Корабли Дуросторума

Кеннет Балмер

Корабли Дуросторума

(Ключи к измерениям — 5)

Глава 1

Все Валкини встали, когда Графиня вошла в высокий конференц-зал. Страх, с которым они относились к ней, проявлялся в их нервных жестах, слишком ярких льстивых улыбках, в лоснящихся от пота лба, сверкавших в флюоресцентном освещении. Сам зал с узкими окнами с черными шторами и золочеными стенами, завешанными длинными коралловыми драпировками, дышал атмосферой утонченной жестокости. Графиня не соизволила замечать Валкини, пока не села во главе стола в резное золотое кресло. Валкини нервно расселись на деревянные стулья.

Графиня оглядела их и осталась недовольна — Итак, произошел еще один несчастный случай в моих шахтах.

Ее тихий сладкий голос пробежал рябью страха по нервам людей. Они вытерли вспотевшие руки.

— Несчастный случай нельзя было предотвратить, Графиня... — начал седой Валкини, сидящий по правую руку от нее. Его мясистое лицо застыло в напряжении, губы посинели от страха.

— Нельзя было предотвратить?! Почему, вы думаете, я позволяю вам жить? Зачем вы, Валкини, живете и наживаетесь за мой счет? Я делаю это из любви к вам? Никто не ответил.

Белое лицо Графини было гладким и породистым, с большими соблазнительными фиолетовыми глазами, алыми губами, слишком мягкими и заманчивыми. Она со слащавой злобой оглядела сидевших за столом людей. В белом шелковом платье, обнажавшем плечи, с темными волосами, уложенными в высокую прическу и сверкавшими драгоценными геммами, она доминировала в зале, где собрались свирепые и жестокие люди. Она дернула цепочку, прикрепленную к браслету на ее запястье.

— Мы счастливы служить вам, Графиня, — льстиво проговорил старший Валкини.

— Надеюсь, что так, Доултор. Ради вас самих.

— Несчастный случай произошел в новых разработках — Доултор сделал неопределенный жест. — Мы, Валкини, наслаждаемся работой на шахтах, а эта работа иногда не интеллигентная...

— Иногда!

Вместе с ее презрительным восклицанием последовал сильный рывок за цепочку на запястье, после чего раздался крик существа, прикрепленного за шею на другом конце цепочки. Его красный вельветовый костюм придавал его призрачно-пародийный вид на обезьяну. Его огромная куполообразная голова, была частично покрыта голубой вельветовой шапочкой с пером, нелепо выглядевшей на массивном черепе.

— Тихо, Соломон! — Ее сахарный голос стал твердым. — Приведите сюда ответственного инженера. Двойные бронзовые двери с лязгом открылись. Стражники хонши втолкнули в зал человека в серой тунике. От него исходил запах грязи и крови. Хонши подтолкнули его остриями копия, прошипев: «Хошоо! Хошоо!»

— Так это и есть несчастный специалист... Гляди на меня, мерзавец!

Инженер, чье загорелое лицо казалось серым от ужаса и отчаяния, поднял взгляд и облизнул растрескавшиеся губы. Одна рука его была сломана и безвольно висела. Он застонал.

— Пинчон, не так ли? — продолжала Графиня. — Главный инженер Пинчон? На моей шахте произошел еще один несчастный случай, Пинчон. Рабы мертвы, Пинчон, рабы, которых не дешево привозить из измерений. Потеряно много недель работы, Пинчон. И что ты скажешь мне, Пинчон, обо всем этом?

— Я... сожалею... Графиня.

— Сожалеешь. Понятно. И что дальше?

— Инструменты плохие, Графиня. Только Эринелды знают по-настоящему шахтерское дело. Рабы не желают...

— У тебя есть плети и стражники. Я слышала, что пласт, который ты разрабатывал, сделал поворот, а ты не заметил этого, повел разработку в песчанике и все кончилось обвалом. Инженер уронил голову.

— Я не хочу быть жестокой с тобой, Пинчон. Мои люди говорят, что я беспричинно жестока, но это не так. Я буду добра с тобой, Пинчон. — Она сделала знак ближайшему стражнику хонши. — Сейчас же убей его!

Короткий взмах меча, хлынула красная кровь.

Пинчон изогнулся в конвульсии и упал ничком. Стражники хонши в шлемах, с острых вершин которых свисали пучки человеческих волос с кожей, унесли тело и навели порядок. Женщина в белом не глядела на это. Она сидела, сжав кулаки, погрузившись в размышления Затем она обвела ледяным взглядом ждущих Валкини.

— Я графиня Пердита Франческа Каммачия ди Монтиверчи, — произнесла она с гордостью и высокомерием. — Здесь, в Ируниуме, любое мое желание является законом. Прилизанные, лоснящиеся головы поспешно кивнули.

— Я найду другого инженера. Но на сей раз это будет действительно инженер из измерения, где разбираются в подобных вещах, из Сликитера или, возможно, с Земли. С ним будут обращаться с уважением, потому что его работа важна для меня. Разумеется, он неизбежно кончит так же, как эта падаль, но этого следует ожидать от несовершенных орудий.

— Да, Графиня.

— Он не сразу увидит рабов в шахтах, и я не хочу, чтобы с ним обращались, как с рабом. Понятно?

— Да, Графиня.

Она встала и дернула серебряную цепочку. Соломон зашипел и поскакал за ней, как приученная собака.

— Отлично. Мои шахты должны продолжать выдавать драгоценности, необходимые для торговли в измерениях. Для этого нужен инженер, так что я найду его. — Она обвела всех сверкающим взглядом. — Я возьму с собой стражника и... Чернока. — А где лучше искать инженера, как не в шахте?

Глава 2

Когда вой сирен разорвал ночное небо над Хадсоном, Дж. Т. Уилки и не подумал испугаться, хотя его положение было весьма неудобным.

Наверху пожарные, врачи, спасательные команды уже мчатся сквозь холод канадской ночи к Олд Смоки, где пожар разбрасывает адские цветы. Наверху разыграется вся драма главной шахты.

Здесь же, внизу, Дж. Т. Уилки пытался выбраться из узкого трека, в котором застряла его голова, хватаясь руками за теплый металл рельс и заваленный углем пол. Угольная пыль и дым забивали глаза, уши, нос и рот, в голове звенели колокола. Облака пыли были подняты взрывной волной, этот взрыв и поставил Дж. Т. в нынешнее нелепое и опасное положение. Он знал, что бояться нет времени. Если он не вытащит голову, то вскоре будет мертв. Последним ужасным усилием, чуть не оторвав себе уши, он вырвался и ударился о противоположную стену.

Его окружала абсолютная темнота. Где-то кричал человек, но крики вскоре затихли.

Он чувствовал себя так, словно под веки насыпали гравий величиной с добрый орех. Он нащупал на поясе фонарик и заморгал, когда белый луч света прорезал окружающую темноту. Он прокашлялся и сплюнул черную слюну. И тут он почувствовал чье-то присутствие.

— Это вы, Дж. Т.?

От звука голоса с потолка штрека сорвались куски угля.

Уилки рванулся через поднявшуюся пыль.

— Полак? Это вы, Полак?

— Да.

Груда угля поднялась и осыпалась с вымазанного черным крепкого человека, выпуская его на свободу. Дж. Т. схватил толстую руку и помог ему выбраться.

— Я должен был угадать... — Он закашлялся, слезы текли у него по лицу, прорезая в угольной пыли светлые дорожки. — Одного взрыва на шахте мало, чтобы убить вас, Полак.

— Вы правы, черт побери! Кто-нибудь еще...

Уилки покачал головой в свете фонарика.

— Фрейда нет.

Полак отряхнулся, затем включил свой фонарик на каске.

Все главные лампы вдоль дороги погасли, когда рухнул потолок.

— Мы здесь отрезаны, Полак, — внес ясность Уилки. — Я думаю, взрывная волна обрушила десятую дорогу. Мы попали в зазор. — Проворчал он в яростном негодовании. — Это должно научить меня встретиться с...

— Вы всегда были слишком нетерпеливы, — прогромыхал Полак. — У вас нет настоящего шахтерского чутья. Ваши гражданские инженеры и расчудесные машины...

— Болтай, болтай, — огрызнулся Уилки, огляделся и тяжело опустился на неподвижную вагонетку. Все многочисленные механизмы теперь долго еще будут бездействовать. — Вини во всем шахтерскую технику. Если бы ты работал лопатой и кайлой, как ты рассказывал, этого бы не произошло, верно?