Бенефис Лиса

— Что мне делать? — потребовал ответа Сорса. — Эта штука может нас разнести вдребезги. Я-то знаю. Я два года летал на таком.

В этот момент рев снова наполнил ночь, и фюзеляж почтового самолета изрешетило пушечными снарядами. Один пробил пол в кабине и пролетел, едва не задев Сорсу, и вдребезги разбил ветровое стекло. Сорса толкнул рукоятку вперед, направив машину круто вниз, заставив нырнуть в облачный слой. И Юнкерс 88S проревел над ними, промелькнул темной тенью.

Мартиньи упал на одно колено, но все же сумел открыть дверь и выбрался из кабины. Фюзеляж получил несколько пробоин. Были выбиты два окна. Келсоу лежал на полу, вцепившись в скамейку. Сара сидела на корточках около Брауна, который лежал на спине, а его форма промокла от крови, глаза закатились. По телу у него прошла судорога и он замер.

Сара взглянула вверх. Лицо поразительно спокойное.

— Он умер, Гарри.

Он не нашелся, что ей сказать. Мартиньи вернулся в кабину, держась за переборки, поскольку самолет продолжал круто снижаться, проходя через облака. Они попали в турбулентность, когда над ними снова пронесся Юнкерс 88S.

— Ах ты, гад! — крикнул Сорса в гневе. — Ну, я тебе покажу!

Баум, сидя на полу, взглянул на Гарри и улыбнулся.

— Он финн, помните? Они, на самом-то деле, нас, немцев, не жалуют.

Самолет вынырнул из облаков на высоте трех тысяч футов и продолжал снижаться.

— Что вы делаете? — крикнул Мартиньи.

— Не могу играть с ним в прятки в такой облачности. Он нас точно достанет. Хочу попробовать один свой трюк. Он очень быстрый, а я очень медленный, и поэтому ему будет трудно. — Сорса оглянулся через плечо и зло усмехнулся. — Посмотрим, так ли уж он хорош.

Он продолжал снижение и был уже на высоте семисот-восьмисот футов, когда Юнкерс снова появился у них на хвосте, но на слишком большой скорости, и, чтобы избежать столкновения, стал уходить влево.

Сорса снизился до пятисот футов и выровнял самолет.

— Ну, скотина, теперь держись, — сказал он, и его руки словно окаменели.

И дальше Мартиньи довелось наблюдать гения за работой, и он понял, откуда все те медали, которые имел Сорса, откуда его Рыцарский крест. Неожиданно Мартиньи охватило необъяснимое чувство спокойствия. Словно стали нереальностью и свет сигнальных лампочек на панели управления, и ветер, врывавшийся через разбитое стекло.

И, когда это произошло, то заняло считанные секунды. Юнкерс снова зашел им в хвост, и Сорса взял рукоятку на себя и самолет пошел круто вверх, пилоту Юнкерса, чтобы избежать, казалось, неминуемого столкновения, оставалось только нырнуть вниз, но на малой высоте и при такой высокой скорости у него был один путь, в волны внизу.

Лицо Сорсы снова стало спокойным.

— Ты проиграл, друг мой, — сказал он тихо и отвел рукоятку назад. — Ладно, теперь полезем наверх.

Мартиньи толкнул дверь и выглянул из кабины. Внутри царил хаос. Ветер врывался через бесчисленные пробоины, на полу окровавленное тело Брауна, Сара присела рядом с Келсоу.

— Как вы тут? — спросил Мартиньи.

— Нормально. Не беспокойся о нас. Это кончилось? — спросила Сара.

— Можно сказать и так.

Он вернулся в кабину. Сорса перевел машину в горизонтальный полет на высоте в шесть тысяч футов.

— Да, старушка протекает как решето, но функционирует нормально, — сообщил финн.

— Давайте проверим радио. — Мартиньи пропихнулся на место второго пилота. Он покрутил диск настройки, все оказалось в рабочем состоянии. — Сообщу им о том, что произошло. — Он начал передачу на частоте, предписанной отделом специальных операций.

Хейни Баум попытался закурить, но у него так дрожали руки, что он отказался от этой затеи.

— Боже мой! — простонал он. — Вот это последний акт!

Сорса спросил шутливо:

— Как кормят в британских лагерях для военнопленных?

Мартиньи улыбнулся.

— О, я думаю, вы понимаете, что мы позаботимся, чтобы вы были на особом положении, друг мой. — И Мартиньи сделал попытку связался со штабом секретных операций.

В центре управления полетами на Джерси Адлер с потрясенным выражением лица снял наушники и медленно повернулся к офицерам.

— Господи! Ну, скажите же, что там произошло?

— Это был центр управления в Шербуре. Они потеряли JU88S.

— Что значит, они его потеряли?

— Они держали связь с пилотом. Он несколько раз атаковал. Неожиданно они потеряли контакт, и самолет пропал с экранов. Они думают, что он спикировал в море.

— Я должен был сообразить, — сказал тихо Хофер. — Сорса — великий пилот. Выдающийся человек. Я должен был предвидеть. Я сам его выбрал. А почтовый самолет?

— Еще на радарах, летит над проливом, приближается к Англии. Остановить их нет никакой возможности.

Повисло молчание. В окно хлестнуло дождем. Неккер прервал молчание:

— Что теперь будет?

— Перед рассветом я вылечу на Сторче. Могу полететь с пилотом почтовика, — сказал Хофер. — Мне необходимо, как можно скорее, оказаться рядом с фельдмаршалом.

— А что потом? — спросил Неккер. — Что будет, когда Берлин услышит обо всем этом?

— Бог его знает, дружище. — Хофер устало улыбнулся. — Полная неизвестность, для нас для всех.

Спустя пятнадцать минут после того, как Сорса изменил курс во второй раз, Мартиньи получил отклик на свои позывные.

— Добро пожаловать, Мартиньи.

— Мартиньи слушает, — ответил Мартиньи.

— Направление на Хорнли-филд. Высота полета пять тысяч футов, и ожидайте дальнейших инструкций. Вас поведет эскорт. Должен появиться через несколько минут.

Мартиньи повернулся к Сорсе, который тоже был в наушниках.

— Вы поняли?

Финн отрицательно помотал головой.

— Я не знаю английского.

Мартиньи перевел и наклонился к Бауму.

— Пока все складывается нормально.

Баум приподнялся и указал рукой.

— Посмотрите туда.

Мртиньи обернулся и увидел в лунном свете, что слева по борту появился Спитфайер. Он взглянул вправо, там тоже появился самолет сопровождения. Мартиньи надел наушники второго пилота. В них сразу возник сухой голос:

— Мартиньи, вы меня слышите?

— Мартиньи слушает.

— Вы сейчас в двадцати милях восточнее острова Уайт. Мы собираемся повернуть внутрь страны и снизиться до трех тысяч. Я поведу, а мой друг будет замыкающим. Мы проведем вас внутрь.

— Очень приятно. — Он перевел Сорсе полученные инструкции и откинулся в кресле.

— Все в порядке? — спросил Баум.

— Лучше некуда. Они проводят нас над территорией. Еще минут пятнадцать и все.

Баума охватило нетерпение. На этот раз, когда он решил закурить, руки у него не дрожали.

— У меня такое чувство, словно я откуда-то вырвался.

— Я понимаю, — сказал Мартиньи.

— Правда? Это удивительно. Я побывал в Сталинграде, я вам говорил? Величайшее поражение в истории германской армии. Потери триста тысяч человек. Я был ранен за день до того, как прекратились полеты. А меня вывезли на добром старом JU52, таком как этот. Девяносто одна тысяча человек были взяты в плен, двадцать четыре генерала. Почему они, а не я?

— Я потратил годы, чтобы найти ответы на вопросы вроде этого, — ответил Мартиньи.

— И нашли?

— Нет, пожалуй. В конце, я пришел к выводу, что ответов на них нет. Как нет ни смысла, ни малейшей причины.

Он снова надел наушники, услышав в них голос, дававший новые инструкции и новый курс. Мартиньи передал их Сорсе. Они начали снижение. Спустя несколько минут голос зазвучал снова:

— Хорнли-филд прямо по курсу. Приземляйтесь.

Огни посадочной полосы были ясно видны, и Сорса теперь не нуждался в переводе. Он сбросил обороты, выпустил закрылки, обеспечив условия для безукоризненного приземления. Спитфайры сопровождения выполнили полубочку соответственно вправо и влево и исчезли в ночи, набрав высоту.

Юнкерс замедлил свой бег. Сорса подвел самолет к башне управления полетами. Он остановил самолет и выключил двигатель. Баум вскочил в волнении и крикнул: