Навсегда

Но коп не отставал.

— Ты был на том холме? Так далеко?

Мак сказала Толу, что она в порядке. Он, тем не менее, обнял ее за плечи. И Коуви сказал, что он в порядке, добавив, что ему как сердечнику такие стрессы противопоказаны.

Маргарет Ладлем успела выстрелить, но рефлекторно, после того, как Тол прострелил ей грудь. Поэтому никого не убила и не ранила. Пуля благополучно вонзилась в землю.

Тол посмотрел на ее тело, теперь прикрытое зеленым брезентом службы судебно-медицинского эксперта, и не ощутил ни печали, ни шока, ни чувства вины. Зато порадовался тому, что Мак и Коуви живы. Опять же, последний фрагмент картинки-головоломки лег на место: Маргарет была связующим звеном между Фондом и пациентами.

Пока эксперты группы осмотра собирали вещественные доказательства и просматривали содержимое сумочки жертвы, Ла Ту вновь принялся за свое:

— Ты стрелял с того холма? Быть такого не может.

Тол поднял голову.

— Да. Стоял около кафе. А что?

Коп повернулся к Мак.

— Он шутит. Хочет меня провести, так?

— Нет, он был там.

— Чертовски дальний выстрел. Подожди… Стволу тебя длинный?

— Не знаю. Какой мне дали. — Тол похлопал рукой по кобуре.

— Три дюйма. Ты сделал такой выстрел из пистолета с трехдюймовым стволом?

— Мы это уже выяснили, Грег. Давай двигаться дальше. — И Тол повернулся к Мак, страшно довольный тем, что она в полном здравии.

— Ты же говорил мне, что не стреляешь, — не унимался Ла Ту.

— Я ничего такого тебе не говорил. Ты это предположил, потому что на днях я не захотел поехать с тобой в тир. Я стрелял всю свою жизнь. В школе был капитаном стрелковой команды.

Ла Ту посмотрел на вершину холма и покачал головой.

— Не верю.

— Ясно, ты хочешь знать, как я это сделал. Есть такой способ.

— Какой? — тут же переспросил коп.

— Очень простой. Просто рассчитываешь соотношение между гравитационной постоянной и средней скоростью ветра за то время, которое требуется пуле на преодоление расстояния от точки А до точки Б, то есть от свободного торца ствола до цели. Понимаешь? Потом умножаешь расстояние на этот корреляционный коэффициент и делишь на массу пули, помноженную на ее скорость в квадрате.

— Ты… — Здоровяк-коп прищурился. — Подожди, ты…

— Это шутка, Грег.

— Сукин сын. Ты меня купил.

— Разве ты не заметил, что для этого не нужно и стараться?

Ла Ту еще раз посмотрел на холм, и с его губ сорвался смешок.

— Давайте возьмем показания у свидетелей. — Он кивнул Роберту Коуви и повел его к своему автомобилю, на ходу крикнув Толу: — Ты возьмешь показания у нее. Не возражаешь, Эйнштейн?

Неделей позже дело фонда «Лотос» приблизилось к завершению, во всяком случае, в части расследования, которым занимался Тол, и он начал думать о других дожидающихся его делах.

Прокурору, однако, хотелось получить письменные показания еще нескольких свидетелей, и он попросил Тола съездить к приемным родителям троих детей, зачатых «в пробирке» в клинике Фонда.

Две из трех пар жили неподалеку, и он быстро управился с ними. Третья пара проживала в Ваврике, маленьком городке по другую сторону Олбани. Тол поехал туда в воскресенье, по живописной дороге вдоль реки Гудзон.

Ваврик и бунгало, в котором жила семейная пара, нашел без труда. Муж и жена, лет двадцати восьми — тридцати, пухленькие, с розовой кожей, скорее напоминали брата и сестру. Поначалу в них чувствовалась настороженность, пока Тол не объяснил, что никто не собирается ставить под сомнение правомерность усыновления ребенка, а их показания требуются для расследования уголовного дела.

Как и другие пары, они рассказали много интересного. Полчаса Тол записывал в блокнот каждое их слово, а потом поблагодарил за то, что они смогли уделить ему время, и прошел к двери мимо веселенькой, в ярких цветах, комнаты.

На пороге стояла трехлетняя девочка. Та самая, что попала в эту семью через Фонд. Очаровательная, светловолосая, сероглазая с личиком-сердечком.

— Это Эми, — сказала ее мать.

— Привет, Эми, — поздоровался Тол.

Девочка застенчиво кивнула.

В одной руке она держала лист бумаги с рисунком, в другой — несколько карандашей.

— Это ты нарисовала? — спросил Тол.

— Да. Я люблю рисовать.

— Я это вижу. У тебя много рисунков. — И он окинул взглядом стены комнаты.

— Вот, — девочка протянула ему рисунок. — Можешь взять. Я только что нарисовала его.

— Ты хочешь подарить его мне? — Тол взглянул на мать, которая согласно кивнула. Несколько мгновений он смотрел на рисунок. — Спасибо, Эми. Мне очень нравится. Я повешу его на стену в своем кабинете.

Девочка просияла.

Тол попрощался с родителями, и десять минут спустя уже ехал по шоссе. А когда добрался до поворота к своему дому, где его ждал воскресный вечер в мире чисел, неожиданно для себя проехал мимо и направился в Управление.

Полчаса спустя снова был в пути. На этот раз ехал в Честертон. Остановился перед двухуровневым домом с ухоженной лужайкой. На подъездной дорожке, в окружении игрушек, лежали два велосипеда. В раздражении Тол подумал, что попал не туда, неправильно переписал адрес. Решил, что нужный ему дом где-то неподалеку, поэтому подошел к двери и позвонил.

Ему открыла симпатичная блондинка лет тридцати семи.

— Добрый день, — улыбнулась она. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Я ищу дом Грега Ла Ту.

— Так вы его уже нашли. Привет, я — его жена, Джоан.

— Он живет здесь? — Дом словно сошел со страниц глянцевого журнала.

Она рассмеялась.

— Подождите. Я его позову.

Мгновением позже к двери подошел Грег Ла Ту, в шортах, сандалиях и гавайской рубашке. Переступил порог, закрыл за собой дверь и спросил:

— Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно кое-что тебе рассказать… — Тол замолчал, потому что из-за угла появились две очаровательные светловолосые девочки-близняшки лет восьми и с любопытством уставились на Тола.

— Папа, мяч закатился в кусты. Мы не можем его достать.

— Сладенькие, мне нужно поговорить с моим другом. Через минуту вам помогу.

— Хорошо. — Девчушки исчезли.

— У тебя двое детей?

— Четверо.

— И давно ты женат?

— Восемнадцать лет.

— Но я думал, ты холостяк. Ты же никогда не упоминал о семье. Не носишь кольцо. Твой кабинет, оружие, байкерские постеры…

— Таким я должен быть на работе, — оборвал его Ла Ту. — Ту жизнь и эту я не соединяю. Между ними — глухая стена.

— Так я тебя сильно разозлил, приехав сюда, — только и сказал Тол.

— Лучше бы ты предварительно позвонил. Что же все-таки ты тут делаешь?

— Одну минуту. — Тол достал кейс из машины и вернулся на крыльцо. — Я заглянул на работу и проверил даты первых самоубийств, устроенных Шелдоном и Фарли.

— Несколько лет назад?

— Точно. Одной из первых была Мэри Стемпл. Я о ней слышал, физик из Принстона. Читал некоторые ее статьи. Блестящий ум. Три последних года она занималась излучением далеких звезд и радиацией черных дыр…

— Слушай, у меня бургеры на гриле, — пробурчал Ла Ту.

— Ладно. Понял. Вот это она опубликовала перед самоубийством. — И он показал Ла Ту распечатку статьи с сайта «Журнал современной астрономии»:

«БЕСКОНЕЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ СВЕТА

Новый подход к измерению

РАДИАЦИЯ ДАЛЕКИХ ЗВЕЗД

Проф. Мэри Стемпл, доктор наук»

Ла Ту быстренько добрался до конца статьи — нескольких страниц, густо исписанных формулами, с множеством греческих и английских букв и математических символов. Наиболее часто встречался символ бесконечности: БББ. Он удивленно посмотрел на Тола.

— И что из этого следует?

— А ты послушай. — И Тол рассказал о поездке в Варвик.

А потом показал Ла Ту рисунок, который получил в подарок от Эми. Девочка изобразила Землю, Луну, космический корабль, а вокруг них небо усеивали символы бесконечности, уменьшаясь по мере удаления от Земли, Луны, космического корабля.

«Навсегда…»