Театр любви

— Наверное, я бы так и сделала, если бы не ваш звонок. Кстати, я не знаю, как вас зовут.

— Алексей. Как и моего однофамильца русского поэта. — Апухтин сам сидел за рулем черной «волги» с тонированными стеклами. — Как хорошо, что мы с Кириллиным не встречались, иначе бы счастливцем оказался не я, а мой помощник Суровцев. Вы любите брюнетов?

— У меня муж брюнет. Кстати, на тех фотографиях, которые вы мне показали, у мужчины волосы точно такого же цвета, какого были у Саши в двадцать лет. Десять лет назад они у него были темней. Я хорошо помню.

— Цвет волос поменять легче всего. Я знал людей, которые изменили внешность до неузнаваемости.

— Это, как я понимаю, делают для того, чтоб иметь сходство с фотографией на чужом паспорте. Здесь же не сходится ни дата рождения, ни…

— Здесь много чего не сходится, — сказал Апухтин.

— Его здесь нет, — шепнул мне Апухтин, едва начался концерт. — Хотя, по нашим сведениям, он собирался посетить это мероприятие.

— Возможно, он опоздал, — тоже шепотом предположила я.

— Думаю, дело не в этом. — Он взял меня за руку. — Если вас не очень интересует эта певица, выйдем в фойе.

Фойе было ярко освещено, тут и там небольшими группками стояли мужчины. Женщин почти не было.

— Предлагаю выпить шампанского, — Апухтин повел меня в буфет. — Правда, как я заметил, наш брат-предприниматель в основном хлещет водку. Но присутствие дамы послужит мне оправданием.

Мы сели за крайний столик, откуда были видны все входящие и выходящие из буфета люди.

— У вас хорошее зрение? — спросил Апухтин.

— Могу надеть очки, хотя у меня всего минус один.

Я достала из сумочки очки. Я знала, они мне очень идут.

— Замечательно. Кириллин, подозреваю, никогда не видел вас в очках. Честно говоря, в мои планы не входит, чтобы он узнал вас сразу.

— А что входит в ваши планы?

— Понаблюдать за этим человеком со стороны. Интересная личность этот Щеглов Леонид Павлович.

— Вы держите в поле своего зрения всех предпринимателей?

— Если бы так. — Апухтин вздохнул. — К сожалению, мы не можем предупредить каждого из них о том, что за углом его ждет киллер. Хотя кое-кого предупредить удалось.

— Вы успели предупредить… Щеглова?

— Нет. — Апухтин грустно покачал головой. — Он оказался неуловимым, как Летучий Голландец. Наши люди несколько раз появлялись там, где он только что побывал, с опозданием в две-три минуты. Уверяю вас, это не потому, что мы действовали нерасторопно.

— Возможно, он уже сам догадался, что на него идет охота. — Я напряглась, потому что в буфет вошел Щеглов с двумя мужчинами весьма характерной наружности, которые обшарили глазами весь зал. После этого все трое сели за столик неподалеку от нас. Оттуда тоже был виден вход.

Я заметила, как довольно молодая блондинка, увидев Щеглова, направилась к его столику.

Апухтин крепко сжал мою руку.

— Расслабьтесь, Таня. У вас очень напряженное лицо. — Он поднес мою руку к своим губам и нежно поцеловал ее. — Если хотите, можете считать это мизансценой. У этих людей наметанный глаз.

— Это та женщина, с которой он снят, — сказала я шепотом и изобразила на лице вялую улыбку.

— Умница. Хотя на фотографии она шатенка и совершенно в другом стиле. Они умеют его менять. Она работает в коммерческом банке. Похоже, у них с Щегловым не только деловые отношения.

Я видела, как Щеглов поцеловал по очереди блондинке обе руки, а когда она села за столик, нежно похлопал ее по щеке.

— Думаю, это тоже мизансцена, — заметила я.

— Не знаю. По крайней мере, этот Щеглов чувствует себя вполне уверенно. Давайте выпьем за нашу встречу.

Шампанское ударило в голову. Я сидела, наблюдая краешком глаза за столиком Щеглова, и делала вид, будто поглощена беседой с Апухтиным, который оказался замечательным актером.

— Улыбка… Это его улыбка. Но он так странно держит бокал. Раньше он никогда не держал бокал между вторым и третьим пальцами. Боже мой, он сейчас откинул со лба волосы точно так же, как…

— Успокойтесь. Вы сегодня такая… удивительная. Интересно, вы догадываетесь о том, что я в вас влюблен? Мне кажется, вы очень чуткий человек.

Я обратила внимание, что один тип из свиты Щеглова часто поглядывает в сторону нашего столика.

— Вы тоже мне очень нравитесь, — сказала я и, протянув руку, коснулась кончиками пальцев щеки Апухтина. — Давайте выпьем за то, чтоб мы друг в друге не разочаровались. У вас найдется сигарета?

— Тот тип в сером пиджаке умеет читать по губам, — предупредил меня Апухтин, склонившись над зажигалкой. — Будем говорить друг другу «ты».

Я затянулась и откинулась на спинку, пуская дым из полуприкрытых губ и наблюдая за происходящим из-под густо накрашенных ресниц.

— Как ты хороша сегодня. Ты — самая желанная женщина в мире. Я хочу тебя даже во сне.

Я улыбнулась и почувствовала, что голова закружилась еще сильней. Мне стало легко и хорошо. Но я знала: это ненадолго.

— Я бы все поняла, если б оказалась на ее месте. Издалека так трудно. Понимаешь?

Внезапно Апухтин встал и подал мне руку. Я чувствовала, что на нас смотрят от того столика. Я не смела обернуться.

— Фотографии будут завтра, — сказал Апухтин, открывая передо мной дверцу машины. — Очень благодарен тебе за сегодняшний вечер. Покатаемся?

Я кивнула. В машине было уютно. Мне сегодня не хватало уюта.

— Он отбудет ночным поездом в Питер, — сказал Апухтин, когда мы ехали по Тверской.

— Нужно было его предупредить. Почему ты не предупредил его?

Апухтин окинул меня быстрым взглядом. У него были озорные глаза.

— Щеглов предупрежден. Через Уланскую. Таня, мне кажется…

Ожил радиотелефон, и Апухтин мгновенно взял трубку.

— В сторону Шереметьева? Забавно. Продолжайте наблюдение, а я к вам присоединюсь. — Он положил трубку и сказал: — Сейчас прокатимся с ветерком. Щеглов едет в Шереметьево. Вместе с Уланской.

Я вернулась домой в двенадцатом часу. Апухтин дождался, пока я отопру свою дверь.

— Позвоню, — сказал он и, поцеловав мне руку, сбежал по лестнице.

Я слышала голоса в глубине квартиры. Не зажигая света, я прошла в спальню и легла на кровать.

— Это не то. Совсем не то. Мне не нужна эротика. Мне нужно, чтоб было грубо, зримо, осязаемо. Чтоб люди стонали и скрипели зубами. Мы же договорились с тобой.

Этот голос был мне знаком.

— Но сексуальный акт сам по себе романтичен. — У Бориса был усталый голос. — Красивое тело вызывает помимо плотского еще и массу других, возвышенных, чувств.

— Чепуха. Тело проститутки вызывает одно-единственное желание — обладать им физически.

— Я не собираюсь работать с проститутками.

— Целочки к тебе не пойдут. Да у меня и нет времени на ликбез.

— Послушай, дай мне еще хотя бы неделю.

— И трех дней не дам. Послезавтра кассета должна быть у меня на столе. Иначе тебе придется вернуть аванс. И выплатить неустойку.

— Ты обещал представить мне помещение. Я не могу снимать все это дома.

— Смеешься? Я плачу тебе бешеные деньги. За такую цену можно арендовать пол-Кремля.

— Но я не могу, понимаешь? Если жена узнает, чем я занимаюсь, она… она бросит меня.

— Уверяю тебя, она давно обо всем догадалась. Твоя жена очень профессионально играет роль светской леди.

Наконец я окончательно узнала этот голос. Он принадлежал Вадиму, администратору одного из московских театров. Этот человек бывал несколько раз у нас в доме.

— Она не играет — она такая, какая есть.

— Ладно. Это твои проблемы. Сам их и решай. Послезавтра в это же время. И никаких отговорок.

Я услышала, как хлопнула входная дверь.

Мне казалось, из-под меня уплывает кровать. Мой с таким трудом возведенный мир рушился прямо на глазах. И снова этот десятилетний цикл. Просто какой-то рок…

Борис вошел в спальню с зажженной сигаретой и сел на кровать. Взял телефон, который всегда стоял на тумбочке с его стороны, снял трубку.