Страница 54 из 69
сторону кухни.
А она-то думала, что все ужасы позади. Ужасы позади, они кончились, а
счастливая жизнь началась. Радовалась, что с Лёнькой все выяснили. Приготовилась
дальше жить. Сглазила, должно быть. И еще подумала, некстати и несерьезно, что
на том месте, которым люди боятся, у нее скоро нарастет мозоль. Ей это показалось
таким смешным, что она с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть.
Что хоть это за отморозок, что ему надо?! Может, бывшая Лёнькина пассия
наняла уголовника, чтобы отомстить за убийство дочери, посчитав, что во всем
виновата Лера? В таком случае, уголовник разделался бы с ней еще в прихожей, а
потом спокойно отправился бы в Глыбокоречинск получать свой гонорар. Лера до сих
пор жива, значит, у этого типа на ее счет другие планы, и скоро она их узнает.
Главное, не терять здравомыслие, оно может ей пригодиться.
Переступив порог кухни, уголовник из Глыбокоречинска толкнул ее к стулу и, не
отнимая лезвия от шеи, прохрипел: «Руки за спину», после чего ловко сковал ее
запястья наручниками.
«Надо будет тоже купить», – по инерции мысленно сострила Лера. – «У всех
есть, только у нас в доме нету».
Ей снова захотелось хохотать. В голос, с повизгиванием, до отключки ума. Пока
держалась.
– Слушай сюда, тетя, – хрипло сказал уголовник, усевшись напротив и
придвинув под зад табурет. – Ты мне говоришь, где прячешь дурь и бабки, я их
забираю и ухожу. Идет?
Валерия заставила себя сосредоточиться. Получилось. Догадалась, о чем он.
Но догадка ее не обрадовала. Нужно сообразить, как себя вести. Урод не поверит,
что она знать не знает, где вышеназванные дурь и бабки. И она проговорила
насмешливо:
– Угу. Поняла, не дура. Я тебе расскажу, а ты меня тут же замочишь. И я тебе
не тетя.
На нее обрушился удар. Вернее, он бы точно обрушился, если бы у Леры не
было опыта вовремя замечать и парировать удары. Несмотря на ограниченность в
движениях, она смогла уклониться, и ее зацепило по касательной, но в ухе
зазвенело, и стул покачнулся.
«Кажется, я выбрала неправильную тактику», – промелькнула в ее голове
пустая мыслишка, но ее понесло:
– Если ты меня сейчас вырубишь, придурок, то кто тебе скажет, где твой товар?
И присобралась, ожидая следующего удара.
Следующий удар был более серьезным. Он был настолько серьезен, что
отбросил глыбокоречинского гостя к подножию холодильника, мирно урчащего в
полутора метрах от эпицентра событий. Потому что Лёнька не спал.
Гость был слишком поглощен процессом, чтобы быть начеку. И он не проверил,
действительно ли «волчиха» в квартире одна, и это был прокол, непростительный
для профессионала.
Лёнька в этом смысле профессионалом не был, но опыт последних дней
приучил его не терять бдительность. Услышав звонок в дверь, невнятный диалог и
вслед за этим затянувшееся общее молчание, он решил убедиться, что причин для
беспокойства нет. Просто убедиться. В том, например, что в подъезд проник адепт
партии «Защитим морковь от кукурузы», который в данный момент склоняет Лерку
отдать свой голос на предстоящих выборах в сенат.
Почему-то Лёнька старался не шуметь и даже оставил тапки у дивана. И
почему-то не удивился, увидев клетчатую спину «адепта», устроившегося по-
хозяйски посреди его, Лёнькиной, кухни и презрительно цедящего слова. А когда тот
ударил наотмашь его Лелу, его девочку, его Кнопку, Леонид озверел. Он вломил
крепким кулаком в височную кость подонка, не думая о последствиях. Пришибет, так
пришибет.
«Адепт» растекся по кухонному кафелю, и Леонид, кряхтя, склонился над
снулым телом. Пощупал пульс, принялся обшаривать карманы. Все делал молча, но
было видно, что злится и нервничает. После того, как ключи от наручников были
найдены, а Лера освобождена, Лёня вызверился:
– Кнопка, ты офигела пускать кого попало в квартиру?! Ты чем думала, когда
дверь открывала?
– Ты бы лучше видеодомофон у входной двери повесил! – привычно бросилась
в контратаку Валерия, но, опомнившись, сказала примирительно:
– Ну, прости, прости, солнце… Спасибо, что выручил.
– Нет, ну ты дура, да?!
– А что? – недоуменно подняла брови Лера, не переставая растирать запястья.
В ушах у нее сильными толчками продолжал хозяйничать адреналин, мешая
оформиться запоздалой мысли, что эпизод-то был страшненький и закончиться он
мог иначе.
– Не нашла лучше, за что поблагодарить, кретинка?! Как будто я мерзавец
какой, что меня благодарить надо, что жену от садиста спас! Ты вообще,
соображаешь?!.. Ты просто бессовестная особа!
Лера вознамерилась уже обидеться в ответ и нахамить, как-никак, ей пришлось
пережить весьма неприятные минуты, а муж не собирается вовсе ее жалеть, прижав
мокрое от слез лицо к надежной груди и поглаживая нежно по волосам сильной
ладонью, а вместо этого ругает несправедливо, но вовремя вспомнила слова
Надежды Михайловны, которая внушала им с Катюхой и Алинкой:
– Девчонки, не стесняйтесь показывать своему мужчине, что ты глупенькая и
слабенькая. И мужику приятно, и для вас польза. Такой прием любой скандал
купирует, проверено неоднократно. Особенно это вас касается, Лерочка. Вы на
эмансипации здорово повернуты, все время с мужем бодаетесь, кто из вас круче. Да
нехай муж круче будет, вам же самой приятнее. Что не за слюнтяем-подкаблучником
замужем, а за серьезным зверем.
Лера посмотрела искоса на своего «серьезного зверя» и тихонечко всхлипнула,
потом громче, а потом Леонид, наконец почувствовав себя бессердечной скотиной,
прижал ее жалобно-обиженную физиономию к широкой груди, затянутой
камуфляжной майкой. Его ладонь принялась поглаживать жену по голове, и, словно
вода из сорванного водопроводного крана, на серо-зеленые разводы майки обильно
хлынули слезы. Лера себя «отпустила».
Мангал исходил ароматным шашлычным дымком, бутылки вина, которые
Леонид неспешно извлекал из картонной коробки со снедью, призывно позвякивали
боками, задорно лаял Тугарин, носясь по лужайке. Стоял жаркий июльский полдень.
Гости приехали в два приема, сначала чета Лапиных на серебристом «Порше»,
пахнущем мастикой, а почти сразу за ними подкатил полицейский майор на пыльном
заслуженном «БМВ». Все были заранее предупреждены, что остаются с ночевкой,
чтобы спокойно посидеть и расслабиться, не загружая голову, что вечером придется
тащиться пехом до электрички или вызывать к воротам такси.
– Лерочка, как же я рада вас видеть! – захлопнув дверцу авто, рассмеялась
Надежда Михайловна и засеменила в узконосых лодочках по гравиевой дорожке
навстречу Лере.
Они расцеловались, звонко и вкусно чмокая друг друга в тугие щеки. Потом
Киреева принялась вертеть Леру за плечи, придирчиво рассматривая с ног до
головы, потом вынесла свой вердикт: весьма удовлетворительно. Круги под глазами
пройдут, стоит только хорошенько выспаться, а что Лера сбросила несколько
килограммов, так пока Киреевой непонятно, хорошо это или плохо.
Лера тоже разглядывала подругу и тоже придирчиво. Ну, а как же иначе?
Раньше виделись каждый день на работе, а теперь лишь на каждый день рождения
Леры, Кати, Алины, их мужей, их малышни и, конечно, самой Надежды Михайловны.
Киреева, как всегда, блистала, и не только лоском волос, маникюра и сияющей
улыбкой, но и на пальцах и в мочках ушей бриллиантами. Или это у нее бесцветные
сапфиры? Но не фианиты, это точно.
Вот ведь неистребимая любовь – камешки. Даже в летний полдень, даже на
дачу к подруге. Все как всегда. Стоп, а вот это уже что-то новенькое. Новенькое и
странное. Лера не нашла на правой руке Надежды Михайловны ни одного кольца,