Дождь над Гамбургом

На секунду старик задержал девичью руку; на его лице читалось искреннее восхищение.

— Вы изумительно смелая девушка. Для меня помочь вам — честь.

Анна покраснела и пошла к дверям дома. Шавасс шагал рядом.

— Я хочу, чтобы до моего прихода ты никуда не выходила, — сказал он. — Наверное, это будет довольно поздно, потому что мне придется заняться делом Гауптманна.

Внезапно, как будто тяжесть навалилась на девушку, она словно в мгновение постарела.

— Вряд ли я смогу уйти, даже если очень этого захочу. Выпью чего-нибудь горячительного и с головой залезу под одеяло.

Он легонько поцеловал ее в губы.

— Вот это разумно. К тому же нам необходимо разобраться. Когда вся эта катавасия завершится, мы поговорим о нашем будущем — ты поняла?

Анна слишком устала, чтобы спорить.

— Как хочешь, Пол.

Он проводил ее до квартиры. Уже у дверей она улыбнулась ему, и эту улыбку он унес с собой — доверчивую и трогательную. И он понял, что не может обмануть эту девушку, разочаровать, не оправдать ее надежд. Он отвечает за нее.

— Прелестная молодая женщина, — произнес сэр Джордж, когда он вернулся в машину. — Красавица, попавшая в переплет.

— Все так и даже больше, — с нажимом сказал Шавасс.

— Придал ли я моменту чуток романтичности? — игриво спросил Харви.

— Искренне на это надеюсь. Знаете, я решил после того, как дело Шульца будет закрыто, выйти из игры.

— Разумно. Очень разумно. В конце концов никто не вечен.

Эта мысль отрезвляла. Она постоянно приходила ему в голову все время службы в Бюро. Универсальным человеческим заблуждением является как раз то, что начинаешь думать: ты умнее, хитрее, изворотливее, чем остальные, значит, с тобой ничего не может произойти. Но сколько же замечательных, умных и изворотливых людей не вернулось на Родину с очередного задания? В один прекрасный день настанет и его черед, потому что рано или поздно, но ошибки совершает каждый. Логичнее было бы выйти из игры, пока еще есть возможность как-то влиять на ее ход. Когда машина подъехала к «Атлантику», он все еще размышлял над этой проблемой.

У сэра Джорджа в этом знаменитом отеле был номер в бельэтаже. Когда они шли к лифту, Харви с беспокойством взглянул на часы.

— Простите, но своего немецкого коллегу вам придется встречать самому. В семь часов у меня встреча. Времени в обрез — успеть бы переодеться.

— Так вы идете на бал, который Курт Нагель дает в честь делегатов Мирной Конференции?

Сэр Джордж в удивлении поднял брови.

— Верно, а как вы узнали?

— Прочел в какой-то газетенке, — ответил Пол.

— Конференция обязана своим успехом именно Нагелю, — сказал сэр Джордж, открывая дверь номера. — Вы о нем что-нибудь знаете?

— Не могу похвастаться, ведь за последние годы я практически не следил за происходящим в Германии, а приехал сюда всего несколько дней назад.

Сэр Джордж предложил Полу самому похлопотать о выпивке и исчез в спальне. Шавасс изучил бутылки, стоящие на столике возле окна, налил себе стаканчик брэнди и выбрав сигарету из деревянной шкатулки, удобно устроился в глубоком кресле. Он собирался почитать газету, но зазвонил телефон.

Подняв трубку, он услышал возбужденный голос Анны.

— Это ты, Пол?

— В чем дело? — удивился он. — Что-нибудь случилось?

— Минут десять назад портье принес мне пакет, — сказала она. — Он пришел по почте сегодня утром. Когда я разорвала обертку, то увидела внутри письмо и еще один запечатанный пакет.

Пол догадался, что было в пакете еще до того, как в невероятном волнении задал свой очередной вопрос.

— Дай-ка угадаю… Письмо от Кати Хольдт?

— С первого раза — в яблочко. Пишет, что должна уехать и просит присмотреть за этим пакетом во время ее отъезда. Значит, время, проведенное в «Тадж Махале» не прошло даром. А еще она просит, если я услышу или прочитаю, что с ней произошли какие-нибудь неприятности, переслать пакет адвокатской конторе в Бонне.

— Совершенно ясно, что пакет ты уже вскрыла, — усмехнулся Шавасс.

— Ну, разумеется, — рассмеялась Анна, — ведь будучи женщиной, я не смогла сдержать любопытство. Шульцев манускрипт выглядит внушительно. Если хочешь знать, то здесь почти четыреста убористо исписанных страниц. Никогда не читала ничего интереснее. Принести тебе?

— Нет, сиди, ради всего святого, на месте, — быстро сказал Пол. — Все равно мне придется заниматься делом Гауптманна. Фон Крол пока не появлялся. Жди, я приеду. Как справлюсь — так сразу же. А пока можешь поспать, тебе ведь так этого хотелось.

Анна хихикнула.

— Ну, уж нет. Никогда не чувствовала себя настолько бодрой. Лучше уж я до твоего приезда буду читать эту потрясающую книжку, свернувшись калачиком на диване…

Шавасс положил трубку. Сэр Джордж, подвязывая галстук, стоял в дверях.

— Надеюсь, этот звонок не по мою душу? — спросил он.

— Это Анна, — ответил Шавасс. — Можете верить, можете нет, но рукопись, как ни странно, объявилась.

— Черт побери меня со всеми потрохами! — рявкнул сэр Джордж. — Каким же образом?

Шавасс объяснил про посылку Кати Хольдт.

— Я думаю, что она запаниковала и решила на какое-то время исчезнуть. А если бы ее схватили наши противники, то, узнав, что она оставила рукопись Анне, ее навряд ли убили бы. Отличная страховка. Она всегда могла бы заявить, что как только с ней что-нибудь случится, то адвокатская контора моментально опубликует документ.

— Судя по всему так оно и есть. — Сэр Джордж надел плащ и вздохнул. — Жаль, что как только начинает пахнуть жареным, мне всегда приходится уходить. Надеюсь, вы дадите мне посмотреть рукопись до того, как она исчезнет из поля зрения?

— Это мы сможем устроить, — пообещал Шавасс.

— А теперь мне действительно нужно торопиться, — сказал сэр Джордж. — Если что-нибудь понадобится — звоните обслуге, не стесняйтесь.

Когда он ушел, Шавасс налил очередную порцию брэнди. Его переполняло чувство невероятной бодрости и азарта. Работа была почти завершена. Переправить рукопись в Лондон — обычное дело. Оставалось лишь позаботиться о Гауптманне. Вообще-то им должна была заниматься немецкая разведка, но Пол лично хотел удостовериться, что Штайнеру и Нагелю воздано по заслугам. От этих мыслей его оторвал резкий звонок. Шавасс открыл дверь.

Стоящий перед ним человек выглядел лет на пятьдесят. В одной руке он держал тросточку, был одет в темно-синий плащ с меховым воротником. Лицо его было круглым и кротким, а свежий цвет лица и второй подбородок свидетельствовал об отменном здоровье и привычке к хорошей сытной еде. Очки без оправы дополняли картину респектабельного немецкого бизнесмена. Лишь острые проницательные и подвижные глаза выдавали в нем хорошо выдрессированного наблюдателя.

— Герр Шавасс? — спросил он по-немецки. — Я полковник фон Крол.

— Откуда вы меня знаете? — спросил Пол, закрывая за немцем дверь.

— В нашем архиве на вас заведено досье, — объяснил фон Крол. — Я много о вас слышал, друг мой. Отец — француз, вы — бывший университетский лектор, специалист по языкам. С того самого времени, как вы занялись нашим нелегким делом, вам во всем сопутствовала удача. Сразу же после разговора с нашим общим другом из Лондона я поторопился сюда. Надеюсь, что появился вовремя.

— Судите сами, — мрачно сказал Шавасс. — Как вы считаете, насколько Гауптманн важен для будущего Германии?

Фон Крол закурил длинную черную «черуту».

— Генрих Гауптманн, политик? — Он пожал плечами. — Незаменимых, конечно, нет, но на данный момент Гауптманна заменить некем.

— Сегодня в девять пятнадцать его должны убить, — сказал Шавасс.

Долго, слишком долго фон Крол мерил англичанина взглядом, а затем вздохнул и посмотрел на часы.

— Сейчас почти семь. Это, герр Шавасс, дает нам два часа с четвертью. Предлагаю вам рассказать об этом деле столько, сколько вам известно, и как можно быстрее.

Пол закурил сигарету и принялся расхаживать по комнате.

— Вам известен человек по имени Курт Нагель?