Страница 11 из 78
«Обойдусь» — по-моему, шанс получить такой ответ был выше 50 %; однако рапиристка, помолчав несколько секунд, легонько кивнула.
Второе совещание по антибоссовой стратегии закончилось после краткой беседы между лидерами партий, получивших названия «отряд А» — «отряд G», и договоренности о распределении денег и предметов, выпавших из босса. Гигант-секироносец Эгиль был назначен командиром танкующего отряда В, Кибао, горящий ненавистью по отношению к бета-тестерам, — лидером атакующего отряда Е. По правде сказать, от этого человека я предпочел бы держаться подальше, но он не знал, что я бета-тестер… предположительно. К слову сказать, «Крыса» в рейде не участвовала. Разумеется, не мне ее винить. Она предоставила «Стратегический путеводитель» — это более чем достаточный вклад.
Что касается дележа трофеев, было принято простое правило: коллы будут автоматически поделены между всеми 44 участниками рейда, предметы достанутся тем, в чьем рюкзаке они окажутся. В современных ММО, как правило, используется система, когда игроки, желающие получить тот или иной предмет, бросают кости, но в SAO почему-то применяется метод предыдущей эры, когда предметы случайным образом отправляются в рюкзак того или иного игрока, а остальные игроки об этом не знают. Это означает, что, если бы мы установили правило «решить, кому достанется трофей от босса, жеребьевкой», тот человек, в чей рюкзак он попадет, должен будет сказать всем об этом. Я много раз сталкивался с такой ситуацией во время бета-теста; это серьезное испытание силы воли. Частенько после сражений с боссом никто ничего не говорил (это значило — кто-то захапал трофей себе); это привело ко многим весьма скандальным распадам рейд-групп.
Диабель, желая, видимо, избежать такого развития событий, установил правило «к кому пришло, тот и молодец». Какой наблюдательный рыцарь-сама.
В полшестого совещание завершилось таким же, как вчера, «Мы их сделаем!» и ответным «Дааа!», и игроки группками по трое-пятеро рассосались по барам и ресторанам. Я повел задеревеневшими плечами, размышляя, иллюзорное это напряжение или же мое настоящее тело тоже сейчас напряжено; впрочем, это не имеет значения…
— …Так что насчет объяснения? Где займемся этим?
…«Что ты имеешь в виду?» Какую-то долю секунды я не мог сообразить; потом поспешно развернулся к рапиристке.
— А, это… по мне так где угодно. Как насчет вон того бара?
— …Нет. Не хочу, чтобы меня видели.
Эти слова вонзились в меня, как кинжал, но затем я мысленно заменил недосказанную концовку с «вместе с тобой» на «вместе с парнем», и это меня несколько приуспокоило. Во всяком случае, мне удалось хладнокровно кивнуть.
— Тогда, может, в доме NPC… нет, кто-нибудь может войти. Комнату на постоялом дворе можно запереть, но тебе это тоже не подойдет, верно?
— Конечно.
Голос вновь уколол, как кинжалом; и на этот раз его удар был немножко болезненным. Поскольку здесь виртуальный мир, мне более-менее удавалось общаться с игроками женского пола, но всего месяц назад я был второклассником средней школы, чьи коммуникативные навыки были настолько плохи, что я даже с собственной сестрой не мог нормально общаться. И вообще, как меня, идущего путем игрока-одиночки, угораздило так влипнуть? Все потому, что, если не войти в антибоссовую рейд-группу, ничего не добьешься; и, если подумать, все семь партий — чисто мужские, и если бы я в одну из них вошел, никаких проблем бы не было…
Пока я размышлял о столь многих вещах сразу, рапиристка вздохнула и продолжила:
— …И вообще, комнаты на постоялых дворах здесь даже комнатами не заслуживают называться. Клетушка на шесть татами, в ней ничего, кроме кровати и стола, и все это по сто коллов за ночь. Еда значения не имеет, но, поскольку только сон здесь настоящий, поспать хотелось бы в комнатке получше.
— Э… П-правда? — я недоумевающе склонил голову набок. — Но если как следует поискать, можно ведь найти жилье и получше, нет? Правда, и стоить будет малость подороже…
— Как ни ищи, в этом городке всего три постоялых двора. И комнаты везде одинаковые.
Лишь услышав этот ответ, я наконец допер.
— Аа… понятно. Ты проверяла только те места, где вывески «INN»?
— Ну да… «INN» же и есть постоялый двор.
— Это да, и на нижних уровнях этого мира такая вывеска означает самое дешевое место, где можно спать. Но, кроме постоялых дворов, есть еще полно мест, где можно снять комнату за коллы.
В этом месте рапиристка раскрыла рот в беззвучном «о», потом проговорила:
— Чт… почему ты раньше не сказал…
Чувствуя, что наконец-то могу контратаковать, я ухмыльнулся и принялся хвастаться комнатой, в которой живу сейчас:
— Я в этом городке снял второй этаж фермерского дома за восемьдесят коллов в день, но там две комнаты, сколько хочешь молока, здоровенная кровать, шикарный вид из окна, а еще там ванная есть…
Витая в облаках, я добрался до этого места, как вдруг…
Правая рука рапиристки, наносившая тот ужасающе быстрый «Прямой выпад» в донжоне, ухватила меня за ворот серого плаща с такой силой, что едва не сработал код предотвращения преступлений. Затем тихий, сиплый, напряженный голос произнес:
— …Что ты сказал?
Глава 7
Как сама она только что сказала: из всего, что есть в этом мире, лишь одно настоящее, и это — сон.
Асуна совершенно искренне была в этом убеждена.
Все остальное здесь виртуальное — ходьба, бег, разговоры, еда, сражения. Не соврал бы тот, кто сказал, что все это — не более чем потоки цифр, которые выплевывают алгоритмы «Sword Art Online». Чем бы ни занималось виртуальное тело, реальное тело, лежащее где-то, не сдвинется ни на миллиметр. И одно исключение есть — когда виртуальное тело ложится на кровать и отчаливает в мир сновидений, скорее всего, реальный мозг делает то же самое. Поэтому, когда Асуна ложится спать на постоялых дворах в городах, ей необходимо заставить себя войти в состояние сна; однако иногда это оказывается довольно трудной задачей.
В донжонах и вообще там, где есть монстры, мозг и тело разгорячены сражениями, и нет возможности сесть и задуматься. Однако едва она возвращается в город и ложится в кровать снимаемой комнаты на постоялом дворе, все, что случилось с ней за этот месяц, начинает вновь и вновь прокручиваться в голове. Именно в это время ее сознание посещают самые болезненные мысли. Почему она не удовлетворилась одним лишь прикосновением к нейрошлему? Зачем ей понадобилось брать этот шлем, надевать его на голову, произносить слова «Начать соединение»…
Брать подобные сожаления с собой в сон — вне всяких сомнений, прекрасный рецепт ночного кошмара. Одноклассники, смеющиеся над Асуной, которая из-за какой-то игры застряла в такое важное время — зимой третьего года обучения в средней школе. Родственники, жалеющие бедную девушку, выпавшую из жизненной гонки, которая тянется еще на много лет вперед. И — родители, стоящие над ее спящим телом в какой-нибудь больнице, с выражениями на лицах, которые она не может разглядеть.
Дрожа всем телом, она садилась на кровати и смотрела на часы в левом нижнем углу поля зрения — лишь чтобы убедиться, что, хотя вроде бы прошло много времени, на самом деле она спала всего три часа. И затем, как она ни зажмуривала глаза, уснуть больше не получалось. С другой стороны, если бы она спала по ночам нормально, возможно, ей бы не удалось заставить себя так яростно сражаться в донжоне три-четыре дня подряд.
Из-за всего этого Асуне всегда хотелось потратить накопленные ею деньги на классную спальню с удобной кроватью. На постоялых дворах все комнаты были узкими и темными, а кровати, сделанные непонятно из чего, — слишком жесткими, чтобы на них можно было нормально спать. Ей не требовался эластичный пенополиуретан итальянского производства; даже простая вата даст Асуне возможность спать не три часа, а четыре. И еще: в комнате обязан быть хотя бы душ. Конечно, принятие ванны здесь — не более чем виртуальный процесс, а чистота реального тела поддерживается персоналом больницы, но это вопрос настроения. После того как она потеряла сознание и едва не умерла, сражаясь в одиночку в самой глубине донжона — пусть это будет виртуальное ощущение, но ей страшно хотелось окунуть ноги в теплую водичку…