Страница 98 из 99
— Малыш! — подбодрил его Крошка Вилли. — Эти гаспьеры наверняка преувеличивают.
Капитан в ужасе уставился на крошечного человечка, сравнивая его рост с шестью футами тремя дюймами Ретифа. Он вздрогнул.
— Знаю, — сказал он в трубку. — Они уже здесь…
Он бросил трубку на рычаг, взглянул на телефонную панель и медленно потянулся к ней рукой.
— Это напомнило мне кое о чем, — сказал Ретиф. Он направил пистолет прямехонько в центр груди крулчского офицера. — Не будете ли вы так любезны приказать всему экипажу собраться в главном кубрике?
— Они… они и так там, — ломающимся голосом проговорил капитан, не сводя глаз с пистолета.
— Просто для уверенности.
Капитан надавил кнопку общего оповещения, прочистил горло и скомандовал:
— Всему личному составу в центральный столовый отсек — бегом!
Какое-то мгновение стояла тишина, затем с другого конца линии донесся голос крулча:
— Осмелюсь предположить, что вы имеете в виду всех, кроме аварийных команд в машинном отделении и в оружейном отсеке, Ваше благородие?
— Я сказал — ВЕСЬ личный состав, черт бы тебя побрал! — прорычал капитан. Он выключил коммуникатор.
— Понятия не имею, что вы этим хотите добиться, — резко бросил он. — В моем распоряжении на борту этого судна три сотни бесстрашных воинов, вам не уйти с этого корабля живыми!
Прошло две минуты — включился коммуникатор:
— Все в сборе, сир.
— Эй, Вилли, видишь тот большой белый рычаг? — обратился Ретиф к лилипуту. — Окажи любезность, просто опусти его вниз, и следующий тоже.
Капитан попытался вскочить. Пистолет Ретифа взметнулся прямо к его лбу. Вилли прошел мимо крулча и опустил рычаги. Где-то вдали надсадно заурчали механизмы, отчетливый толчок потряс массивный корабль, затем последовал и второй толчок.
— Что это было? — поинтересовался Вилли.
— Это закрылись аварийные перегородки, — объяснил Ретиф. — И три сотни бесстрашных воинов просто оказались между ними.
Капитан с пораженным видом осел в кресле.
— Откуда вы так прекрасно осведомлены об устройстве моего судна? — потребовал он ответа. — Эти засекреченные…
— …чертежи — результат кражи кое-чьих разработок, а те, нехорошие люди, надо думать, изучали их. А теперь, Вилли, впусти Юлиуса и остальных. Тогда, я думаю, мы вполне будем готовы приступить к обсуждению условий почетной сдачи.
— Этот день навсегда останется в анналах вероломства, — подавленно проскрипел капитан.
— Нет-нет, я полагаю, что нет нужды вносить его в эти анналы, — успокоил крулча Ретиф. — Конечно, в том случае, если нам удастся прийти к взаимопониманию, — попросту, как водится между джентльменами.
Уже прошел час с момента восхода солнца, когда закончилось историческое чрезвычайное заседание гаспьерского Кабинета Министров. Посол Шипшорн, который появился из конференц-зала, был погружен в оживленную беседу с весьма мрачным офицером-крулчем, наряженным в тщательно пригнанное полное парадное обмундирование, но остановился, заметив Ретифа:
— А, вот и вы, мой мальчик! Я был слегка обеспокоен, когда вы так и не вернулись вчера вечером, но, как я только что указывал уважаемому капитану, это было всего-навсего ужасным недоразумением. И поскольку позиция почтенных крулчей была прояснена — к обоюдному удовлетворению, они на самом деле предпочитают скотоводство и народные танцы всякого рода военным авантюрам, то Кабинет Министров оказался в состоянии прийти к скорому и благоприятному для нас решению по заключению Договора о Мире и Дружбе, дающему Землянам полный Статус Наибольшего Благоприятствования.
— Рад слышать это, мистер посол, — ответил Ретиф, приветственно кивнув стоявшему рядом с надменным лицом командиру крулчей. — Уверен, что мы все предпочли бы дружеское соперничество демонстрации наших дипломатических способностей в дальнейшем.
В конце коридора возникло какое-то замешательство: таща за собой на буксире крулча-писаря, к капитану торопливо подскочил крулч-офицер и отдал честь:
— Ваше благородие, этот парень только что освободился от какого-то вида магического паралича!
— Это… Это был он! — ткнул в Ретифа пальцем моряк. — Он и остальные.
Он горестно посмотрел на землянина:
— Это был грязный обман — сказать нам, что та штука, которую вы установили, — бомба. Мы провели тяжелую ночь, прежде чем обнаружили, что это гнусное надувательство.
— Извините, — сказал Ретиф; впрочем, раскаяния в его голосе слышно не было.
— Послушайте, Ваше благородие, — моряк перешел на шепот. — О ком я по-настоящему хотел предупредить вас, так это о том землянине — такой длинный, с костлявым задом и огненным дыханием; он — колдун, он взмахивает руками — и появляются белые гигантские летающие создания…
— Заткнись, идиот! — рявкнул капитан. — У тебя что, ни черта нет наблюдательности? Они не создают птиц, это может любой дурак! Они траснформируют самих себя! А теперь убирайся с глаз моих долой! Нет, как только вернемся домой, отправлюсь в монастырь и займусь медитацией!
Он коротко кивнул и застучал копытами, удаляясь.
— Странный малый, — прокомментировал Шипшорн. — Интересно, о чем это он говорил?
— Должно быть, просто какая-нибудь принятая в узком кругу шутка, я подозреваю, — ответил Ретиф. — Кстати, насчет этой труппы землян, о которых я вам упоминал…
— Да-да. Я, наверное, был несколько грубоват, Ретиф. Но, само собой разумеется, я был занят планированием моей стратегии на сегодняшнюю встречу. Да, возможно, я был резок.
— Я взял на себя смелость, мистер посол, пойти немного дальше, — сказал Ретиф. — Поскольку новый договор предусматривает земные культурные делегации, я подписал с ними шестимесячный контракт на проведение шоу здесь, на Гаспьере.
Шипшорн нахмурил брови.
— Вы перешагнули границы своих полномочий, Ретиф, — резко бросил он. — Я думал, мы могли бы выписать труппу или две, которые бы декламировали избранные отрывки из Материалов Заседания или исполнили бы что-нибудь из классической музыки. К тому же, я уже почти пообещал министру культуры гроаков, что найму одну из его трупп носовых флейтистов…
— Я подумал, что как раз при нынешнем положении дел было бы неплохо продемонстрировать сплоченность землян, — заметил Ретиф. — А потом, демонстрация шпагоглотания, престидижитация, глотание огня, ходьба по канату, акробатика и чудодейство могли бы стать именно тем, что нужно, чтобы подчеркнуть нашу разносторонность.
Шипшорн задумчиво пожевал губами, потом кивнул.
— Пожалуй, у вас правильная точка зрения в этом вопросе, мой мальчик. Мы, земляне, очень разносторонняя порода. К слову сказать, жаль, что вас не было сегодня утром с нами, чтобы посмотреть, как я вел переговоры! То я весь был огонь и свирепость, то спокоен и гладок, как йилльский шелк.
— Восхитительное представление, осмелюсь предположить, мистер посол.
— Да уж, действительно, — посмеиваясь, потер руки Шипшорн. — В некотором смысле, Ретиф, саму дипломатию можно считать отраслью шоу-бизнеса, а? Следовательно, этих актеров можно считать своего рода коллегами.
— Верно, но я бы воздержался упоминать об этом публично, находись они в пределах слышимости.
— Да, это могло бы вскружить им головы. Ну что ж, я удаляюсь, Ретиф. Мой отчет о сегодняшней утренней работе станет классическим примером по изучению тонкостей Земной Дипломатии, — он поспешил прочь.
К Ретифу подскочил гаспьер, вооруженный массивной бифокальной камерой.
— Я из «Утреннего Выдоха Гаспьера», — отрекомендовался он. — Правда ли, сэр, что вы, земляне, если пожелаете, можете превращаться в огнедышащих драконов?
Между ними втиснулся второй репортер.
— Я слышал, вы читаете мысли, — заявил он. — И еще насчет этой возможности проходить сквозь стены…
— Одну минутку, ребята, — Ретиф выставил руку. — Я, конечно же, не хочу, чтобы на меня ссылались, но только между нами… Вот что произошло на самом деле: как только посол заглянул в свой магический хрустальный шар…