Вода под ногами

— Как вас зовут? — не спросил, а скорее прикрикнул на неё Роман.

— Вероникой.

— А меня Романом. Вы кто?

— Я? — Вероника чуть повела плечами. — Да я так. Я с Корнеем Васильевичем приехала. Мы живём там, — она кивнула на противоположный берег, — за косой. У нас там лагерь.

— Ну-ка, рассказывайте, — потребовал Роман.

— О чём?

— А вот как вам с Корнеем Васильевичем удаётся с водой такие невероятные фокусы проделывать.

Вероника сидела на песке, подобрав под себя ноги и тщетно стараясь прикрыть их сарафаном. Но сарафан был ей короток, и из-под него всё время высовывались уже насмешившие Романа пальцы.

— Мы с Корнеем Васильевичем проводим здесь экспериментальные работы, — пояснила она, явно важничая. — Я и ещё мои товарищи. Нас целая секция.

— Ничего себе эксперименты, — усмехнулся Роман, поглаживая рёбра.

Вероника смутилась, пробормотала что-то невнятное.

— Так вы учёный?

Она смутилась ещё сильнее.

— Н-нет… Я ещё студентка. В университете учусь, на второй перешла. Но член студенческого научного общества, прошла по конкурсу. — И уточнила: — По математическому. А здесь мы проверяем действие катионита на открытом русле.

— Катионита? — В памяти Романа шевельнулось давно слышанное в институте. — Ионообменная смола, кажется? Полимер?

— Да.

— Ах, вот как… — Он задумался. — И ваш катионит делает воду…

Девушка утвердительно кивнула головой.

— Вы не сможете растолковать поподробнее?

— А вы сами кто?

Роман назвал себя.

— Ну, если вам интересно… Видите ли, когда Корней Васильевич начал заниматься исследовательской работой (он специалист по гидротурбинам), так он что заметил… Плёнка поверхностного натяжения — представляете? Прочность её оказалась разной, если вода горячая или холодная, чистая или загрязнённая. Как будто чего особенного? Но когда Корней Васильевич рассчитал прочность для идеальных условий, — Вероника встала на колени, голос её зазвучал таким торжеством, словно это она обнаружила изменения в прочности плёнки, а не Корней Васильевич, — оказалось, что эта прочность должна быть в тысячу раз больше, чем…

Вероника указала на реку, и Роман посмотрел туда же. Вода спокойно отражала звёздное небо.

— Что значит идеальные условия? — Роман перестал ощущать боль.

— Во-первых, воздух. Растворённый в воде воздух. Он делает её «рыхлой», пористой и потому текучей. А потом примеси. В основном механические включения, взвеси. По заданию Корнея Васильевича я и Лёка (это моя подруга) определили загрязнённость нашей городской водопроводной воды, уже прошедшей полную очистку и прозрачной на вид. Ужас! Знаете, сколько в ней взвеси? Восемьсот тысяч частиц на каждый кубический сантиметр! Сплошная грязь! После этого я целый день не могла пить водопроводную воду. А на каждой такой частице адсорбируются, то есть налипают миллионы молекул воздуха. И ещё — ведь вода растворяет абсолютно всё. Ну, одного больше, другого меньше. Так и на молекулах растворённых веществ, как рыбы-прилипалы, удерживаются опять-таки молекулы воздуха. Растворённые вещества, взвеси и, главное, воздух ослабляют силу сцепления между частицами воды.

Теперь Роман испытывал двойной интерес: и к тому, что рассказывала Вероника, и к тому, как она рассказывала, вся загораясь, окончательно не зная, куда спрятать ноги.

— Значит, если освободиться от всего этого… — поторопил он её.

— …Вода станет в тысячу раз прочнее. Она превзойдёт тогда по прочности лучшие сорта стали.

— Ого! Не преувеличивает ли ваш Корней Васильевич?

— Скорее преуменьшает. Да, да, можете поверить! Расчёт есть расчёт. И, кажется, кое в чём вы уже имели возможность убедиться, не так ли?

Роман, улыбаясь, потрогал свою шею. Голова всё ещё поворачивалась с трудом.

— Ну, хорошо, — согласился он. — И как же удаётся вам изгнать воздух из воды? С помощью того самого катионита?

— Да! Именно!

— А каков механизм его воздействия?

Вероника замялась.

— Видите ли, это пока секрет. Но вы же знаете, как с помощью ионитов морскую воду превращают в пресную.

— И из морской воды добывают золото.

— Да, да! И тут почти то же самое. Катионит — новый вид полимера. Сам-то он в воде не растворяется, ни в какие реакции не вступает. Но одним своим присутствием вызывает такие реакции, которые связывают между собой примеси и заставляют их выпадать в осадок. Проще говоря, катионит делает воду химически чистой.

— А воздух?

— А молекулы воздуха, лишённые своих подводных кораблей, выпрыгивают из воды, как пробки.

— Вот теперь мне кое-что ясно.

Они помолчали.

— Как удивительно получается, — словно забыв о присутствии Романа, девушка устремила глаза поверх его головы, на луну, и луна отразилась в её глазах фосфорическим блеском, — раньше вода для меня была что: самое обыкновенное, самое простое, изученное и переизученное вещество. И вдруг — столько загадок. Крепче стали… Это вода-то!

Она тряхнула своей стриженой головой и рассмеялась.

— А катионит, — спросил Роман, — какой он из себя?

— Вот, смотрите.

Вероника извлекла из кармана сарафана горсточку порошка, который при лунном свете казался тёмно-лиловым.

— Действие его пока очень кратковременно, — вздохнула она. — Минуты три — четыре — и в воде снова полно примесей, а значит, и воздуха. Вот когда мы добьёмся… добьёмся, чтобы получалось уж по-настоящему, вот тогда… — Девушка передохнула, сжала ладонь с катионитом и снова разжала. Кристаллы слабо замерцали лиловыми и красными искрами. — Нет, вы только представьте: люди смогут ходить по воде там, где им вздумается. Рюкзак за плечи — и по океану.

Девушка бережно, как драгоценные камешки, пересыпала порошок из одной ладони в другую. Роман не сводил глаз с искрящейся струйки. Он был производственник, человек завода, каждый день решающий сугубо практические задачи, но эта твёрдая вода задела его за самое живое. Он угадывал, какие необыкновенные перемены таят в себе исследования незнакомого ему Корнея Васильевича.

А девушка, словно подслушав его мысли, сказала:

— Представьте только: когда-нибудь люди построят заводы для изготовления частей машин из воды. Здорово, а? — Роман промолчал. — Открыл кран, налил в форму и — пожалуйста, готово. Форму-то можно сделать из катионита. Так просто, что даже дух захватывает. Да что я вам объясняю, вы же лучше меня можете всё это представить.

Да, Роман отлично представлял. Перед его глазами встали чудо-цеха, в которых нет ни одного металлообрабатывающего станка. Вдоль пролётов тянутся только трубы, подводящие воду. И конвейеры, подающие катионитовые формы.

Автоматы отмеряют точные порции воды. И вот уже готовые прозрачные детали со звоном падают в коробки электрокаров. Их поверхность — предельной чистоты. Размеры — предельной точности.

Рудники, обогатительные фабрики, прожорливые дымящие домны, мартены, прокатные станы — всё окажется ни к чему. Новая «руда» совершит небывалую революцию в машиностроении. И руды этой реки, моря, океаны!

Преподнести бы такое на оперативном совещании у начальника цеха!..

Вот девчонка, вот фантазёрка!

— Ну, ладно, — сказал Роман, — только зачем же вы своим катионитом людей пугаете? Вот тётка моя, хоть в чертей и не верит, а к реке теперь подойти боится. Считает, дело тут нечисто. Да и я тоже, когда увидел, как вы по воде шагаете, подумал, у меня с головой того… — Роман покрутил пальцем у виска.

— Вы-то ещё что! Вон у тех кустов по утрам трактористы купаются. Ну, я к ним так же из тумана вышла, только в белое нарядилась. Так они из воды повыпрыгивали. Наверное, меня за воскресшую утопленницу приняли.

Вероника, раскачиваясь из стороны в сторону, хохотала. И Роман, представив перепуганных насмерть трактористов, не выдержал, тоже расхохотался.

— Я не пугаю, — пропела Вероника, — я… Ну, не знаю, как объяснить вам. Понимаете, стоит людям узнать о катионите, и они сразу перестанут удивляться твёрдой воде. А ведь на самом деле это изумительно! Правда же? Ну вот мне и хочется, чтобы перед людьми вдруг появилась ожившая сказка. Пусть не надолго, хотя бы на минутку. Но за эту минутку сердце замрёт и… и…