Операция «Валгалла»

Гайллар спустился по черной лестнице. Когда он достиг коридора, выложенного каменными плитами, открылась дверь со двора, вошел Майер и стал сбивать снег с ботинок. Увидев Гайллара, он от удивления попятился назад, но тот схватил его за рукав.

— Вы сделали, что я просил?

— Да, герр доктор. Я как раз оттуда, — проговорил, заикаясь, Майер.

— Молодчина, — похвалил его Гайллар. — Если Штрассер будет приставать, вы ничего не знаете.

Он открыл дверь, вышел и закрыл ее за собой. Первые бледные рассветные лучи сочились между деревьев. Над землей стоял легкий туман, шел небольшой снег. Следы Майера ясно виднелись на снегу, и Гайлар, ступая по ним, быстро пересек двор к дровяному сараю. Он открыл дверь и вошел внутрь.

Он был взволнован более чем когда бы то за долгие годы. Руки дрожали, когда, сняв свои ботинки, он стал натягивать шерстяные носки и тяжелые лыжные ботинки, которые оставил для него Майер. Красная куртка была старой, неоднократно чиненой, но капюшон был подбит мехом, как и рукавицы. Гайллар все быстро надел, взял лыжи и палки и вышел из сарая.

Снег пошел сильней, холодный, горный снег раннего утра, удивительно бодрящий. Когда Гайллар остановился в конце стены, чтобы надеть лыжи, он снова ощутил знакомое и, казалось, забытое возбуждение. Словно не было этих долгих лет, он снова в Вогезах, готовится к Шамони. Девятьсот двадцать четвертый, первые зимние Олимпийские игры. Величайший момент в его жизни, когда он выиграл золотую медаль. Дальше все пошло на спад.

Он криво усмехнулся и присел отрегулировать крепления по-своему. Спустил предохранитель, зафиксировав позицию ботинка, повторил операцию со второй лыжей. Итак, он был готов. Гайллар натянул рукавицы и взял палки.

Приблизительно через пять минут после этого, Штрассер, ожидавший в баре прихода Гайллара, услышал крик с улицы, с площади. Он подошел к двери. Гештрин и четверо финских солдат, которых оставил здесь Риттер, столпились около штабной машины. Один из них указывал на лесистый склон горы вверху за домами.

— Что там? — резко спросил Штрассер.

Манни Гештрин опустил бинокль.

— Француз.

— Гайллар? — спросил изумленно Штрассер. — Этого не может быть.

— Посмотрите сами. Наверху, на тропе.

Он подал Штрассеру бинокль. Штрассер торопливо сфокусировал линзы. Он нашел тропу лесорубов, петлявшую между деревьев, и почти сразу наткнулся взглядом на красную куртку лыжника. Гайллар оглянулся через плечо назад, и Штрассер прекрасно рассмотрел его лицо.

Два финна уже прицеливались в него из винтовок «Маузер». Гештрин спросил:

— Стрелять?

— Нет, что за глупость, он мне нужен здесь живым. Вы поняли?

— Ничего проще. Это лыжная страна, а эти мальчики лучшие в деле.

Он повернулся и стал отдавать приказы по-фински. Все пришли в движение, стали разбирать из машины лыжи.

— Идите с ними, — сказал Штрассер Гештрину. — Никаких оправданий, никаких препирательств. Чтобы через час он был здесь.

— Как скажете, — спокойно ответил Гештрин.

Спустя считанные минуты они уже были на лыжах и двинулись цепочкой друг за другом с винтовками за спиной. Первым шел Гештрин. Штрассер посмотрел наверх на последний поворот тропы, который было видно с площади, успел ухватить взглядом промельк красного на фоне зелени, и все.

Он поспешил в гостиницу, доставая из кармана «Вальтер». Штрассер пошел по лестнице наверх, перешагивая через две ступеньки, прошел по коридору. Дверь в комнату Арни была открыта. Мальчик спокойно спал. Штрассер постоял, потом пошел в комнату Клер де Бевилль. Финский часовой лежал там, где упал, лицо повернуто в сторону. Затылок был мягким, окровавленным. Кровь струилась из уголка рта. Он был мертв, и Штрассер быстро вышел.

— Майер, где вы, черт возьми? — крикнул он, спустившись с лестницы.

Майер появился из кухни и остановился, глядя на него со страхом. В тот же момент Штрассер увидел позади стойки бара Клер де Бевилль, которая открывала бутылку шампанского.

— А, это вы, рейхсляйтер. Как раз вовремя, присоединяйтесь ко мне. «Krug». Хорошего года. Не такое охлажденное, как мне нравится, но невозможно иметь в этой жизни все.

Штрассер игнорируя ее, вне себя от гнева, направил пистолет на Майера.

— Вы ему помогли, иначе не может быть. Где еще он мог взять лыжи и зимнюю одежду?

— Пожалуйста, герр Штрассер, не стреляйте! — Майер совершенно растерялся. — Я не имею к этому никакого отношения. Вы ошибаетесь, если думаете иначе.

Клер налила себе бокал шампанского, села на один из высоких стульев и с удовольствием сделала несколько глотков.

— Превосходное. Действительно, превосходное шампанское. Кстати, он прав. Это я помогла Полю. Я получила огромное удовольствие, размозжив голову этому парню из вашего СС графином.

Штрассер уставился на нее.

— Вы? — поразился он. — Он умер. Человек, на которого вы напали, мертв. Вы это знаете?

У нее сошла с лица улыбка, но она мгновенно ответила:

— Как и Этьен.

— Сука. Ты понимаешь, что наделала?

— Надеюсь, все вам испортила. Здесь должны быть английские или американские войска поблизости. Уверена, что Поль вскоре встретит какую-нибудь военную колонну.

— Ни единого шанса, — сказал Штрассер. — Гештрин и четверо финнов уже его преследуют. Они, возможно, пятеро лучших лыжников в германской армии. Думаете, им потребуется много времени, чтобы догнать шестидесятилетнего человека?

— Который выиграл золотую медаль в 1924 году. Некогда величайшего в мире лыжника. На мой взгляд, это еще что-то значит, вам не кажется? — Она подняла бокал. — За удачу, рейхсляйтер, и чтоб вам гореть в аду.

В нем поднялось черное бешенство, и Штрассер выстрелил несколько раз. Первая пуля попала Клер в плечо, столкнув ее со стула и развернув кругом. Вторая и третья попали в спину, бросив ее на стену головой вперед. Шерстяная ткань ее жакета начала тлеть, а потом вспыхнула пламенем. Штрассер двигался вперед, стреляя снова и снова, до последнего патрона.

Он стоял, глядя вниз на Клер, а Майер, с лицом полным ужаса, тихо попятился, потом развернулся и побежал наверх по лестнице. Когда он добежал до комнаты Арни, мальчик продолжал спать. Майер закрыл дверь, запер на задвижку, затем подтащил к ней тяжелый комод, чтобы создать дополнительный барьер.

Потом Майер зашел в гардеробную, поднял ковер и вытащил подвижную доску пола. Под ней, завернутый в одеяло, лежал старый обрез, сохранившийся со времен его браконьерской юности, и коробка с патронами, спрятанная еще до войны. Он зарядил оба ствола и вернулся в спальню. Майер поставил стул посреди комнаты, сел на него лицом к двери, положив ружье на колени, и стал ждать.

Давно это было, но есть вещи, которые не забываются. Гайллар выехал из леса на голое плато. До леса на другой его стороне, возможно, ярдов двести. Он перешел на свою излюбленную манеру движения, позаимствованную в юности у скандинавов, длинный скользящий шаг, которым с удивительной скоростью преодолевались многие мили.

Если вы были в хорошей форме, конечно, это непременное условие, хотя сейчас он чувствовал себя лучше, чем годы до этого. Свободен, да, но не только, еще знание, что они подошли к концу чего-то. Где-то рядом за углом свобода для каждого.

Но для подобных рассуждений времени не было. Ему нужно добраться туда, не зная куда. С другой стороны, казалось резонным предположить, что необходимую помощь, он, вероятнее всего, найдет на главных дорогах, что означало дальнейший подъем, проход по восточному отрогу горы, а потом спуск.

Что-то заставило его оглянуться, некое шестое чувство. Финны были на середине плато, двигались цепочкой, впереди Гештрин. Гайллар не испугался, напротив, ощутил огромную радость. Он уже достиг леса и быстро двигался между деревьев. Он преодолел около сотни футов высоты, когда финны достигли кромки леса, и Гештрин приказал им остановиться.