Бледное солнце Сиверии

Тетива звонко тенькнула, и стрела стремительно помчалась вперёд, разгораясь в пути. Она воткнулась в одну из перекладин, и огонь плавно перекатился на дерево. Жадно лизнул его своим желто-горячим языком, на секунду пропал, а потом стремительно побежал вперёд.

По рядам воинов пронёсся вздох изумления.

Минута и огромный кострище озарил берег.

Темнота наступала быстро. Особенно это стало заметно на фоне рвущегося к небу пламени.

Ко мне подошёл Маква. Шаман чуть колебался, а потом сказал:

— Белый шаман просит вас отправиться к нашему тотему в селение.

— Зачем?

— Вы будете почётным гостем на… на…

Я видел, что шаман подзабыл слово, но было понятно, что речь идёт о поминальной трапезе.

— Кажется, и вы желали поговорить с Белым шаманом.

Я кивнул, соглашаясь с Маквой.

Дорога к селению пролегала вдоль Вертыша. Мы миновали пороги, потом свернули в сторону и я заметил среди отвесных скал неширокую тропу, круто взбирающуюся вверх.

Не знаю, сколько мы шли по времени, но это было очень долго, и, наконец достигли плоскогорья, откуда повернули вправо.

Тур, шедший рядом со мной, всю дорогу молчал. Выглядел он довольно уставшим, но при этом продолжал идти в общей массе гоблинов. Среди них он сильно выделялся своей фигурой, потому я мог спокойно держать сотника в своём поле зрения.

Мне пришлось идти рядом с Маквой. К Белому шаману пока не не подпускали.

Всю дорогу до посёлка гоблинов я думал о том, что как-то странно видеть верховным жрецом орка. Помнится, кто-то рассказывал мне о том, что тут, в Сиверии, обитает немало представителей этой расы, но мне показалось, что такое сотрудничество добром не пахнет.

Тропа ещё раз вильнула и снова пошла вверх по взгорью. И уже вскоре мы вышли к высокому частоколу, у ворот которого стояли раскрашенные воины турора. В свете факелов, они казались ещё ниже, чем обычно. На их суровых лицах застыл весьма надменный взгляд.

Я прошёл ворота и Маква потянул меня к скале справа. Она отвесно поднималась вверх, а подле стоял толстый высокий столб, судя по всему тотем, с разожженным рядом костром.

И снова мы с Туром оказались разделены. Меня отвели на другой конец поселка к обрыву, к громадной хижине. По пути я увидел, что гоблинов здесь, в селении, настолько много, что слово «тысяча» бледнеет на этом фоне.

Интересно, как горстке наёмников удалось справиться с охраной в поселке? Только, если турора тут было очень мало, иного вывода я просто не находил.

Пока продолжали идти, успел разглядеть местных женщин: коротконогие, похожие на бочечки фигуры; длинные острые носы на некрасивых овальных лицах; сплетенные в тугие пучки волосы. Одеты они были в долгополые платья, искусно украшенные какими-то диковинными узорами. Чуть в сторонке были совсем маленькие гоблины, скорее всего дети.

Где-то били барабаны. Я не видел, откуда льётся звук, но из-за эха, ощущение было таковым, будто со всех сторон.

Где задевался сотник, я не знаю. В хижину его не приводили.

А внутри меня ждали несколько бритоголовых шаманов и среди них — зеленокожий орк.

Он уже снял свой головной убор медведя, и сидел в центре хижины у яркого костра. Судя по всему, на общем наречии он не говорил. Или не хотел говорить. Все его слова переводил Маква.

— Белый шаман рад видеть вас в своём доме, — сказал мне гоблин.

Я присел напротив орка, с любопытством разглядывая его.

Широкоскулая голова, крепко засевшая на короткой мощной шее. Из нижней челюсти торчали два желтоватых клыка весьма страшного вида, один из которых имел надколы. Выпученные глаза, приплюснутый нос, толстые жирные губы. Вид у Белого шамана был отталкивающий, но вместе с тем и не лишенный какой-то харизмы.

— Я тоже тронут такой честью, — подбирая каждое слово, ответил я.

— Белый шаман спрашивает, кто ты?

— Я - Сверр.

— О! Мы слышали это имя. Тебя назвали в честь вашего великого воина?

— Нет. Я и есть Сверр.

После этих слов повисла пауза. Орк несколько напрягся и долго смотрел мне в глаза.

Потом он начал что-то говорить. Маква не переводил. В разговор включились и иные шаманы.

Судя по тону, речь шла о чём-то важном. И, скорее всего, касательного меня.

— Позволит ли мне верховный шаман воспользоваться правом гостя и выяснить некоторые вопросы, которые очень меня волнуют? — витиевато начал я.

Макфа несколько мгновений обдумывал, как перевести мои слова, и, наконец, нашёлся.

— Дозволяется, — кивнул головой орк.

— Во мне течёт кровь единорогов, — начал я, — моё сердце — драконье…

Макфа переводил, а Белый шаман внимательно слушал. Едва он услышал эти слова, как тут же шлепнул себя по толстой жирной ляжке.

— Что не так? — поинтересовался я.

— Сильная магия, — перевёл Макфа.

— А кто мог такое сделать?

Шаманы зашептались, но орк вдруг резко махнул рукой, чтобы присутствующие замолчали.

Потом он долго что-то говорил. Макфа внимал, и, едва верховный жрец закончил, повернулся ко мне:

— Каждый на этом свете служит какой-то цели. Ничто и никогда не происходит просто так. Драконы — древнейшие существа. О них ходит много легенд, и одна из них гласит, что они пришли в этот мир, чтобы навсегда уничтожить его. Великий Дракон, даровавший тебе своё сердце, сделал это не по своей воле. Его принудили, или взяли сердце обманом.

— Кто взял? Зачем?

— Это может знать только тот, кто это сделал.

— И кто?

— Ты много хочешь знать, но сам ничего не даёшь взамен.

Тут в хижину зашёл какой-то гоблин и, вздёрнув руку вверх, что-то негромко сказал. Орк ответил и, прищурив взгляд, посмотрел на меня.

— Белый шаман хочет, чтобы ты принял участие в жертвоприношении, — сказал Маква.

Эта фраза уже меня заставила напрячься.

— О чём он? — глухо спросил я.

— У тотемного столба мы принесём в жертву Боранну сердца тех, кто покусился на его…

— Чьи сердца? — тут уж я напрягся, вспоминая о Туре.

Вместо ответа Белый шаман встал, одел головной убор медведя и вышел вон. Следом пошли шаманы, а потом и я.

Мы прошли сквозь толпу гоблинов. Я крутил головой, пытаясь найти Тура.

На невысокую площадку у тотема притянули трёх каких-то людей. Один из них, сутуловатый широкомордый человек в рваном ратном убранстве, всё ещё что-то выкрикивал тянувшим его турора.

— Эй! Кто ты? — перекрикивая гул барабанов, спросил я.

Человек обернулся и уставился на меня нагловатым взглядом. Всё выдавало в нём плута и разбойника.

— Меня зовут Щукой, — оскалился человек.

— Отчего ты здесь?

— Поймали, сволочи.

— Ты ограбил их святилище?

— Ну-у… можно и так сказать.

— Тогда тебя сейчас казнят.

— Эка удивил!

— Кто тебя послал? — снова спросил я.

— Если освободишь, то всё расскажу.

В это время появился Белый шаман. Он вытянул свой нож, легко приподнял одного из связанных разбойников, и привычным точным движением рассёк ему горло. Кровь стремительно рванулась наружу, окрашивая снег под ногами человека в тёмный цвет.

Гоблины дружно закричали и верховный жрец вторым движением, вогнал нож прямо в грудь. Несколько секунд, в течение которых я слышал, как хрустели ломающиеся рёбра, и наружу извлекли сердце.

Я посмотрел на Щуку. Тот нервно покусывал губы и пялился то на орка, то на меня.

— Если вытянешь меня, я всё тебе поведаю, — снова крикнул он мне.

— А если соврёшь?

— А зачем? Ты ведь всегда меня можешь кончить.

— Верно…

Шаман схватил второго человека. Тот дико закричал и, кажется, обделался. В воздухе почувствовался характерный неприятный запах.

Вся процедура заняла около минуты и перед тотемом бросили и второе сердце.

— Постой! — крикнул я, дергая за рукав Макфу. — Скажи, чтобы ваш Белый шаман обождал.

— Что ты хочешь? Сам принести жертву? — перевёл чуть погодя вопрос Маква.

— Напротив. Я бы просил великого жреца отдать мне этого человека.