Дневники Марионетки

Рассматривать всё не было ни сил, ни желания, да и настроение хозяина дома явно не располагало к экскурсиям. Дойдя до огромного чёрного дивана, он усадил меня на него, и тут же вышел, оставив свою горе-ученицу в полном недоумении. Но спустя минуту вернулся и уже не один.

Рядом с Эриком шла та самая странная девушка-эмпат, что пыталась защищать меня на Совете. Хотя, сегодня она выглядела уже не так экстравагантно. Её длиннющие волосы были заплетены в толстую косу, а вместо замысловатого зелёного одеяния, на ней были надеты простые узкие джинсы и длинная футболка.

- Привет, Агния, - дружелюбно проговорила она, присаживаясь рядом со мной. Эрик же предпочёл отойти чуть дальше и вальяжно развалился в кресле у камина, в котором тот час же разгорелся огонь.

Казалось, что ему абсолютно всё ровно, что происходит сейчас вокруг, но я очень отчётливо чувствовала, что он как никогда сосредоточен.

- Привет... - растеряно ответила я. - Ты Руслана?

- Да, хозяйка этого дома, эмпат Совета, а, по совместительству, супруга твоего учителя, - её тон был мягким, улыбка доброй и какой-то тёплой, отчего мне сразу стало легче.

- Очень приятно познакомится... - сказала я, глядя в её серебристые глаза. Сейчас они снова показались мне знакомыми и какими-то родными, но пришлось отмахнуться от этой мысли, так как я ни капли не верила, что мой изверг-учитель притащил меня сюда просто для того чтобы познакомить с женой.

- Эрик сказал, что ты хочешь уйти, это так? - спросила, она не меняя тона и не отводя глаз.

- Да, - отчего-то сейчас, рядом с ней, мне стало стыдно за свою слабость.

- Знаешь, а я бы поступила так же... - это её заявление ошарашило меня похуже любых фраз её супруга. - Ты одна... Ни друзей, ни близких, ни воспоминаний, а лишь одна ненависть и предвзятое отношение вокруг. Ты хочешь найти себя, но понимаешь, что здесь это буде слишком сложно. Здесь тебя будут стараться сломать... И, ты боишься этого. Боишься не выдержать.

- Видимо я раньше уже встречалась с эмпатами, потому что меня ни капли не удивляет твоя осведомлённость о моих мыслях... - спокойно проговорила я улыбнувшись. Почему-то её способность читать мои мысли казалось чем-то обычным. Как будто я полжизни прожила бок о бок с кем-то, обладающим подобными способностями.

- Интересно, - она задумчиво облокотилась на спинку дивана. - Да ты сама у нас девочка способная, вон какой блок установила на собственную память.

- Знаешь, мне кажется, что ситуация была чрезвычайной, и другого выхода у меня просто не было...

И в этот самый момент я очень отчётливо представила своё единственное воспоминание, проиграв в памяти всё, что удалось вспомнить о той комнате и том дне...

Руслана вздрогнула и вся разом сжалась. Вот вам ещё одна способность эмпатов, они могут не только слышать чужие мысли, но и очень отчётливо видят чужие представления или мыслеобразы. Пока я проигрываю воспоминание в голове как видеоролик, она может смотреть его вместе со мной. И, похоже, что увиденное повергло эту девушку в настоящий шок.

- Это воспоминание единственное, из произошедшего до больницы, что удалось открыть, - тихо сказала я, опуская глаза. - До него ничего нет, только пустота. И это только подтверждает, что память закрыта мной лично, и закрыта потому что эти люди ни за что не должны были узнать, то что хотели.

- Агния... - девушка выглядела очень подавленной. - Мне так жаль...

- Не стоит, - я грустно улыбнулась. - Это лишнее, и сейчас совсем не важно. В любом случае, мне лучше уйти. Возможно, если я встречу кого-то с кем была знакома в прошлом, то память вернётся.

- Не стоит на это рассчитывать, - погрустневшим голосом, проговорила Руслана, то и дело кидая в сторону Эрика странные взгляды. - Как бы так проще объяснить... Ты затолкала все свои воспоминания в огромный сейф с очень толстыми стенами, дверцу захлопнула, а ключ потеряла. И я почти уверена, что открыть его сможешь только ты, причём любые внешние воздействия и напоминания здесь не помогут.

- Получается, что я закрыла её, чтобы не дать кому-то узнать то, что они знать не должны. И, логично будет предположить, что память не откроется, пока я не вернусь к спокойной жизни, в которой мне не будет ничего угрожать, а открытие этих сведений ни перестанет быть опасным? - эта, внезапно пришедшая в голову догадка настолько удивила меня, что я чуть не вскрикнула.

- Думаю, ты права... - ответила Руслана, поднимаясь с дивана. - Ладно, сейчас вернусь... - с этими словами она поспешила покинуть комнату, оставив нас с Эриком наедине.

Он молчал, всё так же невозмутимо взирая на огонь в камине, и неспешно постукивая пальцами по ручке кресла. О чём-то думал, да так напряжённо, что совершенно позабыл о моём присутствии. Тревожить его было бы сравнимо для меня с попыткой самоубийства, и, встав с дивана, я решила пройтись и осмотреть комнату. Первым что привлекло моё внимание, оказались развешанные на стенах картины. На большинстве из них были изображены разнообразные пейзажи. Горные массивы, высокие водопады и бескрайние моря... Но, в самом отдалённом углу я заметила изображения людей. И, совершенно не думая о том, что это может выглядеть не совсем корректно, решительно направилась туда.

В той части комнаты, где обилие различных цветов и растений могло соперничать с приличной оранжереей, на стене висела, огромная написанная маслом картина. На ней был изображён сидящий в кресле Эрик, со своим вечно невозмутимым выражением на красивом лице. Рядом с ним, в длинном белоснежном платье и замысловатой причёской в стиле восемнадцатого века стояла Руслана, а на ручке кресла сидел темноволосый мальчик, очень похожий на отца, и загадочно улыбался, как будто замышлял какую-то грандиозную шалость. В его серебристых глазках горел настоящий азарт, а маленькая ручка очень крепко сжимала рукоять деревянного меча.

Эта картина семейной идиллии заставила меня улыбнуться и совершенно забыть о том, где я нахожусь, что вообще тут делаю, и какие вопросы сейчас на первом месте. Почему-то именно в этой части дома, рядом с этой картиной, я очень явно поняла, как важна в жизни семья...

Отмахнувшись от грустных мыслей, быстро перевела взгляд дальше, на другие портреты. Здесь висело несколько изображений Русланы, судя по её нарядам, написаны они были в разные века, большой портрет ухмыляющегося Эрика и две картины с изображением молодых, не знакомых мне людей. На первой был улыбающийся парень примерно моего возраста, с собранными в аккуратный низкий хвост светло русыми волосами. В его серебристых, как у Русланы, глазах светилась радость. Он стоял возле камина в расслабленной позе и всем своим видом излучал оптимизм и доброту. Лишь мельком взглянув на его улыбающееся лицо, я умудрилась сразу же проникнуться к этому пареньку очень тёплыми чувствами, а художнику, сумевшему так ярко передать эмоции вообще начала мысленно воспевать дифирамбы. Но вдруг мой взгляд упал на второй портрет, и тут я уже не выдержала и дико расхохоталась.

На картине выполненной в мрачных тонах был изображён молодой парнишка, вальяжно развалившийся в отцовском кресле, которое и по сей день стоит у камина в этом доме. Его чёрная шевелюра выглядела криво подстриженной и разлохмаченной, а пальцы правой руки как раз были запущены в волосы. Судя по всему, художник так изобразил привычку этого сорванца, наводить хаос на собственной голове.

На пальце второй руки, которой он сжимал красивый кинжал, усыпанный драгоценными камнями, виднелся массивный серебряный перстень, а вся его одежда состояла из чёрных брюк и небрежно расстегнутой белой сорочки. На вид я бы не дала ему больше восемнадцати, а то и меньше, но озлобленно-надменное выражение лица, без малейшего проблеска улыбки, и хищный блеск серебристо-серых глаз, говорил о том, что не стоит недооценивать его возраст. Вообще, этот растрепанный оборванец смотрелся очень экзотично на фоне общего шика картины. Как будто именно так автор пытался подчеркнуть, что этот мальчик слишком отличается от окружающего мира.