Нежить

Стоявшие в кругу оградители прочли последнюю строфу заклинания, и в воздухе заструилась сила. Послышалось хлопанье нескольких крепившихся к фок–мачте вантов. Но, как и прежде, состоявшая из тумана тварь продолжала поглощать каждое разумное существо, которое оказывалось в пределах её досягаемости.

Аот был разочарован, но не удивлен. Лаллара со своими подручными уже трижды пытались провести этот ритуал, но каждый раз терпели неудачу.

Развернувшись, зулкир тыльной стороной руки ударила одну из своих подчиненных по лицу. Её кольца рассекли ей кожу, и молодая женщина отшатнулась с кровью на губах.

— Бесполезные идиоты! — рявкнула Лаллара. Переведя взгляд на Аота, она, к его изумлению, одарила его тенью улыбки. За все годы службы такое произошло впервые. — Ага. Теперь мне стало немного легче, впрочем, делу это не слишком помогло, не так ли?

— Согласен, Ваше Всемогущество. Не слишком.

— Значит, пора отсюда убираться. Хочешь к нам присоединиться? Полагаю, уж ты–то и впрямь заслужил на это право, хотя последняя принесенная тобою информация — не знаю уж, насколько она достоверна — и оказалась бесполезна.

— Госпожа, возможно, если вы объедините усилия с остальными зулкирами, то…

— Не думаю, что это сработает. Вдобавок, учитывая то, что нам известно, они, скорее всего, уже далеко отсюда.

— На то, чтобы выяснить это наверняка, много времени не уйдет.

Лаллара нахмурилась.

— Появление частицы сновидения изменило баланс сил в пользу Сзасса Тэма, и поражение нашего флота неминуемо. Мне это тоже не по душе, но дела обстоят именно так. Ты жить хочешь?

— Да, госпожа, очень сильно. Но в небесах ещё сражаются мои наездники.

Посмотрев наверх, она фыркнула.

— Насколько я могу судить, их там осталось не так уж много.

— И все же, — он закинул ногу на спину Яркокрылой.

Таммит с Тсаготом рухнули в темные морские глубины, и это парализовало её так же надежно, как и удар копья. Вода начала разъедать её тело, подобно кислоте. Они погружались все глубже и глубже, а кровавый изверг рвал и терзал её распадающуюся плоть.

За ними в море бросился кто–то ещё. Её глаза жгло, как и прочие части тела, но она смогла разглядеть вцепившиеся в Тсагота когти Танцора и раз за разом опускающийся клинок Барериса.

Кровавый изверг исчез.

Вес её кольчуги продолжал увлекать то, что от неё осталось, все глубже и глубже. За её телом тянулся след из ошметков распавшейся плоти. Теперь Танцор уже не мог до неё достать. Её пальцы растворились, и меч вывалился из её руки.

Устремившись за ней, Барерис схватил её и попытался всплыть. Сама Таммит уже практически ничего не весила, но тяжесть её доспехов и его кожаная броня мешали ему.

Наконец кольчуга соскользнула с останков её тела, и он начал подниматься на поверхность. Она почувствовала облегчение. Если бы он утонул, она бы этого не вынесла.

Но для неё все уже было кончено. Возможно, это и к лучшему. Теперь она больше не сможет причинить ему боль. Хотелось бы ей иметь возможность сказать ему об этом, но из простиравшейся под ними бездны, подобно гигантской рыбине, поднялась тьма и поглотила весь окружающий мир.

Промокший насквозь, Барерис стоял у бортовой ограды под порывами пронизывающего ветра и глядел в ночь, освещенную колеблющимся заревом горящих кораблей и вспышками магической энергии. Бой шел и на воде, и в воздухе, и он знал, что, если постарается, то сможет понять, что сейчас происходит. Но ему до этого не было никакого дела.

Для чего я вообще всплыл? — задавался он вопросом. — Зачем я это сделал? Почему я не могу наскрести достаточно мужества, чтобы прыгнуть обратно?

Сзади послышалось хлопанье крыльев. Он решил, что это Танцор, который пытается просушить оперение, но услышал голос Аота:

— Я думал, ты в небе, командуешь нашими людьми.

Сделав вдох, Барерис неохотно повернулся к товарищу.

— Так и было. А потом я заметил, что Таммит сражается с Тсаготом и он берет над нею верх.

Аот закрыл свои тлеющие глаза, словно почувствовав боль. Возможно, он только что осознал, что Таммит нигде поблизости не было видно, либо догадался о её судьбе по лицу барда.

— Мой друг, мне очень жаль.

— Как и мне, — добавил Зеркало.

Почему–то их сочувствие разозлило Барериса, хотя он смутно осознавал, что не должен выплескивать на друзей свой гнев.

— Благодарю вас, — слова застревали у него в горле.

— Если бы я был на твоем месте, — произнес Аот, — то просто стоял бы здесь и предавался скорби. Но ты не можешь себе этого позволить. Мы проигрываем. Лаллара уже сбежала, да и остальные зулкиры, возможно, тоже. Не знаю, сколько наездников на грифонах ещё остались в живых, но мы должны собрать их и увести в безопасное место. Если земля находится достаточно близко — то по воздуху, в противном случае воспользуемся этим кораблем.

Барерис сделал вдох, готовясь велеть ему отправляться без него, но Зеркало заговорил первым.

— Мне казалось, мы одерживаем верх.

— Так и было, — произнес Аот, — но затем Сзасс Тэм выпустил частицу сновидения, и, несмотря на все свои теории и подготовку, Красные Волшебники оказались не в силах её остановить. Я думал, что выяснил кое–что, что может им помочь, но из этого также ничего не вышло.

— И что же ты выяснил? — спросил Зеркало.

Аот недовольно скривился.

— Души, из которых состоит облако, охвачены мукой, они сплетены друг с другом, пойманы в тиски бесконечного ночного кошмара, и они ненавидят друг друга сильнее, чем все остальное в этом мире. Да, живые существа для них — лакомая добыча, но, имей они такую возможность, они немедленно бы набросились на своих товарищей. К сожалению, что–то не дает им сделать этого — возможно какие–то узы, которые наложил на них Сзасс Тэм. Я надеялся, что эта информация хоть чем–то поможет Красным Волшебникам, но… — он пожал плечами.

Барерис не старался вникать в суть их разговора. Ему больше не было никакого дела до частицы сновидения — по крайней мере, так ему казалось. И все же, когда он услышал слова друга, ему в голову пришла одна идея. Возможно, ему ещё окажется под силу кое–что сделать, а не просто «стоять и предаваться скорби».

— Это может являться их слабым местом, — произнес он. — Я попробую им воспользоваться.

Аот нахмурился.

— Я же сказал — я предоставил эту информацию в распоряжение Лаллары с её подчиненными, но у них все равно не получилось прикончить эту тварь. Как и у Ифегора Ната и других первосвященников.

— Может быть, — произнес Барерис. — Но бардам нет равных в умении воздействовать на эмоции, усиливать и изменять их, — и, как ему сейчас казалось, никто из когда–либо существовавших певцов не понимал сути страданий и ненависти лучше него.

— Это просто необычный способ убить себя или как? — требовательно спросил его Аот. — Я хочу знать, потому что это не покончит с твоей болью и не поможет тебе воссоединиться с Таммит. Ты просто навечно застрянешь внутри этой твари, охваченный бесконечной агонией.

— Клянусь, я действительно намерен её уничтожить.

— Позволь ему попытаться, — попросил Аота Зеркало. — Ты бы и сам поступил так же, если бы полагал, что у тебя имеются хоть какие–то шансы на успех.

Аот фыркнул.

— После того, как я собственными глазами видел, что Лаллара бросила флот на произвол судьбы? Даже не мечтай, — он повернулся к Барерису. — Но не волнуйся, я не стану тебя останавливать.

— Благодарю, — оглядевшись в поисках уцелевших моряков, Барерис подозвал их и велел спустить шлюпку на воду. Учитывая, что частица сновидения находилась не очень далеко, он не видел смысла подвергать Танцора опасности угодить в её объятья.

— Я отправлюсь с тобой, — произнес Зеркало.

— Нет. Ты не умеешь ни грести, ни петь заклинания, так что ничем помочь мне не сможешь, а просто подвергнешь себя бессмысленному риску. Это будет меня отвлекать.