Звёзды

Могучее воображение теперешних россиян не нуждалось в восприятии заданных кем-то когда-то единых форм, часто созданных под настроение. Теперь в строгих геометрических формах каждый видел что-то своё и тем более к поклонникам строгой и суровой скорбной простоты относились те, кто принадлежал к членам Военного и Полувоенного Колец России. На их мемориалах скорбная строгость главенствовала с незапамятных времен, что совершенно не влияло на огромную посещаемость таких мест памяти.

— Как работа по организации новейшей сети Информцентров? — спросила тихо Знаменская, когда они отошли от центральной площади мемориала на порядочное расстояние. Вокруг раскинулся парк. — Нам надо провести устойчивый Рывок. Мы входим в «полосу принятия решения» и должны быть первыми среди стран Евразии, предельно глубоко модернизирующими свою систему глобальной и локальной информации. Давайте потому немного поговорим о проблемах, чтобы выполнить согласование.

— Проблемы есть, но они решаемы, Виктория Станиславовна. — капитан Семёнов не первый год знал президента лично и имел право и возможность именовать её не протокольным «госпожа президент», а по имени-отчеству. — В пределах России рейнджеры готовят всё к Волне, здесь особых проблем нет, тем более — требующих вмешательства сил Центрального Кольца Управления, но ведь мы, не знаю — к счастью или к сожалению — не на хуторе в тайге живем, а среди других стран. И контактировать с ними по данному направлению нам также придётся весьма плотно. А вот здесь проблем хватает и весьма разнообразных. Наши международные отделы просто «зашиваются» и теребят без конца оперативные подразделения, имеющие право на международную деятельность. Много проблем с Югом, чуть меньше — с юго-востоком, но всего больше с Западом. — он имел в виду страны Прибалтийского Кольца. — Туда нам приходится постоянно отвлекать значительные силы и средства. А их у нас не густо. Но всё, что в наших силах, мы сделаем обязательно. Я прошу только помочь с решением международных проблем и вопросов. Здесь наши дипломатические возможности по понятным причинам ограничены и мы не хотели бы без нужды превышать полномочия.

— Хорошо. Полагаю, что вы уже направили в мой Президент-Центр все материалы. — Президент окинула взглядом собеседника. — Знаю, направили. Поэтому я обязательно с ними ознакомлюсь и чем смогу — помогу. Давайте теперь несколько о другом, о наших внутренних вопросах касательно системы Информационных центров. Где планируете строить центральный российский Информцентр, его главный и верховный офис? — они свернули в боковую аллею, туда, куда стремился Семёнов.

— В Становске. У Суздаля. После ««Катастрофы «Алерского-16»» там все проблемы решены и мы не можем упускать эту площадку.

— Согласна. — президент оценила стремление капитана закрепить за этим небольшим городом славу информационной столицы России. Несмотря на то, что именно там произошла крупнейшая за последние два века авария на законсервированной атомной станции, в ликвидации которой приняла участие и первая Знаменская. — На ближайшем Совете Президентов я поддержу ваше предложение. Когда планируете начать?

— Нам надо ещё полмесяца на утряску всех подготовительных хвостов. Спешить здесь мы не можем. Проект уже готов, вы его сразу после Присяги утвердили и мы учли все сделанные вами замечания и пожелания, добавив некоторые также согласованные с вами необходимые изменения. Но без сертификации подготовительного этапа мы не можем начать строительство. — честно сказал Семёнов, зная, что Президент в неаварийных случаях не будет настаивать на штурмовщине.

— Хорошо. Вы имеете свои две недели и один резервный день. — Знаменская осталась серьёзной. Они подошли к неприметной в ряду других могиле и президент отступила на несколько шагов назад. Семёнов остался один. Он подошёл к могиле, наклонился, провёл рукой по полыхавшим буквам, положил букет и склонил голову.

Знаменская ждала, не пытаясь смотреть на своего спутника, зная, что в этот момент он уязвим как никогда. В этой могиле покоилась его подруга — сержант Информационных подразделений Союза Рейнджеров России Наталья Ключевская. Восемь лет назад при вскрытии очередного зала спецхрана, расположенного в одном из высокогорных районов Урала она одна смогла уловить движение воздуха, способное через считанные секунды обрушить на спецгруппу мегатонны породы и заживо похоронить другие взводы рейнджеров, уже углубившиеся в лабиринт пещер.

Сильнейший хлёсткий удар по психике со знаком тотальной опасности и ярко освещённый изнутри столб, возникший на месте, где стояла Ключевская — вот и всё, что увидели рейнджеры в то мгновение, которое предшествовало автоматической эвакуации, в которой сознание человека не принимало никакого участия — всё решали умения, навыки и отточеные до лазерной точности рефлексы.

Единственной из людей, кто тогда остался в том треклятом переходе, была сержант Наталья Ключевская, получившая посмертно звание лейтенанта Союза Рейнджеров России. Её жизнь стала платой за спасение сотни человек, среди которых были и два ценнейших проводника по пещерным комплексам Урала — их рейнджеры вынесли на своих плечах и на руках в числе первых.

Именно Семёнов настоял, чтобы в ходе повторной экспедиции, усиленной тремя сотнями горных стрелков Вооружённых сил России и двумя сотнями специалистов технических подразделений Союза Рейнджеров тело Натальи Ключевской было извлечено и похоронено. Его желание было понято и выполнено со всей точностью и оперативностью.

Дальнейшее Семёнов не пояснял, зная, что человека, совершившего такой поступок, будут хоронить со всеми полагающимися воинскими и гражданскими почестями. Так оно и случилось — ни у кого из рейнджеров не возникло даже мысли о незаслуженности такого величественного церемониала. Уже давно в Союзе Рейнджеров любые почести воздавались только в зависимости от деяний и без всякого учёта чинов и званий. То, что Ключевская получила офицерское звание, не означало, что она не была бы похоронена в соответствии с требованиями церемониала, применяемого по традиции для маршалов и генералов Вооруженных Сил России, если бы осталась сержантом.

Единственное, с чем лейтенанту Семёнову и другим рейнджерам пришлось согласиться — с правом её семьи и родных указать место захоронения. Они выбрали место в ряду могил на боковой неприметной аллее Мемориала. Семёнов, тогда ещё лейтенант, лично участвовал в церемонии и пережил нешуточный стресс. С тех пор он понял, что больше не имеет права на сколько-нибудь длительное праздное времяпрепровождение. Образ восемнадцатилетней Натальи Ключевской, за какие-то несколько месяцев, параллельно с учебой в школе второй ступени заработавшей звание профессионала и ставшей сержантом-рейнджером, стал для него сильнейшим стимулом к постоянному преодолению своих слабостей и недостатков.

Тогда он, двадцатидвухлетний лейтенант и встретился с молодым специалистом по проблемам экстремальной психологии и психиатрии, врачом Центра Специальной медицинской безопасности России Викторией Знаменской, ещё даже не помышлявшей всерьёз о реальной карьере президента всей России, но уже принадлежавшей к составу специалистов Пси-Корпуса России и подумывавшей о карьере в войсках спецназа родной страны. Он тогда проходил двухдневную психологическую реабилитацию после участия в похоронах Натальи Ключевской и, несмотря на строгий карантин, по своему обыкновению собрался лично поучаствовать в очередных учениях рейнджеров в близлежащей части.

Он мастерски выбрался с гостиничного этажа Службы психологической реабилитации, тихо и незаметно миновал посты охраны и уже открывал дверь выходного шлюза жилого корпуса для пациентов, когда на его запястье легла ладонь неведомо как вычислившей его молодой медички.

Едва взглянув ей в глаза, Семёнов понял, что его план побега накрылся полностью и окончательно. Ему вдруг стало так стыдно, что он густо покраснел, чего с ним не случалось со школы первой ступени. Врач тем временем сама закрыла на ключ-коды открытую было Семёновым дверь шлюза и посмотрела на него по-доброму и без осуждения.