоялось.
Смеркалось. Слабый ветерок, напоённый терпким запахом доцветающих подсолнухов, был душноват и временами всё ещё горяч. Надоедали комары. Марта предложила — взобраться на навес летней кухни:
— Там их ветерком сдувает. Я раз всю ночь здесь спала, и ни один комарик не укусил. А свежо, особенно под утро, — не то что в комнате.
— А почему тогда только один раз?
— Мы с мамой разложили здесь сушиться резаные фрукты для компота на зиму.
Приставили лестницу, освободили небольшую площадку, уселись рядышком.
— А тут и правда хорошо! — понравилось Андрею. — Можно сидеть хоть всю ночь.
— Лично я не против.
— Потому что комары не кусают?
— И что рядом ты: мне с тобой интересно.
— А мама не заругает, ежли задержишься?
— Она же знает, что я с тобой. И потом, я ведь уже взрослая.
Ответ Андрею не понравился. Нюська, помнится, начинала так же: «Чиво ты стиснясся, мы ить уже зрослыи!» Неужли и эта будет такая же несурьёзная?. Пока он сомневался, опасаясь снова быть разочарованным, Марта спросила:
— А стадо пасти интересно?
— Мне нравится… Мы сёдни пасли впятером: все ребята собрались.
— Так веселее?
— Не поэтому. Наметили кой-какие дела на будующее.
— Правильно — «будущее», без «ю», — поправила она. — Какие именно?
— Да так… Взяли шефство над семьями, где много ребятишек. У некоторых их по трое, а то и четверо.
— Это вы хорошо придумали. А прокламацию показывал?
— Показал… Только потом пожалел. Почему? Они ведь поверили, что её подбросили подпольщики. А мне стало стыдно: какие ж мы с тобой подпольщики? Обманывать товарищей — это нечестно.
— Хотелось, как лучше, — посочувствовала она. — Но ты ведь не…
— Разве ж можно! И ты знаешь, почему.
— Мама строго-настрого предупредила: больше нам не следует заниматься не своим делом. Напомнила насчёт пистолета и парашюта — вы ведь его заберёте сюда? — с ними нужно быть очень осторожными!
— Будь спок, у нас есть где прятать опасные предметы — в пещере.
— Откуда тут пещеры? — удивилась она.
— Ну, не настоящая, конешно… Однажды мы с ребятами нашли лисью нору. За бригадой есть небольшой курганчик, весь заросший тёрном, и мы играли там в войну. Так вот, возле этой норы увидели кости и человеческий череп: лиса выгребла вместе с землёй. Решили, что она наткнулась на старинное захоронение. А там ведь могут быть меч или копье. Такой случай был: нашли не только меч, но и старинные золотые украшения. Ну, принесли лопату, стали втихаря расширять ту нору. Трудились, наверно, с неделю. Ничего такого не нашли, но зато какая получилась пещера — я те дам! Свободно впятером помещаемся. Поиграли, забросили, а недавно оборудовали как следует, сделали внутри ниши, пол застелили матами из куги, вход снаружи замаскировали — не заметишь. Это я её имел в виду, когда говорил, что есть где спрятать Александра Сергеевича. Может, тебе это не интересно? — спохватился он.