Страница 33 из 120
— Макс, ты сам-то хоть понял, чего сказал?! — взвилась Юлька, когда я озвучил Серёге эту идею.
— А я как по-твоему собирался сделать? — отозвался тот, — Да только разве ж этой докажешь?
— Ещё не хватало! — Юлька даже традиционно руки в боки упёрла, — Это у тебя, Макс, хоромы, а мой и так-то половину комнаты занял своей порностудией!
— Ну, ты скажешь тоже — половину…
— Ну, четверть — куда ж больше-то? Это, между прочим, жилое помещение!
По моей прикидочной оценке камера не занимала и шестой части комнаты, не так уж и сильно, кстати, меньшей, чем в моих «хоромах», но Серёга прав — разве ж этой докажешь?
— А почему порностудия? — поинтересовался я исключительно для перемены темы. Подозрение-то у меня имелось — сам ради хохмы частенько говорил в компании не «сфотографироваться», а «спорнографироваться». Но оказалось, что и тут я попал пальцем в небо…
— А потому! Видел бы ты, чем он тут занимался, пока вы по заграницам катались! Самую настоящую порнуху рисовал! С натуры, представляешь? Вот с этой, — Юлька ткнула пальцем в заглянувшую на шум довольно симпатичную служанку, — А тебе что здесь нужно, бесстыжая?! Марш на кухню и не смей мне тут подглядывать!
— Прямо так уж и порнуху?
— Я проверял качество изображения с твоей линзой, — пояснил Серёга, которому я как раз перед отъездом в Нумидию и оставил её как раз для этой цели, — Ну и, чтоб интереснее было…
— Ага, чтоб интереснее было! Макс, тебе показать, в каком виде эта бесстыжая перед моим кобелем позировала?! — эта оторва даже изобразила попытку расстегнуть фибулы на плечах…
— Ты чего, охренела?! — выпал в осадок её благоверный.
— А почему бы и нет? Рабыне можно, а мне нельзя? Это с какой же стати, а?!
— Ладно, уговорила. Порностудия — так порностудия, четверть комнаты — так четверть, главное — работает, — урезонил я её.
— Я же не виноват, что папирус не просвечивается, — добавил Серёга, — Была бы нормальная бумага — я бы рисовал с той стороны, на просвет, и даже зеркало не понадобилось бы…
— А что тебе мешало бумагу изобрести? Даже я знаю, что в ней ничего сложного нет — опилки, да клей, да на ровной поверхности скалкой раскатать и высушить…
— Юля, уймись. Какая в сраку бумага? — вступился я, пока наш геолог хватал ртом воздух от возмущения её тупизмом, которого не мог доказать ей сходу на пальцах, — Будь это так просто — давно бы сделали. Но так только толстую и неровную грубятину сделаешь, которая тоже просвечиваться не будет.
— Ну, я же не про кальку говорю. Ватман хотя бы.
— Ага, ватман тебе хотя бы… О! Слухайте сюды, анекдот вспомнил! Покупатель заходит в канцтовары и говорит продавцу: «Мне нужен ватман.» Тот ему: «Ватман в отпуске.» Покупатель: «Да нет, мне для кульмана.» Продавец: «Кульман на больничном.» Этот: «Да нет, мне чтоб с рейсфедером…» Тот: «Рейсфедер в командировке.»
Посмеялись, угомонились, разжевал ей наконец, что и для нас сей то ли фриц, то ли еврей — Ватман который — тоже в отпуске, да ещё и неопределённой длительности. Это же целая индустрия! И поверхность должна быть идеально ровной, и валик для раскатывания по ней бумажного «теста» должен быть идеальной цилиндричности — не кривым, не волнистым, не бочковидным и не седловатым. Ведь не скалка же для пельменей, в самом-то деле! Как такой сделать без нормального токарного станка с суппортом? По уму его и прошлифовать в центрах после обточки не помешало бы, но о круглошлифовальном станке даже не мечтаю, как и о плоскошлифовальном для получения ровного плоского «стола» под раскатку «теста» — зачем зря расстраиваться? А ей — «ну хотя бы уж ватман» подавай, гы-гы!
— Ну, погрубее немного, лишь бы просвечивалась. У тебя же токарный станок есть? — переключилась она теперь на меня.
— Ага, по дереву. Без суппорта, резец руками держать. Если тебе скалка для пельменей нужна — обращайся.
— А может, не надо? — взмолился Серёга, — Ты думаешь, она тесто ей катать будет? Ага, дождёшься от неё! Она ей, скорее, меня по жбану звезданёт, когда распсихуется из-за какой-нибудь хрени!
— Успокойся, я тебя и так затроллю, хи-хи! — прикололась Юлька, — Без всякой скалки! Я вам про другое толкую — чем вал для прокатывания от скалки отличается?
— Ну вот, опять по второму кругу! — простонал её затюканный благоверный.
— Не опять, а снова! И вообще, я не тебя, бестолочь, спрашиваю! Так чем, Макс?
— Юля, я же тебе в натуре русским языком разжёвывал. Точностью. Если не размеров, то хотя бы чисто геометрической. Кривоватой скалкой ты тесто для пельменей или там для слоёного пирога раскатаешь. Тут в одном месте миллиметром толще, рядом миллиметром тоньше, там опять миллиметром толще — тебе это тесто не просвечивать, а есть — после того, как испечёшь. Ты и разницы-то, скорее всего, на глаз не заметишь. Плевать на погрешность диаметра, плевать даже на конусность, но для прокатывания даже не хорошей, а просто приемлемой чертёжной бумаги внешняя образующая вала должна быть ровной прямой. Тут десятые доли миллиметра принципиальную роль играют, а ты их кривой и волнистой скалкой для теста прокатывать предлагаешь.
— Но у тебя же там твой старый грек чего-то там такое делает и по шаблонам проверяет…
— Ага, бронзовый вал. И делает его уже вторую неделю, и боюсь, что ещё столько же с ним провозится.
— Но ведь сделает же когда-нибудь? Вот им и бумагу катать!
— Юля, мать твою за ногу! Ты луку съемши или просто охренемши?! У меня квалифицированнейший человек занят сложнейшей для этого примитивного дикарского оборудования работой, которую молодому доверить нельзя! Старик, который в нашем мире давно бы уже сидел дома на пенсии — ага, поплёвывая в потолок или играя в домино с соседями во дворе — трахается с этим валом уже вторую неделю! И ты мне на полном серьёзе предлагаешь ТАКУЮ работу на какую-то хрень пустить?! А ещё — даже если бы я вдруг и свихнулся с ума до такой степени — на чём катать? Можно, конечно, притереть каменную плиту по другой, такой же. Намолоть наксосского наждака в тонкую пыль, замешать её с топлёным жиром — и притереть плиты друг по дружке с этой абразивной пастой. Плоскость будет. Но это тоже многодневный секс, от которого нормальный человек уже на третий день взвоет и убьётся об стенку. Оно мне надо — подобрать искуснейших людей с золотыми руками, чтобы задрочить их тупым долбогребизмом?
— А чем ты своего суперуникального старика сейчас занял? — ехидно съязвила эта оторва.
— Ага, именно этим самым и занял, — мрачно подтвердил я, — И это только начало дальнейшего бурного и продолжительного секса. Потом он будет корпеть над разметкой винтовых линий, по которым будет припиливаться — ага, вручную, напильниками — ходовая трапецеидальная резьба. Ну, предварительное черновое пропиливание канавы с основным съёмом металла я, конечно, молодым поручу, но окончательную припиловку, в чистовой размер — опять Диокла напрягать придётся. Пилите, Шура, они золотые…
— Обыкновенный винт?! — поразилась Юлька.
— Ага, он самый — для нашего мира обыкновенный. Только не крепёжный, а ходовой — для суппорта к уже нормальному человеческому токарному станку. Если уж трахаться с подобной хренотенью — так один раз, млять, и никогда больше! Вот ради чего я сейчас своего уникума напрягаю! Гайку ходовую — уже по этому винту восковую модель сформуем и по ней отольём. И сделаем нормальный станок с нормальным суппортом, на котором подобные валы можно будет уже нормально ТОЧИТЬ, а не напильником шкрябать. Может быть, даже и резьбу на нём получится нарезать, а не врукопашную пропиливать…
— А метчики с плашками сделать? — вмешался Серёга, — Володя рассказывал, что у них в автомастерской, когда надо было резьбу нарезать — ими и резали.
— Так крепёжную же — метрическую или там дюймовую. Там нитка мизерная, да и то — метчики постоянно ломают или плашка на винте резьбу рвёт, а то и заедает. Тут, конечно, деваться некуда, и крепёжную мы таким же макаром будем вымучивать, но на трапециедальной такой номер хрен прокатит. Слишком большая нитка — вороток из рук на хрен вывернет. Ладно деталь, ладно инструмент — так человека же на тот вал намотает.