Нежить

Окинув поле боя взглядом, бард решил, что довольно неплохо. Войска Сзасса Тэма стремительно таяли под ливнем стрел, градом ударов мечей, дубинок и копий, их уничтожали слуги заклинателей — дьяволы и элементали, и на них обрушивались вызванные воплотителями огненные бури и каменный град. Ряды войск лича прогибались, но отступать им было некуда. Их теснили все ближе к стенам Крепости Сожалений, защитники которой поливали их своими собственными стрелами и заклинаниями.

Десять лет мы сражались, подумал Барерис, и к закату все может окончиться.

Наверное, это должно было его обрадовать, но вместо этого он почувствовал лишь пустоту. Нахмурившись, бард огляделся в поисках кого–нибудь, кого можно было убить.

К облегчению Со—Кехура, в храме крепости, где стояли алтари Коссута, Бэйна и нескольких других божеств, было безлюдно. Несомненно, все священники находились снаружи — заботились о раненых и насылали проклятия на нежить.

Конечно, даже если тут и оказался бы кто–нибудь из жрецов, он вряд ли стал бы препятствовать Со—Кехуру посетить святилище. Разумеется, когда защитники крепости узнали о надвигавшейся осаде, они с удвоенным рвением принялись искать шпионов в своих рядах. Но они с Мутотом отвели от себя все возможные подозрения, доставив в замок хорошие вести вопреки всем попыткам армии северян их остановить. Как и обещал кастелян, их принимали тут как почетных гостей.

И все же какой–нибудь любитель совать нос не в свои дела мог найти странным то, что один из новоприбывших проявляет интерес к склепам. Позаимствовав одну из священных свеч, Со—Кехур поспешно спустился по каменным ступенькам, чтобы скрыться из вида до того, как кому–нибудь в голову придет мысль сюда заглянуть.

Дрожащее желтое пламя осветило массивные саркофаги с крышками, украшенными выгравированными изображениями тех, кто под ними покоился. На вделанных в стены мраморных плитах были выбиты имена, титулы и даты, лозунги и девизы тех, кто нашел здесь свой последний приют. Судя по слою пыли на окружающих предметах и паутине, затянувшей проходы, за последнее время здесь никого не хоронили. В воздухе витал запах сырости и разложения. Достав данный ему Сзассом Тэмом свиток, Со—Кехур развернул его, но затем промедлил.

Он не боялся, что предстоящее дело может поставить его под угрозу. Иногда ему казалось, что его некромантия и её творения были единственными вещами в мире, которые его не пугали. Но, когда он сотворит заклинание, все защитники крепости узнают, на чьей он стороне, и сделают все, чтобы убить его при первой же возможности.

Но, боялся он или нет, значения не имело. Заклинания, которые опутывали его разум, не оставляли ему выбора. Вероятно, если он сделает все возможное для того, чтобы выполнить приказ Сзасса Тэма и, обнаружив, что задание невыполнимо, сдастся, то не погибнет. Эта магия была более тонкой. Но Со—Кехур обречен, если хотя бы не попытается.

Он зачитал первую ключевую фразу со свитка, приводя в действие содержавшееся в нем заклинание. Крышки гробов распахнулись, а надгробия обрушились. Услышав грохот падающих камней, Со—Кехур вздрогнул, но едва ли кто–либо ещё смог его заметить. Шум кипевшей снаружи битвы заглушал все остальные звуки.

Он зачитал следующую фразу, и по склепу пронесся холодный ветер, едва не задув его свечу. Запах гниения стал сильнее, и пауки засуетились.

Один из покойников уселся в своем гробу. Другой высунул голову из только что появившейся дыры в земле.

На тех немногих трупах, которые были похоронены недавно или искусно мумифицированы, ещё сохранились остатки плоти, остальные же представляли собой голые скелеты. Но это не имело значения. Оскверненные силой некромантии, все они были способны сражаться, а многие уже сжимали в руках мечи и топоры. Воинов и рыцарей, соответственно их статусу, хоронили вместе с оружием и доспехами.

Взгляды их молочно–белых глаз устремились на Со—Кехура. Пустые, покрытые плесенью глазницы повернулись в его сторону. Мертвецы замерли в ожидании его приказа.

— Рассредоточьтесь по замку, — произнес он. — Убивайте всех, кого увидите, за исключением меня и мужчины, у которого не хватает пальцев на правой руке. — Учитывая постоянные издевки и унижения Мутота, было бы неплохо, если бы мертвецы заодно расправились бы и с ним. Однако, каким бы несносным типом он ни был, этот некромант уже долгое время постоянно сопровождал Со—Кехура в путешествиях и на данный момент остался его единственным союзником.

По крайней мере, из тех, что думали, говорили и дышали.

Скрестив ноги, Мутот сидел на полу спальни. Он дышал животом, глубоко и медленно. Все глубже и глубже погружаясь в транс, он уходил в себя, пока не достиг психической пустоты — своего рода темницы, в которой и находилась та тварь.

Со—Кехур на свитке пергамента тайком пронес смерть в Крепость Сожалений. Зная, что Мутот был намного могущественней и обладал более сильной волей, Сзасс Тэм именно ему поручил доставить сюда ещё более разрушительное оружие в собственном сознании. Временами гнетущий вес и чужеродный шепот почти сводили Мутота с ума, и он дождаться не мог момента, когда этой пытке настанет конец.

Но это не значило, что он мог позволить себе торопиться. Существо в его голове ко всему живому было настроено враждебно, но находиться в плену ему нравилось не больше, чем самому Мутоту — его охранять, и поэтому теперь оно ненавидело его сильнее всего остального. Поэтому заклинание, освободившее тварь, или, скорее, заменившее одни узы на другие, маг прочел со всей возможной аккуратностью.

Кричащий во тьме, как называли подобных существ, с воем закружился вокруг него в пространстве мысли и воображения, где они оба находились. Это существо представляло собой водоворот темного тумана, в котором появлялись и исчезали призрачные лица. Их вопли были мучительными. Поддайся он им, и его разум моментально оказался бы разодран в клочья, а затем влился в ту массовую агонию, что служила источником существования этой твари.

Сопротивляясь натиску, Мутот повторил слова приказа. Кричащий отделился от него, а затем исчез.

На секунду Мутот растерялся, но затем осознал, что существо просто перенеслось на физический план существования в надежде, что, пока внимание мага будет сосредоточено в глубине сознания, поверхностный слой его разума окажется уязвим.

Поспешно заставив себя очнуться, он почувствовал мимолетное давление, когда его физическое тело полностью совпало с ментальным. Вокруг него ярился безумный призрак — или, скорее, множество призраков. Это существо выглядело так же, как и в темнице его разума, но теперь его вопли были беззвучными, хотя и не стали от этого менее ощутимыми и болезненными.

Мутот произнес заклинание в третий раз, и кричащий отделился от него. Хотя некромант и перестал ощущать вокруг себя биение его силы, мысленные завывания твари не ослабли.

— Вперед, — задыхаясь, произнес он. — Убивай всех, кто попадется тебе на пути, пока я не отдам тебе другого приказа. — Он намеревался держаться позади кричащего, там, где было безопасно. Мутот надеялся, что, даже если призрак и наткнется на Со—Кехура, то ему удастся заметить своего партнера до того, как он ринется в атаку. Если же нет, что ж, этот жирный дурак — небольшая потеря.

И все же Со—Кехуру ещё предстоит сыграть свою роль в их постановке. Мутоту предстояло делать зомби из жертв кричащего, а ему — анимировать тела павших под натиском тех мертвецов, которых он уже поднял. Пока ряды защитников крепости тают, число их врагов будет расти.

Ксингакс предпочитал ездить на плечах зомби горного великана. Из–за этого люди считали, что существо, похожее на огромного, пораженного проказой и сильно деформированного зародыша, не способно передвигаться самостоятельно, а ему нравилось, когда его недооценивали. Это предоставляло ему преимущество в случае вероятного покушения.