Пациент (в сокращении)

— Нету его! Я перерыл всю лабораторию, но его не нашел.

Джесси, чтобы успокоиться, сделала глубокий вдох — под маской этого заметно не было.

— Ты смотрел в шкафчике над раковиной? Там мы обычно держим оба АРТИ. Под замком.

— Нет. Я… я пойду проверю. Продолжайте.

Гилбрайд развернулся и ушел. Вот и все.

Джесси почувствовала, что тетива ослабла. Гилбрайд только что помешал ей принять решение, о котором она сожалела бы всю оставшуюся жизнь. Часть опухоли все еще оставалась в мозгу Сары. Довольно большая часть. Джесси чуть было не забыла об обещании, данном себе и Саре. Бояться не надо.

— Слушайте все! Говорит капитан, — раздался ее собственный голос. — Работы еще на несколько часов.

Глава 3

Бостонский «Флит-центр» был набит битком. Из комнаты для почетных гостей гимнастка Марси Шепроу хорошо слышала гул толпы, напоминавший рокот океана. Марси достигла вершин спортивной славы. Два олимпийских золота и бронза. Она была знаменитостью номер один, особенно в Новой Англии.

— Приветик! Как делишки? — Шашин Стэндон, подруга Марси по сборной, откусила от груши и протянула ее Марси.

— Нет, спасибо. Что-то меня подташнивает, и голова разболелась.

— Да? То-то я смотрю, выглядишь ты не очень.

— Уж если впряглась, тяни из последних сил. Ты представляешь, сколько там сейчас моих друзей и родственников?

— А ты не напрягайся. Пару-тройку самых чумовых элементов просто пропусти.

— Да, придется, наверное.

Марси, при росте сто шестьдесят пять сантиметров считавшаяся высокой гимнасткой, отличалась удивительной гибкостью и в команде была самой сильной и выносливой. Но сегодня вечером ей было не по себе. Тянуло правую лодыжку, и правая рука тоже почему-то плохо слушалась.

— Осталось пять минут, — сообщил, заглянув в комнату, распорядитель.

Марси накинула на плечи куртку и отправилась на арену — всем восьмерым участницам выступления предложили занять свои места.

Шашин с Марси выполняли упражнения на коне. Подходя к дорожке, Марси почувствовала, как правая рука и нога наливаются свинцовой тяжестью. И тут она испугалась.

Марси посмотрела, как подруга выполнила прыжок, а затем диктор назвал ее имя. Она взглянула налево, туда, где сидели ее родители, сестра, родственники, друзья. Рыжеволосая Барбара Шепроу улыбнулась дочери и помахала ей рукой.

Марси вдруг поняла, что весь «Флит-центр» в ожидании смотрит на нее, и шагнула на дорожку.

Марси приподнялась на цыпочки и побежала к коню. Ей не хватало скорости, но она решила, что прыгнуть все равно сумеет.

В шаге от трамплина она почувствовала, что правая нога куда-то исчезла: ступая на нее, она словно проваливалась в пустоту. Уже в воздухе Марси поняла, что высота для прыжка недостаточная. Она неуклюже попыталась развернуться, рухнула на коня и пролетела вперед. Перед тем как потерять сознание, она услышала, как хрустнула кость в запястье.

— Джесси, это Дел Мерфи. Спустись, если можешь, в приемное.

Мерфи, дежурный невропатолог, позвонил в девять вечера. Предыдущие пять часов Джесси провела в блоке интенсивной терапии. Сара Деверо еще не пришла в сознание после операции. Джесси мучило предчувствие, что ее подруга если и очнется, то с тяжелыми неврологическими нарушениями.

— Спущусь через минуту. Что там у тебя?

— Поступила Марси Шепроу.

— Гимнастка?

— Потеряла сознание во время выступления. Упала и сломала запястье. Наложили гипс. Но у нее не все в порядке с неврологией. Я только что получил ее МР-снимок.

В коридоре перед шестой палатой приемного отделения Джесси и Дел разглядывали снимок Марси. На нем отчетливо была видна небольшая опухоль, скорее всего — менингиома, давившая на мозг слева, как раз над областью, отвечающей за правые конечности. Если про опухоль мозга можно сказать «удачная», то это был как раз тот самый случай.

Джесси попыталась разгладить складки на халате — затея бессмысленная, но ей хотелось потянуть время перед разговором с матерью Шепроу, дамой, по слухам, весьма напористой, резкой и крайне подозрительной.

— Ну, все, пора, — выдохнула Джесси и шагнула в палату.

Она представилась сначала Марси, затем ее матери. Олимпийская чемпионка оказалась хрупкой и очень юной. Барбара Шепроу недовольно взглянула на Дела Мерфи.

— Я ожидала… Доктор Мерфи не сообщил, что…

— Что врач — женщина?

— Вот уж не думала, что бывают женщины-нейрохирурги.

— Нас действительно немного, миссис Шепроу. И, как вы можете догадаться, каждой пришлось стараться за двоих. Я — хирург знающий и опытный.

— Вы меня успокоили, — ответила миссис Шепроу весьма скептическим тоном.

— Во избежание ошибок я бы хотела, чтобы Марси сама рассказала о том, что произошло сегодня вечером.

Барбара, немного поколебавшись, кивнула.

Разговор с Марси под бдительным оком Барбары и осмотр заняли у Джесси полчаса. Потом в палату пригласили отца и младшую сестру.

— Пол, это доктор Джесси Коупленд из отделения нейрохирургии, — сказала Барбара мужу. — Она осмотрела Марси и сейчас сообщит нам свое мнение.

Джесси поставила оба снимка на экран и объяснила отцу Марси, что она на них увидела.

— И когда вы собираетесь оперировать? — поинтересовался Пол Шепроу, выслушав Джесси.

Ответила его жена.

— О чем ты, Пол? — изумилась она. — Никто ни слова не сказал, кто будет делать Марси операцию, тем более — когда. Доктор Коупленд, это лучшая больница для такого рода операций?

— Одна из лучших. Здесь ведется серьезная исследовательская работа, кроме того, мы делаем много операций на мозге.

— Если бы эту операцию проводили вы, то когда?

— Через два-три дня. Больше недели я бы ждать не стала.

— Есть другие варианты лечения? — спросила Барбара.

Джесси покачала головой.

В это мгновение в палату на всех парах влетел Карл Гилбрайд. В отличие от довольно помятой Джесси он, как всегда, был одет безукоризненно и излучал уверенность и достоинство.

— Миссис Шепроу! Мистер Шепроу! Марси! Я — доктор Гилбрайд, заведующий нейрохирургическим отделением Медицинского центра Восточного Массачусетса, — сказал он и, пожимая им руки, ловко оттеснил Джесси. — Я заглянул в больницу проверить недавно прооперированного пациента и узнал, что вы здесь.

Кого это он оперировал? Джесси чуть не завыла в голос. Небось увидел сюжет в новостях и тут же примчался!

Через пять минут дирижерская палочка снова была в руках Гилбрайда. Да, в чем-чем, а в этом он мастер. Был бы и в операционной таким же, подумала Джесси, Саре Деверо не понадобились бы две повторные операции.

— Нам было бы очень приятно, если бы заведующий нейрохирургическим отделением лично провел операцию, — сказала Барбара, явно не желая встречаться взглядом с Джесси.

Гилбрайд надулся от гордости — вылитый индюк.

— Операцию следует назначить на послезавтра, — сказал он. — Я должен был прочесть лекцию в Чикаго, но, уверен, доктор Коупленд согласится меня заменить. Правда, Джесси?

— Вообще-то, у меня Сара Деверо в реанимации и…

— Завтра вылетишь, утром выступишь и к вечеру вернешься. Можешь остановиться в моем номере в «Хилтоне». В отделении есть кому позаботиться о твоих пациентах.

Джесси потихоньку отступала к двери.

— Да, спасибо… Марси, удачи тебе! Ты и глазом моргнуть не успеешь, как снова будешь кувыркаться на бревне.

— Благодарю, Джесси, — сказал Гилбрайд. — Завтра моя секретарша Элис выдаст тебе слайды к лекции и билеты.

Джесси заставила себя кивнуть.

Было десять вечера. Безобразный спектакль, устроенный Гилбрайдом в приемном отделении, оставил неприятный осадок. Противно Джесси было до омерзения.

Больница находилась неподалеку от одного из самых неблагополучных районов города, однако до стоянки Джесси каждый вечер добиралась без приключений. Ей удалось проскользнуть незамеченной мимо толпы репортеров, ожидавших известий о Марси Шепроу. Отметившись в журнале ухода, она вышла из здания. Ночь была безлунной и прохладной.