Страница 70 из 120
Последний же случай, лет сорок назад произошедший — вообще ни в какие ворота. Срамотища — сам храм Астарты на сей раз рассадником оказался. Давно уж вёлся скрупулёзнейший учёт — кто, когда и с кем, давно уж следили и за всеми крутыми вождями окрестных дикарей и их ближайшим окружением, уже не одно поколение лакомившимися финикийской любовью в ежегодные праздники любвеобильной богини. Если какой из крутых и уважаемых чингачгуков хотя бы даже и просто под подозрением оказывался — находили благовидный повод для отказа в допуске на празднество, да и вне праздника жрицы такого, конечно, не принимали — типа, Астарта не велит. Иногда целый спектакль приходилось устраивать для особо настырных, дабы сами убедились в неблаговолении богини — а куда денешься? Дикари ведь — обидчивые до усрачки, и выгнать взашей большое и уважаемое чудо в перьях без веской и убедительной причины — войной чревато. А кому она нужна, та война? Хоть и обнесли уже город солидной глинобитной стеной, хоть и несут бдительную службу караулы, хоть и тренируется регулярно городское ополчение — на хрен, на хрен! Воевали уже, сыты по горло! Словом — уберегались от заразы как только могли, да только один хрен прошляпили. Гойкомитич был давно известный и числился в храмовой «картотеке» на хорошем счету, так что уж от него-то зловредную заразу подцепить не ожидали никак. Никогда ничем подобным не болел, никаких разнузданных групповых оргий за ним не водилось — респектабельный и надёжный клиент, а заодно — ещё и наглядный пример для прочих. Как такого не уважить? Ну и уважили на свои головы. Я, кажется, уже говорил, что среди местных дикарей есть и такие, что сами хрен заразятся, в смысле — хрен заболеют этой дрянью, но передать заразу могут? Вот и этот как раз из таких оказался. Где он сам заразу нашёл — хрен его знает, это так и осталось его тайной, но заразил он после этого не прошмандовку портовую и не прихожанку благочестивую, а жрцу Астарты, причём — высшего разряда и весьма в городе популярную. Посещали её, естественно, тоже не портовые грузчики и не мастеровые, а люди сплошь солидные и уважаемые, и когда эпидемия сифилиса вспыхнула среди городской элиты — это было что-то с чем-то! Ага, опять карантин — традиционный, млять!
Надо ли объяснять, отчего эдемские бабы от одной только мысли о необходимости перепихнуться с красножопым в ужас приходят? Особенно забавляет эта реакция у тех не шибко элитных горожанок, которые сами минимум на три четверти той же расы, а то и вовсе практически чистопородные аборигенки. Для них ведь тот сифилис ничуть не страшнее насморка — впрочем, это не шутка, а констатация факта. Я ведь уже упоминал вскользь, что беда в этом плане с туземными бабами? Привезёт финикийский мореман из своих странствий очередной какой-нибудь штамм обыкновенного гриппера или простудифилиса, так сам только покашляет, да посопливит пару-тройку недель от силы, а супружница-индианка — хорошо, если вообще от такой хрени коньки не отбросит. Это, конечно, всех индейцев касается, не только баб и не только ассимилированных, и дохлячество это ихнее тоже порой оборачивается нешуточными проблемами. Но то уже загородные проблемы, в городской же черте важен факт, что для финикийской горожанки туземного разлива сифилис не так страшен, как для настоящей финикиянки. Особенно, если и муж у неё того же разлива, что тоже не редкость. Однако ж — финикийское воспитание и общественное мнение! Да и перспективу карантина со вполне реальными шансами радикального решения вопроса тоже ведь со счёту не сбросишь…
В общем, от перепихивания с окрестными дикарями — пускай даже и во славу самой Астарты — даже при всей своей весьма нешуточной набожности гражданки Эдема уклоняются всеми правдами и неправдами. И это тоже — помимо привозимых нами ништяков из Средиземноморья — достаточно веская причина нашей популярности. Мы ведь летом прибываем, а праздник Астарты как раз на лето и приходится. Горожанка, оказавшаяся вдруг бесхозной, за счастье почтёт последнему из нашей матросни в храмовом саду дать, лишь бы гарантированно отвертеться от назойливых чингачгуков. А уж командный состав, элитарии — вообще нарасхват. Отсюда и растут ноги у моей связи с Аришат, жрицей Астарты высшего разряда, а заодно — дочерью некоего Фамея Хирамида, постоянного члена Совета Пятнадцати и — в очередной раз — городского суффета Эдема. Он сам же нас и свёл, если разобраться непредвзято, да ещё и практически сразу же после нашего прибытия. Основная масса прибывающих из-за океана мореманов на торговом подворье останавливается, но нас означенный главный финикиец колонии прямо к себе на постой определил. Типа, из уважения к высоким гостям. Акобал — и тот ошалел. Его-то, конечно, и в прежние приезды в гости приглашали частенько, но лишь на краткие визиты, а тут вдруг такой особый почёт. А хитрожопый финикийский суффет принялся ежедневно дочку свою из храма к себе вызывать, да ещё и явно сразу же ценные указания ей дал соответствующие. В первый день Аришат к нам присматривалась и уже к вечеру на меня глаз положила, а папаша ейный уже со следующего дня в качестве эдакого гида её ко мне приставил, да ещё и принялся старательно организовывать нам с ней обстановку, весьма способствующую — ну, скажем, достаточно неформальному общению. А бабёнка ведь классная, тут Тарх абсолютно прав — финикийцы со своими богами не шутят, и дурнушке заделаться жрицей Астарты не помог бы никакой блат. На третий день знакомства Фамей велел дочурке показать мне не только купальню своего особняка, но и то, как ей здесь пользуются. Причём, именно показать, а не рассказать словами, да ещё и самолично, что Аришат и послушно исполнила. Прозрачнее намекнуть на ожидаемые и явно желаемые от меня действия было уже просто невозможно, а Акобал успел проконсультировать меня об обстоятельствах, вариант подставы полностью исключающих. Ну, раз так, раз уж сами предлагают, да ещё и настолько откровенно — лишь дурак не воспользовался бы случаем.
Прямо в купальне я её тогда и отымел. Правда, не без конфуза. Я-то ведь без всякой задней мысли культурного соблазнителя включил и ломания её показушные и чисто символические предельно мягко преодолел, а она — уже после того, как дело было сделано в лучшем виде и к обоюдному удовольствию — вдруг обиду включила. Оказалось, что не так я должен был её домогаться. Грубее надо было — не совращать, а хотя бы чисто символически изнасиловать. Млять, вот ещё новости! Стараешься тут как лучше, а им не надо, им похуже подавай! Что за хрень, спрашивается? Въехав, что я не нарочно, а просто банально не в курсах об ихних финикийских тонкостях, Аришат смягчилась и просветила меня. Жрицы Астарты, как она мне объяснила, только в своём храме шлюхи, а вне храма чуть ли не целок из себя строить обязаны. А я её, выходит, не зная броду, согрешить перед богиней заставил. Млять, век живи, век учись, и один хрен дураком помрёшь! Ладно, главное — разобрались. После этого уж финикиянка и порассказала мне в общих чертах об особенностях местной жизни, а когда я, прихренев от услышанного, засыпал её уточняющими вопросами — выданные мне в ответ подробности сложились с услышанным ранее и увиденным в такую картину маслом, что хоть стой, хоть падай. В общем — позаботился хитрый финикийский папаша о здоровье дочки, пристроив её на опасные дни праздника блудливой богини в хорошие руки. Но разве одним только этим исчерпываются проблемы Эдема? Ага, хрен там!
Я уже упоминал ведь о высокой смертности гойкомитичей от самых пустяковых, казалось бы, средиземноморских болячек? Собственно, этого следовало ожидать. И в классическую ведь колонизацию Америки происходила та же самая хрень. Это протестанты — англичане с голландцами — додумались в конце концов нарочно европейскими хворями индейцев заражать, дабы зачистить территорию для своих колонистов. Испанцы и в мыслях подобного не держали. Им ведь не просто земли были нужны, а земли с индейцами, на которых благородным идальгос и кабальерос не придётся ковыряться в земле собственноручно как какому-то мужичью. Пеоны им, короче, требовались для будущих асьенд. И когда те пеоны почали вдруг дохнуть как мухи от первого же чиха, целые экспедиции конкистадоров с Эспаньолы отправлялись не за золотом и не на завоевание новых земель, а исключительно за пленниками для работы на асьендах. Уже через пятнадцать лет после открытия Эспаньолы Колумбом начались эти экспедиции, да и Кортес своих мексиканских пленников тоже на Антильские острова продавал, но хрен ли толку? Это были такие же индейцы, как и те, вымершие, и мёрли они в свой черёд точно так же. Вот то же самое примерно и сейчас вокруг финикийского Эдема происходит. Ну, не до такой степени, как во времена Конкисты, оспу финикийцы завезти сюда как-то не сподобились, однако же и то, что завезли, косит хоть и не всех подряд, но многих.