Страница 24 из 26
— Возможно, и меня тоже. И все-таки мы ее возьмем.
Тофт выпрямился и сбросил пустую канистру в придорожную канаву.
— Залезай в кабину. Это приказ.
— Без нее я никуда не полечу.
— Повторяю: это приказ.
— Нет.
— Дейви…
— Она беременна.
— О господи!
В лесу возобновилась перестрелка.
— Рашель, — крикнул Дейви, — иди сюда. Скорее!
— Если она сядет к тебе на колени, голова у нее будет торчать из кабины. Вы не сможете закрыть фонарь.
— Я знаю, что надо сделать.
В задней кабине лежал предназначавшийся для Дейви парашют. Толщиной около пятнадцати сантиметров, он должен был служить ему сиденьем. Вытащив парашют из кабины, Дейви швырнул его в канаву.
— Вот так. Теперь нам обоим хватит места, — сказал он.
— Ты так сильно ее любишь?
— Да.
Рашель подошла к самолету и, запрокинув голову, посмотрела на Дейви. В свете луны она была прекрасна.
Несколько секунд мужчины молча глядели друг на друга. Потом Тофт сказал:
— Забирайтесь на крыло, мисс. А ты, Дейви, садись в кабину. Так. Теперь вы, мисс. — Когда они устроились, он добавил, обращаясь к Дейви: — Полет будет долгий, в таком положении у тебя скоро сведет ноги.
Заняв свое место, Тофт пристегнул парашют и нажал кнопку стартера. Пропеллер сначала запнулся, но потом лопасти закрутились и слились в прозрачный круг. Когда самолет покатил по дороге, Тофт и Дейви помахали на прощание Пьеру, Лили и другим бойцам. После этого все их внимание сосредоточилось на приборах. Машина набирала скорость, Тофт потянул штурвал, и вот они уже в воздухе. Когда «Т-6» пролетал над лесом, с земли вдогонку самолету выпустили несколько очередей. На высоте триста метров Тофт выровнял машину и взял курс на Англию.
Глава одиннадцатая
Пьер Гликштейн провожал взглядом самолет, пока вырывавшееся из его выхлопной трубы оранжевое пламя не скрылось из виду. В ту же минуту из леса выехал грузовик.
— Боши! — крикнул Пьер, но, оглянувшись вокруг, понял, что он один.
Немцы прорвались сквозь заграждение. Он мог лишь догадываться, что стало с пятью бойцами, охранявшими посадочную площадку с той стороны. Их отделяли от него два километра дороги. Сейчас его задача — спасти рацию, спасти Лили и то, что осталось от отряда.
С обеих сторон от грузовика по полю шли вооруженные винтовками немецкие солдаты. На крыше кабины был установлен пулемет, но Пьер не видел ни пулемета, ни пулеметчика, ни второго стоявшего в кузове немца, пока не раздалась очередь и пули не взрыли землю у его ног.
Гликштейн бросился к лесу. Метрах в ста от опушки стояла готовая тронуться отрядная машина. Как только он вскочил на подножку, сидевшая за рулем Лили нажала на газ. Она вела грузовик, на полной скорости лавируя среди деревьев, но, едва выехав на дорогу, они были вынуждены затормозить.
Поперек дороги лежала огромная ель. Взглянув на ее ствол, Пьер пришел в отчаяние. Он сам велел устроить заграждение, но не думал, что они свалят такое неподъемное дерево.
Все вылезли из машины. Один из бойцов взял топор и обрубил ветви посередине ствола, двое других начали пилить.
— Быстрее, — подгонял их Пьер. — Быстрее!
Он уже понял, что немцы будут здесь прежде, чем они успеют убрать ель с дороги.
Тофт следил за компасным курсом, высотой, скоростью и в то же время прикидывал, какие действия может предпринять противник. До Англии было около тысячи километров строго на север. Когда они взлетали, в лесу опять началась перестрелка между партизанами и немцами, а у немцев, вполне вероятно, была с собой рация. Они видели, как он поднялся в воздух, и, скорее всего, уже сообщили на ближайшую авиабазу. Кажется, севернее Лиона стоит эскадрилья Люфтваффе. Сколько истребителей они поднимут по тревоге? Возможно, три. Что же ему в таком случае делать?
В задней кабине Дейви тоже следил за приборами и думал о том, как избежать встречи с вражескими истребителями. Чтобы дотянуть до Англии, надо лететь строго по прямой. На предельной скорости — около трехсот сорока километров в час — двигатель будет слишком быстро жечь топливо. У любого самолета, с которым они могут столкнуться на пути, скорость будет как минимум в полтора раза больше.
Взяв из кузова гранатомет и две гранаты к нему — по одной в каждый карман, Пьер Гликштейн побежал обратно к опушке. Как ему объясняли, прицеливаться из гранатомета нужно так же, как при стрельбе из винтовки. Если граната попадет в грузовик, от него ничего не останется. На это Пьер не очень надеялся, но, даже и промахнувшись, он поднимет много шума. Суматоха хотя бы ненадолго задержит бошей.
Немецкий грузовик был уже гораздо ближе, и солдаты, рассыпавшиеся по полю по обе стороны от дороги, — тоже. Теперь Пьер мог хорошо разглядеть стоявшего в кузове офицера. Это был тот самый капитан Хаас, который по приказу из Берлина должен был через три дня с восемьюстами солдатами окружить Ле-Линьон и отправить в лагерь тысячу евреев.
Спрятавшись за деревьями, Гликштейн зарядил гранатомет, поднял его на плечо и направил на дорогу. Он решил подпустить немцев поближе, но уже через несколько секунд у него сдали нервы, и он выстрелил.
Граната немного не долетела до цели. Пьер видел, как она ударилась о дорогу и отрикошетила в грузовик. Одним выстрелом Пьер уничтожил и пулеметчика, и стоявшего в кузове офицера. Несколько пеших солдат тоже повалились на землю.
Гликштейн был ошеломлен столь разрушительным эффектом. Он сделал то, что должен был сделать — вступил в бой с противником и стал героем, по крайней мере в собственных глазах.
Теперь уже никто не узнает, видели его шедшие по полю солдаты или нет. Но после секундного замешательства они вспомнили, чему их учили, и обрушили на лес шквал огня. Пули сдирали кору с деревьев вокруг Пьера Гликштейна, и, прежде чем он успел пошевельнуться, одна из них впилась ему в шею.
Обнаружившая его Лили стала звать на помощь. На ее крики прибежали два бойца. Они отнесли командира к машине, но его уже было не спасти. Перед смертью Пьер пытался что-то сказать. Лили наклонилась к самым его губам, и, как ей показалось, он прошептал что-то про самолет, который обязательно должен долететь до Англии. Она не была уверена, что правильно расслышала.
Раньше Пьер Гликштейн помогал спасать беженцев-евреев поодиночке. На этот раз, сам о том не подозревая, он спас целый город.
Джо Тофт летел на предельно малой высоте, над самыми верхушками деревьев. Противник должен был предположить, что он полетит на север, и именно на этом направлении попытаться его перехватить. Поэтому он сначала повернул на восток, нырнул вниз с уступа плато, пролетел над Роной и, только когда впереди выросли освещенные луной вершины Альп, взял курс на север.
Обеими руками прижимая к себе Рашель, Дейви смотрел вниз на проплывавшие под крылом самолета затемненные города и деревни, длинные полосы голых полей. Оставалось надеяться, что у немцев в этом районе нет радиолокаторов. Держась поближе к земле, «Т-6» медленно летел на север, и даже Рашель со страхом ждала, что их вот-вот собьют, но прошел час, за ним другой, а они продолжали полет.
Еще через час в небе появились тяжелые облака. Самолет стал карабкаться вверх. Облачность, как выяснилось, начиналась на высоте три с половиной тысячи метров. Чтобы понадежнее скрыться, им пришлось подняться еще выше. Было холодно, но зато в облаках они были в безопасности.
Тофт сбавил обороты, чтобы экономнее расходовать бензин, а так как крейсерская высота у «Т-6» — всего полторы тысячи метров, он опустился как можно ниже. Временами они видели землю, а значит, и их самолет было видно с земли.
Служившая им прикрытием облачность тянулась до самой Голландии и рассеялась только над Северным морем. Судя по указателю уровня топлива, они летели с пустыми баками. Тофт связался по радио с базой и запросил свои точные координаты и инструкции на посадку. Он нацелился на полосу удаления в пятнадцать километров и с ходу приземлился. Когда «Т-6» подруливал к бараку пункта управления, двигатель чихнул и заглох — слава богу, уже на земле. Им оставалось рулить еще метров восемьсот. В конце концов самолет остановился. Они вылезли и некоторое время молча стояли на траве.