Нежить

— Присоединяюсь к его мнению, — произнес Неврон с таким хмурым выражением лица, что любой, кто не услышал бы его слов, предположил бы обратное. Несколько его татуировок превратились в отвратительные рыла — лица служивших ему дьяволов и демонов, которыми он командовал, будучи мастером Заклинательства. — Когда Сзасс Тэм спустится с возвышенности, чтобы взять в осаду Крепость Сожалений, наши армии окружат его с фланга. Они станут молотом, а замок и обрывистые утесы — наковальней. Мы сокрушим некромантов, не оставив им возможности отступить.

— Нельзя рассчитывать на то, что Нимар приведет с собой обещанные легионы, — произнес Самас. — Он прикажет им остаться в гарнизонах, чтобы защитить те земли, которые у него ещё остались, и потом заявит, что возникли какие–то проблемы и поэтому он не смог выступить. Или что его разведчики доложили, что на восточных границах тарча были замечены отряды Агларонда, и ему пришлось задержаться, чтобы отбиться в случае возможного вторжения. Он поступал так и раньше.

— Я помню, — произнесла Дмитра. — Он не любитель героически врываться в самое сердце боя, верно? Но, если нам удастся заставить его привести войско на восточный берег реки Лапендрар, это уже станет неплохой подмогой. Мы хотя бы окажемся уверены в том, что у Сзасса Тэма с его отрядами не будет возможности отступить в том направлении.

— Верно, — произнес Неврон. — Мы и сами сможем сделать всю работу, если в нашем распоряжении будет достаточно войск.

Самас наряду с Лалларой высказались в том же духе. Аот довольно скоро понял, что зулкиры уже определились с планом действий, пусть они и не стали говорить об этом вслух. Теперь они обсуждали, как лучше всего осуществить задуманное.

Аот прикусил нижнюю губу. Теоретически он и остальные подчиненные зулкиров находились здесь, чтобы помогать своим повелителям советами, и он бы предпочел придержать язык до тех пор, пока не спросят его мнения. Но не похоже, что кто–то из лордов–магов собирался это сделать.

Он прочистил горло, всей душой желая оказаться где–нибудь ещё.

— Повелители?

Взгляды всех зулкиров устремились к нему. Едва ли хоть один из них можно было назвать теплым, лишь кое–кто смотрел на него менее холодно, чем остальные.

— Да, капитан? — спросила Дмитра.

— Я думаю, — произнес Аот, — что мы должны с осторожностью отнестись к заявлению Нимара, и не только из–за его репутации предателя и лжеца. Понимаю, что многие из вас способны при помощи магии определить, врет ли человек или говорит правду, как он сам её понимает, и, полагаю, вы уже подвергли его подобной проверке. Но на первый взгляд план, который он приписывает Сзассу Тэму, выглядит не слишком–то умно.

— Почему же? — спросил Неврон. — Крепость Сожалений — важная цитадель. Завладев ею, ему будет куда проще взять Туратарос, и, если ему это удастся, то по Верхнему Пути он сможет вторгнуться в Приадор.

— Верно, Ваше Всемогущество, — произнес Аот. — Если удастся. Но эта крепость считается неприступной или вроде того. До сих пор Сзасс Тэм позволял втянуть себя в открытую схватку только в тех случаях, когда на его стороне было заметное преимущество. Большую часть времени он изматывает нас мелкими укусами — налетами, поджогами полей и зернохранилищ, убийствами нескольких человек то тут, то там, чтобы превратить их в нежить и тем самым пополнить ряды собственной армии. Он постепенно старается сместить баланс сил в свою сторону, словно — как и предположил Хезасс Нимар — ему и дела нет до того, сколько времени у него уйдет на то, чтобы одержать победу или в каком состоянии окажется после этого страна. Почему же тогда он внезапно решил изменить свою тактику и так сильно рискнуть своими войсками?

— Потому что его гложет нетерпение, — произнесла Лаллара, — и он начал совершать ошибки. Этот ублюдок не столь непогрешим, как ты и прочие идиоты вроде тебя могут думать.

Не найдя поддержки, Аот кинул взгляд на Нимию Фокар в надежде, что его повелительница выскажется в его пользу. Она была умелым воином и могла увидеть смысл в его словах. Но, как он и ожидал, она слегка покачала головой, советуя ему прекратить. При этом движении серебряная серьга в её носу заблестела в свете огней, а кольца в ушах негромко звякнули.

Хотел бы он, чтобы Маларк тоже присутствовал на этом собрании. Дмитра зачастую прислушивалась к его мнению, но на этот раз она предпочла не брать его с собой. Возможно, он был занят каким–нибудь другим заданием.

Вероятно, Мислантос Дарамос тоже поддержал бы Аота. На его памяти бывший тарчион Тазалара был самым умным и отважным генералом в Тэе. Но, к сожалению, три года назад он умер от старости.

Так или иначе, их тут не было, и без их поддержки Аот замялся, оказавшись в одиночестве.

— Я понимаю, что лич может и ошибиться. Все могут. Но я все же беспокоюсь, что мы не способны охватить взглядом всю картину происходящего.

Самас хрюкнул. При этом он стал ещё больше похож на хряка, если такое вообще было возможно.

— Ты же понимаешь, капитан, что, если лич направится к Крепости Сожалений, то у нас не останется выбора, кроме как попытаться её защитить. Если ты только не советуешь нам просто распахнуть ворота и сдать её.

Аот постарался, чтобы на его лице и в голосе не отразилось охватившее его возмущение.

— Конечно же нет, повелитель. Но крепость способна выдержать довольно продолжительную осаду, и нам нет нужды спешить со сбором войск для её защиты. Нам не нужен Нимар. Мы способны действовать более осмотрительно.

— И в результате, вероятно, потерять замок, — резко произнесла Лаллара. — Возможно, даже упустить возможность победить в войне.

— А это, — произнесла Дмитра, — мы себе позволить не можем. Ты и сам об этом упоминал, капитан. Время на стороне Сзасса Тэма. Мы должны одолеть его, пока у нас ещё хватает на это сил.

Аот склонил голову.

— Да, Ваше Всемогущество. Я понимаю.

Таммит Ильтазиарра летела по ночному небу в облике стаи летучих мышей, а под ней внизу сияли огни Эскаланта. В море, словно в обсидиановом зеркале, отражалась полукруглая улыбка Селунэ и окутывавшая её дымка блестящих слез. Таммит своими нечеловеческими чувствами воспринимала море примерно таким же образом, как живой человек чувствует нависающую над ним стену или утес. Она не просто видела его, она ощущала, как оно давит на неё, ограничивает её свободу. Так происходило потому, что ни один вампир не мог пересечь открытую воду.

Некогда трансформация в стаю тварей с кожистыми крыльями существенно меняла её восприятие мира. Ту Таммит, которая была человеком — или почти человеком — снедали стыд и сожаление, а летучих мышей — нет. Но уже давно эти чувства перестали её беспокоить, в каком бы облике она ни была. Наверное, это значило, что сейчас она наконец умерла по–настоящему, и она была этому рада. Так существовать было проще.

Руководствуясь своими отражавшимися от стен и крыш пронзительными воплями, летучие мыши залетели в переулок, в последний раз убедились в отсутствии посторонних взглядов и закружились друг вокруг друга. За мгновение они, слившись воедино, превратились в невысокую темноволосую женщину, одетую в простой плащ и платье. При других обстоятельствах она прихватила бы с собой меч и кольчугу, но и без них она не чувствовала себя беззащитной. Самое её грозное оружие всегда оставалось при ней. Ксингакс, будь он проклят, позаботился об этом.

Она пошла вперед по улицам, на которых даже после наступления темноты было полно народу. До Эскаланта, процветающего портового города, ещё не успела докатиться война зулкиров, ведь он находился далеко от основной части страны. По правде говоря, довольные и сытые лица, на которых не был написан страх, доносившаяся из таверн музыка и почти полное отсутствие солдат на улицах напомнили ей о Безантуре — том, каким она его запомнила, когда ещё была жива. Что–то шевельнулось у неё внутри — легкая тень меланхолии или ностальгии.

Затем в её поле зрения возник храм Коссута, и она отбросила эти смутные чувства, чтобы сосредоточиться на текущем задании.