Страница 8 из 14
– Тамара! – рыкнул Доктор.
За решеткой, невысоко от пола, блеснули янтарем глаза.
– Ты что там делаешь? Быстро сюда!
За решеткой калитки в свете фонаря проявился силуэт волка-мутанта. Этот волк, а точнее, волчица, был не столь облезлым, как Петро, и немного меньше его. Зверь неохотно выбрался в тамбур и, опустив голову, встал рядом с Доктором.
– Мы договаривались, Тамара! – злобно проговорил тот. – Перед операцией ты давала мне слово, клялась, что близко подходить к нему в мое отсутствие не будешь. И один раз ты уже нарушила клятву. Я простил тебя тогда, полагая, что этого больше не повторится. Но тебе, оказывается, совсем нельзя верить. Возможно, ты делала это уже не раз и не два?.. Видимо, мне придется навесить замок и сюда, хоть это и будет небезопасно для донора. Впрочем, нет. Я просто назначу сюда другую сиделку. А тебя… Тебя выброшу из подземелий. Здесь не место тем, кому я не могу доверять.
Волчица жалобно заскулила, легла на земляной пол и принялась вылизывать ботинки «архангельского демона». Тот, брезгливо дернув ногой, отпихнул голову монстра и процедил:
– Последний раз, Тамара. Это был последний раз, запомни! По-настоящему последний. И то лишь потому, что я понимаю твои чувства. Догадываюсь, что случилось… Стало темно, он испугался, заплакал, и ты поспешила его утешить, так?
Волчица, продолжая поскуливать, часто-часто закивала. В желтых глазах, еще ярче засиявших от слез, вспыхнул огонек надежды.
– Так вот, Тамара, – продолжил Доктор. – Никаких чувств! Ты слышишь? Никаких чувств рядом с ним не должно быть! Он всего лишь донор, и ты это знаешь! Он не должен стать человеком! Тупая тварь, когда до тебя это дойдет?! – последние слова «демон» выкрикнул, пинком отшвырнув волчицу к стене.
Затем он, подняв повыше фонарь, полностью отворил калитку и шагнул в тесную, ненамного больше тамбура, облицованную кирпичом келью. В ней не было ничего, кроме отхожего отверстия в углу, торчащего из стены рожка душа и узкой лежанки вдоль одной из стен.
На лежанке сидел, испуганно вжавшись в стену, худой бледный юноша, почти мальчик. Он был одет в просторную рубаху из мешковины. Длинные черные волосы спадали на покатые плечи. Глаза юноши на тонком, вытянутом лице казались огромными, сияющими в свете фонаря плошками. Такими большими их, вероятно, сделал еще и застывший на лице узника испуг.
Подземный Доктор окинул юношу странным взглядом, в котором одновременно читались и смятение, и надежда, и боль, и ворох не столь очевидных для понимания чувств.
– Ладно, – буркнул под нос «архангельский демон», развернулся и вышел из кельи.
Глава 3
Воспоминания
Когда-то его звали Геннадием. «Подволоцкий Геннадий Александрович», – мужчина в надетом задом наперед клоунском костюме пошевелил губами, произнося это имя, но оно показалось ему бессмысленным набором звуков, пустых и пресных, словно жеваная бумага. Уже более двадцати лет он был Подземным Доктором – это прозвище стало и его именем, и сутью.
Закрывшись в комнате, куда он зашел прямо из лаборатории, мужчина снял свой нелепый наряд и облачился в темно-серый костюм, изрядно заношенный и мятый. Именно в нем он вернулся когда-то из Архангельска в Устюг, в нем же был, и когда случилась Катастрофа.
Второе прозвище, «архангельский демон», прилепилось к нему непонятно как. Никто, кроме жены и бывших больничных коллег, не знал, что Геннадий Подволоцкий почти два года работал в закрытом архангельском НИИ. Но с женой давно порвано, да и вряд ли она знает о его нынешнем существовании. Скорее всего, и вовсе выбросила мужа из головы, постаралась забыть навсегда. В любом случае, распространять о нем слухи она бы не стала. С коллегами же он после возвращения из Архангельска ни разу не встречался. Если и знал кто из них о его приезде, то всё равно никак бы не смог связать какого-то там Подволоцкого с героем местных легенд. Или все-таки смог?.. Как бы то ни было, за пределами подземелий его называли именно так, произнося это прозвище с оглядкой и шепотом, ведь определение «демон» для большинства вовсе не являлось аллегорией.
Воспоминания штормовой волной захлестнули Подземного Доктора.
Тогда, за два с небольшим года до Катастрофы, он искренне полагал, что ему невероятно повезло. Заниматься трансплантологией, его излюбленной темой, в унылой больничке маленького провинциального городка было откровенной утопией. Когда он взялся пришивать оторванный взрывом петарды палец местному подростку, коллеги посмотрели на него, как на идиота, – никто здесь подобного не делал. Поднимать же вопрос о чем-то более серьезном: пересадке почек, печени или, упаси бог, сердца, ему даже не приходило в голову. В больнице не было ни специалистов, ни нужного оборудования, ни, самое главное, желания руководства связываться с этой сложной как технически, так и юридически темой. Просить под нее денег больничное начальство, привыкшее жить и лечить по канонам прошлого века, тоже ни за что бы не стало. Да и не дали бы этих денег, хоть обпросись, – это Геннадий Александрович и сам тогда понимал. У высших чинов на подобные вопросы имелся один ответ: «Кому надо что-то пришить – пусть едут в Вологду, да и Москва недалече. Ну а мы – если только чего лишнее отрезать».
И вот – сказочное предложение! Руководитель создаваемой при архангельском НИИ медицинской группы заинтересовался опубликованной доктором Подволоцким в научно-медицинском журнале статьей и позвал молодого ученого к себе. Чем именно ему придется заниматься, Геннадий Александрович из письма будущего начальника не понял и поначалу даже удивился: по слухам, НИИ специализировалось на секретных разработках для атомных субмарин. При чем тут медицина вообще и трансплантология – в частности? Ладно еще медицина – все-таки на подводных лодках служат люди, а не роботы, но вот что им может понадобиться пересаживать? Жабры, что ли, вшивать?
Все оказалось куда проще и в то же время невообразимо грандиознее. Московские ученые, занимающиеся нанотехнологиями, разработали вещество, способное восстанавливать повреждения однородных поверхностей. Где оно могло использоваться еще, сотрудники архангельского НИИ по известным причинам не знали и узнать не могли, но к ним в институт москвичи прислали опытный образец изобретения, с тем чтобы испытать его на обшивке легкого корпуса[1] подводных лодок.
Испытания прошли успешно, повреждения обшивки с нанесенным на нее веществом «зарастали», как обычные царапины на коже, только во много раз быстрей. Видимо, эта аналогия пришла в голову и директору НИИ, контр-адмиралу Евстигнееву. Алексей Петрович предложил полковнику медицинской службы Шуганову, своему давнему другу, с которым они когда-то вволю хлебнули и лиха, и славы, создать при своем НИИ опытную группу, которая попыталась бы использовать московское изобретение в медицинских целях. Разумеется, пока только в военно-медицинских.
Александр Иванович Шуганов подобрал трех специалистов, одним из которых и был будущий Подземный Доктор. Перед тем как его ввели в курс дела, Геннадий Александрович знал о нанотехнологиях лишь то, что удалось мельком когда-то прочесть в сомнительной научности газетных статейках да вполглаза просмотреть в аналогичных по достоверности телепередачах. Из всех полученных «знаний» в память сильнее всего впечаталась гипотеза о «серой слизи»[2], способной уничтожить Землю. Вероятно, в той или иной степени такая угроза действительно существовала, но московские ученые нашли решение этой проблемы. Нановещество поступило в архангельский НИИ в специальной герметичной таре, содержащей некую жидкость, в которую и была помещена инновационная субстанция. При извлечении из спецраствора вещество и впрямь начинало быстро самовоспроизводиться, но стоило ему вновь оказаться в жидкости, рост немедленно прекращался. Разумеется, состав «тормозной» жидкости был жестко засекречен, и, разумеется, архангельским ученым не составило никакого труда его определить. Поначалу они даже растерялись: под грифом «Совершенно секретно» скрывалась простейшая водно-угольная взвесь! Правда, следовало соблюдать строгие пропорции содержания угля в воде: чуть меньше – и нанороботы продолжали самовоспроизводиться, чуть больше – они безвозвратно выходили из строя. Нанороботов уничтожала также и морская вода, но не мгновенно, что позволяло веществу справиться с основной задачей – восстановлению легкого корпуса субмарины.
1
Легкий корпус подводной лодки – внешняя проницаемая оболочка, охватывающая прочный корпус подводной лодки (его часть) и придающая ей обтекаемую форму. Легкий корпус не защищает лодку от давления воды. В пространстве между легким корпусом и прочным корпусом размещены цистерны главного балласта, некоторые системы и устройства. (EdwART. Толковый Военно-морской Словарь, 2010. – Здесь и далее – прим. автора.)
2
Се́рая слизь (англ. grey goo) – «… впервые обнаруженная и наиболее известная опасность молекулярной нанотехнологии – это опасность, что самореплицирующиеся нанороботы, способные автономно функционировать в естественной среде, могут быстро превратить естественную среду (то есть биомассу) в собственные копии (то есть наномассу) по всей планете. Этот сценарий обычно называется «проблемой серой слизи», но, пожалуй, более правильно мог бы быть назван «глобальной экофагией»». (Роберт Фрейтас. Проблема Серой Слизи (The Gray Goo Problem by Robert A. Freitas Jr.) – перевод: А.В. Турчин.)