Страница 12 из 16
Часть третья
Монархиня давала законы: Мать подданных благотворила полезными учреждениями.
Сограждане! Сей огромный Дом, который украшает древнюю столицу Российскую, величественно осеняя руку ее, – сей Дом, предмет удивления Европы, всех любопытных чужеземцев, всех друзей человечества – есть храм, посвященный Екатериною Милосердию! Там несчастные младенцы, жертвы бедности или стыда – не радость, но ужас родителей в первую минуту бытия своего; отвергаемые миром при самом их вступлении в мир; невинные, но жестоко наказываемые Судьбою, – приемлются во святилище добродетели, спасаются от бури, которая сокрушила бы их на первом дыхании жизни; спасаются и – что еще более – спасают, может быть, родителей от адского злодеяния, к несчастию, не беспримерного! Находят человеколюбивое призрение: не только кров и пищу, но и все лучшие, мудрою благостию вымышленные способы укреплять их здравие, образовать душу, предупреждать физическое и нравственное зло. Там всегдашние, трогательные попечения небесной благодетельности не уступают самым нежнейшим родительским попечениям и, осыпая цветами колыбель младенцев, скрывают от сирот несчастие сиротства; там кроткая улыбка добродушной надзирательницы заменяет для юных сердец счастливую улыбку матери; там благоразумный надзиратель заступает место отца и, приучая их к трудолюбию, к порядку, готовит в них отечеству полезных граждан. Искусные в художествах и ремеслах, которые делают человека независимым властелином жизни своей, сии питомцы Монаршей щедрости выходят в свет, и последний дар, ими из рук ее приемлемый, – есть гражданская свобода. Они выходят, обогащенные средствами устроить себе приятную долю в обществе, которое ждет их с нетерпениием и, так сказать, рассыпает пред ними свои жребии; они избирают – и сей, некогда отверженный младенец, спасенный Монаршим провидением от верной гибели, есть теперь надежный помощник Именитого Гражданина в делах торговых, или пример искусного ремесленника, или исправный письмоводитель в доме Вельможи. Трудолюбивый мещанин среди воспитанниц Сиротского Дома находит себе подругу, наученную всем женским работам и правилам хозяйства.
Да, скажут те, которые путешествовали в странах чуждых и везде искали знаков человеколюбивого Правления, – да, скажут они, где представлялось взору их нечто подобное Сиротскому Дому Екатерины? Какое другое благодетельное заведение может равняться с ним обширностию плана, богатым основанием, порядком, а всего более успехом и пользою? Какое другое заведение приобрело столько общей доверенности, чтобы частные люди поверяли ему драгоценную собственность охотнее, нежели первым богачам в Империи и, таким образом, на цветущем его состоянии утверждали свой достаток?
Сим великим учреждением Монархиня открыла истинному человеколюбию и патриотизму самый лучший способ действия. Если вы, любимые сыны счастия, хотите доказать Провидению свою признательность за дары Его; если чувствительное сердце ваше имеет нужду излиться в благотворениях, то не на стогнах ищите предмета для оных – там нередко вредная праздность одевается рубищем бедности, чтобы обмануть жалость и сострадание; но спешите в сей храм добродетели, принести ей чистые жертвы уделением вашего избытка, ибо Екатерина позволила вам благотворить вместе с Нею; там каждый дар ваш процветет и украсится сторичным плодом для святой пользы человечества.
Монархиня, уверенная, что благонравие нежного пола в высшем состоянии имеет сильное влияние на государственное благонравие, основала, под собственным Ее надзиранием, Дом воспитания для двухсот благородных девиц, чтобы сделать их образцом женских достоинств. Устав сей и целию, и средствами своими заслужил искреннюю похвалу, искреннее удивление первых умов в Европе. Там любовь и кротость должны ласкою образовать юное сердце для всех женских добродетелей; там чувствительность и нежность, обращенные в приятную науку, расцветают в душе от примеров и наставлений. Нравственность есть главный предмет; но и разум обогащается всеми знаниями, всеми идеями, нужными для того любезного существа, которое должно быть прелестию света, сокровищем супруга и первым наставником детей. Приятные женские рукоделья, которые украшают жизнь хозяйки, искусства Граций, которые милую природу и совершенства ее делают еще милее, входят также в систему воспитания. Екатерина любила посещать сей прекрасный цветник, Ею насаженный; любила смотреть на веселых питомиц, которые, оставляя игры свои, спешили к Ней навстречу, окружали Ее радостными, шумными толпами, целовали Ее руки, одежду; единогласно называли матерью и своею беспечною резвостью в присутствии Монархини доказывали, что они только любили, а не боялись Ее! Она знала имена, самые характеры их; награждала добрые успехи Своим благоволением, ласковыми взорами и похвалами; одним словом, Она казалась истинной матерью сего многочисленного, цветущего семейства. Всякий приезд Ее был счастливым торжеством для всего Дома. Доставляя юным девицам невинные забавы, Монархиня желала, чтобы они представляли иногда нравоучительные Драмы; славный Расин писал для Сен Сира: еще славнейший Гений Фернейский[31] хотел пером своим способствовать полезным удовольствиям воспитанниц Екатерины, Которая, занимая величием Своим театр мира, с веселием занималась театром любезного детства – и минуты, проведенные Ею в Воскресенском монастыре, были, конечно, не потерянными для счастия минутами Ее царствования. Она предчувствовала мирное благополучие семейств, которое долженствовало быть плодом сего учреждения – и не обманулась. Какое-то невинное добродушие, искренность, благонравие, сверх знаний и талантов, бывают особенным характером Монастырских воспитанниц. Монархиня основала также и для мещанского состояния училище, которого питомцы приготовляются быть хорошими, добронравными хозяйками, искусными в рукодельях и на всю жизнь остаются под особенною защитою Опекунского Совета[32].
Академия Художеств существовала в России едва ли не одним именем; Екатерина даровала ей истинное бытие, законы и права, взяв ее под личное Свое покровительство, в совершенной независимости от всех других властей; основала при ней воспитательное училище, ободряла таланты юных художников; посылала их в отчизну Искусства, вникать в красоты его среди величественных остатков древности, там, где самый воздух вливает, кажется, в грудь чувство изящного, ибо оно есть чувство народное; где Рафаэль, ученик древних, превзошел своих учителей, и где Микель Анджело один сравнялся с ними во всех Искусствах. Там питомцы Российского Художества обогащались мыслями, и кисть и резец свой образовали по великим творениям Гения. Сказав: и мы, и мы художники! они творили – и первые в Европе Академии хотели иметь их своими Членами. С того времени похвальный вкус к художествам распространился в России; с того времени столицы наши гордятся великолепными зданиями собственных Архитекторов; красоты живописи и ваяния расцвели в нашем климате, и Россиянин, не выезжав из отечества, может говорить об Искусстве. Права, данные Академии, служат величайшею почестию, какую только Государь может оказать дарованиям: всякий ее питомец есть навеки свободный человек со всем его родом, подсудим ей одной или, по крайней мере, без ее ведения не судится другою властию; волен жить независимо своим талантом, волен избрать всякую службу, но ни какой не принуждается. Сим важным правом Екатерина почтила в России и художества, и свободу!
Кадетский Корпус, учрежденный Императрицею Анною, производил хороших Офицеров и даже Военачальников; ко славе его должно вспомнить, что Румянцев был в нем воспитан. Но сие учреждение клонилось уже к своему падению, когда Екатерина обратила на оное творческий взор Свой – умножила число питомцев, надзирателей; предписала новые для них законы, сообразные с человеколюбием, достойные Ее мудрости и времени. Военная строгость, которая доходила там нередко до самой крайности, обратилась в прилежное, но кроткое надзирание, и юные сердца, прежде ожесточаемые грозными наказаниями, исправлялись от легких пороков гласом убедительного наставления. Прежде Немецкий язык, Математика и Военное Искусство были почти единственным предметом науки их: Екатерина прибавила как другие языки (особливож совершенное знание Российского), так и все необходимые для государственного просвещения науки, которые, смягчая сердце, умножая понятия человека, нужны и для самого благовоспитанного Офицера: ибо мы живем уже не в те мрачные, варварские времена, когда от воина требовалось только искусство убивать людей; когда вид свирепый, голос грозный и дикая наружность считались некоторою принадлежностию сего состояния. Уже давно первые Европейские Державы славятся такими Офицерами, которые служат единственно из благородного честолюбия, любят победу, а не кровопролитие; повелевают, а не тиранствуют; храбры в огне сражения и приятны в обществе; полезны отечеству шпагою, но могут быть ему полезны и умом своим. Таких хотела иметь Монархиня, и Корпус сделался их училищем. Привыкая ко всем воинским упражнениям, они в то же самое время слушают и нравоучение, которое доказывает им необходимость гражданского порядка и законов; исполняя справедливую волю благоразумных Начальников, сами приобретают нужные для доброго Начальника свойства; переводя Записки Юлия Цесаря, Монтекукулли или Фридриха, переводят они и лучшие места из Расиновых трагедий, которые раскрывают в душе чувствительность; читая Историю войны, читают Историю и государств и человека; восхищаясь славою Тюрена, восхищаются и добродетелию Сократа; привыкают к грому страшных орудий смерти и пленяются гармониею нежнейшего Искусства; узнают и быстрые воинские марши, и живописную игру телодвижений, которая, выражая действие музыки, образует приятную наружность человека. Простая, здравая пища, мера трудов и отдыха; разделение часов на разные упражнения, соответственные каждому особенному возрасту, были предписаны Екатериною по лучшей физической и нравственной системе воспитания не Афинского, не Спартанского, но самого пристойнейшего для юного Российского Дворянства в веки Европейского просвещения. Питомцы выходят исправными, знающими Офицерами, способными и для гражданских должностей, приятными людьми для света, с характером и с правилами, имеющими счастливое влияние на всю жизнь их.
31
См. переписку Екатерины с Вольтером.
32
Нередко самые лучшие учреждения, уже не будучи одушевляемы деятельным надзиранием первого творца их, мало-помалу теряют всю пользу; но Сиротский Дом и Воскресенское Училище девиц имели счастие найти новую Покровительницу в Ее Величестве Вдовствующей Императрице, Марии Федоровне, Которая оживляет их Своим попечением.