Театр любви

Повинуясь какому-то пещерному инстинкту самосохранения, я вскочила и сжала кулаки. Мне кажется, я сделала так впервые в своей жизни.

Мужчина озирался по сторонам.

— Что вам нужно? — громко спросила я.

— А… Вы — Татьяна Сеулицкая?

— Извините, но моя фамилия Рязанова.

— Понятно. — Мужчина снял кепку. Передо мной стоял молодой парень. — Меня попросили передать вам письмо.

— Кто?

— Ваш муж, Борис Антонович Сеулицкий. Вот.

Он протянул мне сложенный вчетверо лист. Я засунула его в карман. Я сделала это, не спуская настороженного взгляда с незнакомца.

— До свидания, — сказала я, желая, чтобы он скорее ушел. — Проводить к калитке?

— Прочитайте письмо и дайте ответ.

— Что за глупости. Я найду способ связаться с моим бывшим мужем.

— Он… Его нет дома.

— Позвонит, когда захочет. Или приедет.

— Он не может это сделать. Ему не разрешают.

— Ну-ка проваливай отсюда! — Я поняла, что кричу во всю глотку. — Слышишь? Или я позову своего брата.

Стас уже сбегал с крыльца.

— Вы не так меня поняли. — Парень стал пятиться к забору, топча клубничную грядку. — Вы… вы пожалеете об этом.

Стас в прыжке был похож на пантеру. Оба рухнули на грядку, подминая спелые ягоды.

— Стас! — завизжала я, увидев на мгновение его налитые кровью глаза. — Оставь его, Стас!

Он обернулся. Парень вскочил и бросился к забору. Он одолел его с ловкостью каскадера. Стас кинулся было в погоню, но я успела схватить его за руку.

— Спасибо, Стас. — Я невольно рассмеялась, увидев на его майке пятна клубничного сока. — Это «Раиса». Пахнуть будет даже после стирки. Я дам тебе чистую майку.

— Я не ношу с чужого плеча. — Лицо Стаса снова приняло безразличное выражение. — Тебе так просто от Станиславского не отвязаться.

Я вспомнила про записку и вынула ее из кармана сарафана.

«Постарайся меня понять, — читала я написанные карандашом слова. — Я виноват перед тобой. От того, как ты решишь, зависит наше будущее. Я куплю тебе новую машину. Ровно в три на стоянке возле того магазина, где я купил тебе браслет.

Поцелую при встрече.

Боб».

Я протянула записку Стасу. Он пробежал ее глазами.

— Прокололся на каком-то дерьме и намочил в штаны, — сказал Стас и пошел в сторону дома.

— Он снимает порнофильмы.

— Ну и дурак.

— Стас…

Он обернулся и посмотрел сквозь меня.

— Стас… — Он уже развалился на диване и закрыл глаза. — Неужели все это заработано… таким путем?

— Он дилетант. Его амбиции заели. Ну да, Станиславского не получилось. Даже на Питера Устинова не потянул.

— Тот тип сказал, что ему не разрешают приехать и даже позвонить.

— Чем ныть, садись в машину и валяй, куда велели.

— Моя машина стоит в гараже на Петровке.

— Тогда иди собирай свою смородину и клубнику. Ему нужна твоя машина, а не ты.

— Стас…

Он резко перевернулся на бок и накрыл голову подушкой.

— Дурак, — сказала я. — Каким ты был, таким и остался.

Я посмотрела на часы — около двенадцати. Мне вдруг пришло в голову, что не мешало бы посоветоваться с Апухтиным. Я поднялась в спальню, где стоял второй телефонный аппарат. Честно говоря, мне не хотелось, чтоб Стас слышал наш телефонный разговор.

В трубке была полнейшая тишина. Я выглянула в окно. Провод шел через наш двор, потом через двор наших соседей, Ивантеевых. С виду все было как обычно.

«Перестань озираться по сторонам, — приказала я себе, пробираясь за кустами малины к Ивантеевым. — Кому ты нужна? А нервы давно пора…»

Я не успела закончить свою мысль. Кто-то схватил меня за шею, одновременно зажав рукой рот. От этого человека разило перегаром.

— Где машина? Ну-ка живо веди меня в гараж! — потребовал он громким шепотом. — И чтоб без глупостей.

Напавший на меня был в соломенной шляпе и маске из папье-маше, изображавшей поросенка. Раньше такие продавали в «Детском мире».

Он подтолкнул меня коленкой под зад.

Возле гаража мужчина в маске достал нож и, приставив его к моей шее, отнял от моего рта свою вонючую потную ладонь.

— Открывай. Я вижу, он не заперт.

Я подчинилась.

«Поросенок» впал в настоящий шок, увидев пустой гараж. Я воспользовалась моментом.

Я захлопнула дверь веранды перед самым его носом и щелкнула щеколдой.

— Стас!

На веранде никого не было.

Я кинулась в дом, накинула на крючок дверь. Слава Богу, что я так и не успела открыть окна. Очутившись в мансарде, я с грохотом захлопнула ляду.

За окном шумел лес. Кажется, начиналась буря.

Тип в маске выкрикивал какие-то угрозы в мой адрес и ругался отборным матом. Он быстро заткнулся, смекнув, очевидно, что могут услышать соседи.

«Куда делся Стас? — недоумевала я. — Может, он где-то в доме?»

Его нигде не было. Я ходила из комнаты в комнату, проверяя рамы. Как хорошо, что не выставлены вторые. Впрочем, Стас прав: нужна не я, а машина.

Почему-то я почувствовала облегчение. Оттого, что все кончилось в общем-то неплохо. Дали занавес, актеры сняли костюмы и парики и превратились в усталых опустошенных людей, которым хочется спать. Спать…

Я свернулась калачиком на диване возле камина и мгновенно заснула. Давно не спала я так безмятежно.

На плечо мне легла рука. И тут же раздался страшный грохот. Я с трудом разлепила веки.

Апухтин сидел на краю дивана и смотрел на меня. За окном бушевала стихия.

— Я… Я же все заперла. Как ты сюда попал? — недоумевала я, мгновенно вернувшись к реальности.

— Секрет фирмы. Но с тобой поделюсь. На веранде была не заперта рама. Ты должна быть осторожней.

— Им нужна не я, а машина.

— Машину они не получат. Тебя тоже.

— Ты все знаешь?

— Кое-что. Стас позвонил мне со станции.

— Я думала, он бросил меня на произвол судьбы. Ругала его последними словами.

— Он сидел на крыльце и читал журнал. Засобирался в дорогу, когда увидел меня. Таня, расскажи мне связно, что случилось.

Я, как говорится, излила ему всю душу. Без недомолвок и лукавства. Исповедь далась мне на редкость легко. Думаю, это был самый длинный рассказ во всей моей жизни.

Апухтин достал из своего кейса бутылку «Аиста». Я выпила свой стакан залпом, хоть он и налил мне граммов сто, если не больше.

— Что касается Сеулицкого, я сию минуту свяжусь со своим помощником и велю кое за кем проследить. Тот, кого ты называешь Вадимом, мне кажется, у нас на примете. Из него никудышний рэкетир, хотя спецэффектами он пользоваться умеет. Что касается Кириллина… Похоже, этот сюжет стремительно движется к кульминации.

— Какой сюжет?

— Щеглов должен был появиться сегодня в Москве. Но не появился.

— А где тот комедиант, перед которым я растаяла, как масло на солнце?

— Он тоже куда-то исчез. Ночью в милицию позвонил дворецкий по фамилии Прянишников и сказал, что хозяина похитили. Судя по всему, слуги не посвящены в правила игры. В спальне настоящий разгром. Но, как водится, никто ничего не слыхал.

— А кто этот двойник?

— Мне самому хотелось бы знать. Дело в том, что для новоявленных миллионеров законы еще не написаны. Вот они и придумывают их сами.

— Ты хочешь сказать, что мой обольститель есть не кто иной, как загадочный мистер Икс?

— И кто-то очень не хочет, чтоб мы эту загадку разгадали. Или же делает вид, что не хочет, — едва слышно добавил Апухтин. — Может, двинем в столицу?

— Я останусь здесь. Если честно, я боюсь снова кому-то поверить, поддаться на уговоры, простить. Боюсь проявить слабость и в очередной раз остаться в дурочках.

Апухтин ударил по валику дивана ребром ладони:

— Такие, как ты, в дурочках не остаются. И так думаю не только я.

Выражения его глаз я не видела.

«Очерствела ты, мать, душой, очерствела. Можно ли взять и просто так вычеркнуть из жизни целых десять лет? Ведь ты была счастлива, любима, любила сама. Борис делал тебе щедрые подарки. Это он настоял, чтобы ты ушла с ненавистной работы. Ты могла позволить себе спать до двенадцати. Могла позволить…»