Страница 6 из 38
Известно, нехорошо, народ придет. А что ж попусту толковать.
Так конец, значит, что было, то уплыло. Позабыть велишь! Ну, Никита, помни. Берегла я свою честь девичью пуще глаза. Погубил ты меня ни за что, обманул. Не пожалел сироту (плачет), отрекся от меня. Убил ты меня, да я на тебя зла не держу. Бог с тобой. Лучше найдешь – позабудешь, хуже найдешь – воспомянешь. Воспомянешь, Никита. Прощай, коли так. И любила ж я тебя. Прощай в последний. (Хочет обнять его и берет зa голову.)
Эх! Разговаривать с вами. Не хочешь уходить, я сам уйду, оставайся тут.
Зверь ты! (В дверях.) Не даст тебе Бог счастья! (Уходит плача.)
А пес ты, Никита.
А что?
Как взвыла-то она. (Плачет.)
Ты-то чего?
Чего? О… би… дел ты ее… Ты так-то и меня обидишь… пес ты. (Уходит в чулан.)
То-то неразбериха. Люблю я этих баб, как сахар; а нагрешишь с ними – беда!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Петр.
Анисья.
Акулина.
Анютка.
Никита.
Матрена.
Кума – соседка.
Народ.
Анисья (останавливается, прислушиваясь). Опять что-то бурчит. Должно, слез с печи.
Кличет. Поди погляди, чего ему? Во… орет.
А ты-то что ж?
Иди, говорят. (Акулина идет в избу.)
Измучал он меня. Не открывает, где деньги, да и всё. Намедни в сенях был, должно, там прятал. Теперь и сама не знаю где. Спасибо, расстаться с ними боится. Всё в доме они. Только б найти. А на нем вчерась не было. Теперь и сама не знаю где. Измучал меня на отделку.
Куда ты?
Куды? А велел тетушку Марфу позвать. Позови, говорит, сестру ко мне. Я помру, говорит, нужно мне ей сказать слово.
Сестру зовет. О, головушка моя! О-о! Должно, ей отдать хочет. Что стану делать! О! (Акулине.) Не ходи! Куда ты?
За теткой.
Не ходи, говорю, я сама схожу, а ты с бельем-то иди на речку. А то до вечера не успеешь.
Да он мне велел.
Иди куда посылают. Сама, говорят, схожу за Марфой. Рубахи-то возьми с плетня.
Рубахи? Да ты, мотри, не пойдешь. Он велел.
Сказала, пойду. Анютка где?
Анютка? Она телят стережет.
Пошли ее, авось не разбегутся.
Не пойтить – заругает, а пойтить – отдаст он сестре деньги. Пропадут все мои труды. И что делать, сама не знаю. Расскочилась моя голова. (Продолжает работать.)
Бог помочь, ягодка.
Вот не чаяла, тетушка. Лучил же Бог какого гостя ко времени.
Ну, что?
Уж я и в уме смешалась. Беда!
Что ж, жив, сказывают?
И не говори. Жить не живет и помирать не помирает.
Деньги-то не передал кому?
Сейчас за Марфой, за сестрой родной, посылает. Должно, об деньгах.
Видимое дело. Да не передал ли кому помимо?
Некому. Я как ястреб над ним стерегу.
Да где ж они?
Не сказывает. И не дознаюсь никак. Хоронит где-то из одного места в другое. А мне тоже от Акульки нельзя. Дура-дура, а тоже подсматривает, караулит. О, головушка моя! Измучалась я.
Ох, ягодка, отдаст денежки помимо твоих рук, век плакаться будешь. Сопхают они тебя со двора ни с чем. Маялась ты, маялась, сердечная, век-то свой с немилым, да и вдовой с сумой пойдешь.
И не говори, тетка. Изныло мое сердце, и не знаю, как быть, и посоветовать не с кем. Говорила Миките. А он робеет, не хочет в это дело вступать. Только сказал мне вчерась, что в полу они.
Что ж, лазила?
Нельзя – сам тама. Я примечаю, – он их то на себе носит, то хоронит.
Ты, деушка, помни: раз маху дашь, век не справишься. (Шопотом.) Что ж, крепкого чаю-то давала?
О-о! (Хочет отвечать, видит соседку, замолкает.)
Кума! Анисья, а Анисья! Твой никак кличет.
Он всё так кашляет, ровно кричит. Плох уж очень.
Здорово, баушка, отколь Бог несет?
А из двора, милая. Сынка проведать пришла. Рубах принесла. Тоже свое детище, ведашь, жалко.
Да уж такое дело. (К Анисье.) Хотела, кума, красна белить, да, думается, рано. Люди не зачинали.
Куда спешить-то?
Что ж, сообщали?
Как же, вчерась поп был.
Поглядела я вчерась тоже, матушка моя, и в чем душа держится. Измадел как. А уж намедни, матушка моя, совсем помирал, под святые положили. Уж и оплакали, омывать собирались.