Страница 53 из 120
— Теперь, Максим, я по праву господина дам тебе своё поручение, которое ты должен будешь выполнить до своего прибытия в Рим, — огорошил меня вдруг фиктивный хозяин.
— Надеюсь, оно будет не слишком обременительным? — насторожился я, заподозрив неладное.
— Зря надеешься — попотеть тебе придётся.
— И что же я должен буду сделать?
— Ну, для вида будешь периодически приносить от моего имени небольшие жертвы гадесскому Геркулесу, которого финикийцы называют Мелькартом. А всерьёз — потрудись выучить латынь, орясина! Надеюсь, ты не заставишь меня краснеть на Форуме перед городским претором за нового гражданина, которого Рим получит по моей милости? Или ты думаешь, там все говорят по-гречески?
— Тем более, что и твой греческий ужасен, и понять его не так-то легко, — добавил Марк Корнелий, — Мало того, что это какой-то торгашеский жаргон, так ты и в нём ещё ухитряешься делать кучу ошибок. Это простительно для варвара, но как будущий римский гражданин — изволь овладеть латынью так, чтобы тебя могли понимать все твои будущие сограждане. Ну и семью свою, разумеется, изволь латыни выучить!
Против такого поручения, нужного и мне самому, у меня, естественно, возражений не нашлось. Потом оформили уже официальные римские «бумаги», то бишь папирусы, затем мне — как свободному варвару-перегрину, поскольку здесь о моём фиктивном рабстве никому лишнему знать не полагалось — вместо утратившей силу старой «ксивы» выправили новую, уже от имени вступившего в должностные полномочия нового преторского квестора. Заодно, снова набравшись нахальства, я выцыганил такую же и на Володю, которому предстояло в эти полгода действовать-злодействовать в Испании, и его тоже следовало подстраховать на случай щекотливых ситуёвин с римскими вояками и чинушами. Наконец, уладив все дела и отпустив свидетелей, Гней Марций дал отмашку откланяться и мне — не до нас ему теперь, гы-гы! Ещё бы! Показав ему свои подношения мельком, я лишь раздразнил его аппетит, и теперь он спешил познакомиться с ними поближе — хорошенько разглядеть, как следует ощупать, а кое-что, точнее — кое-кого и на ложе опробовать. Мешать ему в этом я, конечно, не собирался…
— Порядок! — сообщил я ждавшим меня у входа нашим.
— И с чем прикажешь поздравить свежеиспечённого римского раба? — подколол меня Володя.
— Ага, вот с этим самым можешь и поздравить.
— Ну, проздравляю! А где твой рабский ошейник?
— Млять, ещё один тролль на мою голову! Забаню на хрен!
— Без предупреждения? Это не по правилам, гы-гы! Модераторский беспредел!
— Ага, вот как раз за спор с модератором и забаню на хрен! Ладно, идёмте отсюда… гм… туда же!
— А почему, кстати, «ещё один» тролль? Я уже не первый сегодня, что ли?
— Размечтался! Третьим будешь! Два первых — проквестор этот «наш» и его сменщик. Я пока звиздоболил с ними и добазаривался, так внимания не обращал — не до того было. По-гречески ведь — сам знаю, что хреново шпрехаю, так что только за формулировками следил, чтоб в них не нагребали, и уже от одного только этого мозги плавились. А как добазарились, и у меня наконец-то от жопы отлегло — вот тут только и заметил, КАК они со мной говорили…
— Высокомерно?
— Ну, не так, как те катоновские быдлячьи выскочки себя ведут, которых потом только и мечтаешь, что повстречать один на один на узенькой дорожке и поучить хорошим манерам — ага, с летальным исходом. Эти — сципионовская клика, воспитанные, не такие обезьяны. Общаются демократично — в неформальной обстановке, по крайней мере, вроде этой. Я ж к ним не на официальный приём заявился, а по делу — вопросы порешать и на лапу дать для лучшего взаимопонимания. Поэтому всё нормально было — ну, если строго по смыслу разговора. Но — ты представляешь себе этот снисходительно-покровительственный тон? Я таким с пьяным в ломину забулдыгой разговариваю, если настроение хорошее, а он ещё не успел нахамить и заслужить направления по сексуально-пешему маршруту…
— В общем — не мытьём, так катанием, но дали почувствовать дистанцию?
— Ага, вроде того. В предельно куртуазной, млять, аристократической манере. Причём, у меня даже сложилось впечатление, что это они не столько передо мной понтовались, сколько друг перед другом павлиньи хвосты распустили, а я — так, просто в виде ходячего удачного повода для этого им подвернулся.
— Так ты, Максим, для чего это затеял? — поинтересовался Васькин, — Теперь-то уж можешь рассказать? А то всё секретничаешь, секретничаешь. А уж сколько ты дал этому римлянину — на такие деньги, наверное, целую римскую центурию нанять для охраны можно.
— Римскую нельзя — не дадут. А вот италийских союзников — наверное, и две нанять можно, — поправил я его, — Две шёлковые туники для него самого, два приличных куска шёлка на платья для его жены, да и рабыня мало того, что шикарная, так ещё и в Гадесе куплена — по немилосердной гадесской цене.
— Не мог в Кордубе купить? Раза в три дешевле обошлась бы, — заметил Володя.
— Купил там, где попалась. А попалась — в Гадесе. И что прикажешь делать, когда требуется именно такая?
— Уже усмирённая?
— Не только. Ещё и именно такая внешне. Ему ж как раз такие нравятся.
— Точно! Кого-то она мне напоминает, — припомнил Хренио.
— Эссельту, жену Нирула — почти точная копия, — раскрыл я им тайну, — Рядом поставить и одеть одинаково — и я не враз их различу. А он ведь тогда, в Дахау, слюну на Эссельту капитально пустил — пришлось спроваживать её к Нирулу подобру-поздорову…
— Ага, было дело — сперва Антипка, вольноотпущенник евонный, а потом уж и он сам! — вспомнил и прикололся спецназер, — Это ты ему здорово угодил! Может и не самый идеал его вкуса, но близко к нему, а главное — уважуху ему продемонстрировал не словом, а делом!
— Дык, чего только не сделаешь ради римского гражданства! — хмыкнул я.
— Оно того стоит? — поинтересовался испанец.
— Вот, взгляни! — мы как раз миновали ворота римского лагеря, и я указал ему на очередную партию пригнанных легионерами пленников, дальнейшую судьбу которых предсказать было несложно, — Вся их беда в том, что они — не римские граждане. Римского гражданина нельзя обратить в раба, а их — можно. За любую хрень, а то и вовсе за попадание под руку не в то время не в том месте. Они бы, наверное, любые деньги за римское гражданство дали, да только хрен им кто его за деньги продаст. А римскому вольноотпущеннику гражданство на халяву полагается. Ну, для него самого ещё слегка усечённое, но его потомки уже полноценными римлянами будут считаться.
— Так значит, ты подстраховываешься на будущее от попадания в рабство через само рабство? — хохотнул Володя, — Ну ты и оригинал!
— Ага, подобное лечится подобным, гы-гы! Только тут я не оригинал, а всего лишь подражатель — в Италии так делается уже давненько. Латинянин или италик договаривается с корешем-римлянином, оформляется к нему в фиктивное рабство, а тот его через какое-то время освобождает — ага, на римском Форуме.
— А ты откуда знаешь?
— Да штудировали с Юлькой Тита Ливия и вычитали у него. В Риме нехилые скандалы из-за этого были… тьфу, будут. В 178 году, кажется, окончательно прикроют эту лазейку — отпускаемого на волю заставят клясться в том, что это делается не для перемены гражданства. Так что надо пользоваться, пока не зашухерили малину.
— Через шестнадцать лет, получается? И куда ты так торопишься? Времени ж ещё — вагон!
— Не совсем. До этого — точного года не помню, сто восемьдесят какой-то — тоже был — ну, будет — скандал с разовой высылкой хреновой тучи латинян, успевших заделаться римскими гражданами. В том числе и с уже прошедших лет, кстати.
— А как их выявлять будут?
— Да элементарно — по спискам из их родных латинских городов — как раз они и настучат в римский сенат на утечку призывного контингента.
— Ну так ты ж не латинянин и даже не италик. На тебя-то кто список подаст?