Страница 22 из 26
— Я бы хотел посмотреть на поле, которое ты нашел, — сказал он Гликштейну.
— До него два километра, — ответил Пьер.
Они отправились туда на велосипедах — втроем, так как без помощи Рашели молодые люди не могли разговаривать. Прибыв на место, Пьер и Рашель стояли на дороге, пока Дейви вышагивал по полю. Ему не доводилось летать на «локхидах». Но Дейви приблизительно знал размах крыльев этого бомбардировщика, его вес и посадочную скорость. Выбранная площадка подходила и по длине, и по ширине, но земля была вязкой. Даже если удастся сесть, взлететь с этого поля никак не получится.
Если уж его так волнует состояние поля, то в Лондоне и подавно должны беспокоиться, зная, что здесь два дня шли дожди. И не получив подробной информации, которая развеяла бы сомнения, они вылет не назначат.
Дейви вернулся к дороге и взял у Пьера свой велосипед.
— Ты нашел отличное поле, — сказал он, — но оно слишком размокло, чтобы принять двухмоторный самолет.
Он знал, что им нужно — прямой отрезок дороги, желательно с твердым покрытием, свободный от проводов и деревьев. Вот только где его искать?
Пьер захватил с собой военную карту. Остаток дня они провели, осматривая подходящие участки и прячась в лесу каждый раз, когда слышался шум приближавшейся машины.
Постепенно расширяя круг поиска, они удалились от лагеря на пять километров, затем на десять, на пятнадцать, пока наконец не нашли открытое место, где дорога проходила по высокой насыпи среди полей. Дейви пошел осматривать дорогу. Пьер нервничал и все время озирался, ему явно не нравилось стоять там, где их видно издалека. Он то и дело повторял: «Давай быстрее».
По обе стороны от дороги, но, к счастью, на достаточном расстоянии от нее, стояли крестьянские дома. Ни столбов на обочинах, ни проводов. Грунт, на взгляд Дейви, достаточно твердый, поверхность ровная, и длины прямого участка вроде бы должно хватить.
Не обращая внимания на боль в ноге, он начал мерить дорогу шагами. Необходимо как минимум девятьсот метров, это примерно тысяча шагов, и он старательно отсчитывал их. Еще девятьсот метров пришлось пройти, возвращаясь обратно к велосипеду. Дейви сильно хромал, и Рашель встревожилась:
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — ответил он с натужной улыбкой и попросил ее сказать Пьеру, чтобы тот отметил на карте это место.
В лагере Дейви отыскал Лили. Он сообщил ей координаты новой посадочной площадки и помог составить радиограмму. В ней он указал длину полосы, состояние покрытия и погодные условия. По его мнению, это должно было убедить Лондон. Но радистка была недовольна — текст получился длинным, почти в сотню слов.
— Чтобы все это передать, понадобится десять-пятнадцать минут. Немцы могут нас запеленговать, — сказала она и, покачав головой, застучала ключом.
Вскоре солнце скрылось за древним вулканом, а спустя еще немного времени стало совсем темно. Они ждали ответа из Лондона, но его все не было.
Как только Джо Тофт приземлился на аэродроме Темпсфорд, его отвели в барак, представлявший собой сборную конструкцию из гофрированных металлических листов. Внутри он увидел ряды стульев перед небольшим возвышением у задней стены, на которой висела прикрытая занавеской карта, — очень похоже на командный пункт на его авиабазе. Несколько человек с мрачными лицами сидели на краю подиума, еще несколько разместились напротив, в первом ряду. Среди них была Вера Томпкинс. Услышав, как вошел Тофт, она встала и двинулась ему навстречу.
Они обменялись рукопожатиями.
— Вы выразили желание быть здесь, когда мы доставим вашего друга из Франции, — сказала мисс Томпкинс. — Поэтому я вам позвонила. Только, боюсь, вы напрасно прилетели.
— Простите, не понимаю.
— Вылет отменяется.
Она показала ему три радиограммы, полученные от Лили за последние три дня: две короткие о невозможности принять самолет по погодным условиям и одну, сегодняшнюю, с координатами и подробным описанием новой посадочной площадки.
— Летчик отказывается лететь. Он утверждает, что не сможет там сесть.
— Кем они подписаны? — спросил Тофт, дочитав последнее сообщение. — Кто такая Лили?
— Девушка, которая в свое время работала со мной. Ей можно доверять.
— В таком случае прикажите летчику лететь.
— Я не имею права ему приказывать.
— Позвольте мне с ним поговорить. Где он сейчас? Как его зовут?
Подполковник Браун ходил вокруг забрызганного маслом «локхида». Это был высокий мужчина лет тридцати пяти в помятой форме британских ВВС. Тофт представился.
— Значит, вы и есть знаменитый Джо Тофт. — Такое начало не предвещало ничего хорошего.
— Летчик, которого вы должны вывезти, служит в моей эскадрилье.
— Понятно, — довольно холодно сказал Браун. — Заберем его через месяц, в крайнем случае через два.
— К тому времени он может оказаться в концлагере или вообще погибнуть.
— У них там двое суток лил дождь.
— Мы вместе были на задании, когда его подбили.
— Я понимаю, почему это для вас так важно, но я все равно не полечу.
— Уверен, вы можете его оттуда вызволить.
— Вы читали последнюю радиограмму? — Браун саркастически усмехнулся. — Предлагают нам садиться на грунтовой дороге. Вам известно, какие они узкие? Нам не удастся развернуться для взлета.
Слова Брауна были не лишены смысла.
— Эту радиограмму составлял мой летчик, — сказал Тофт, — и если он говорит, что дорога подходит для посадки самолета, значит, так оно и есть.
— Чего еще вы от него ожидали? Парню не терпится оттуда вырваться.
Тофт молчал, пытаясь найти убедительные доводы. Потом показал рукой на самолет Брауна:
— Одолжите мне вашу машину, я сам полечу.
— Мой самолет? Вы спятили.
Тофту хотелось его ударить. Но вместо этого он сказал:
— Вы не оставляете мне выбора. Придется лететь на моем.
— Уж не на том ли?
Браун недоверчиво посмотрел на «Т-6», двухместный учебный самолет, на котором прилетел Тофт. Американцы передали несколько таких машин своим британским союзникам; генералы использовали их как воздушное такси.
— Вы шутите. Этой крохе не хватит дальности, старина. Когда вы сядете — если вообще дотянете до места, — у вас будут пустые баки.
— Возьму с собой запас горючего. Заправлюсь на земле. — В голове у Тофта начал складываться план. Интересно, сколько канистр можно поместить в задней кабине?
— У этих машин слишком узкое шасси, — сказал Браун. — При рулежке их заносит.
— У меня такого в жизни не случалось. У вас просто духу не хватает туда полететь. А я не боюсь.
— Видимо, вы из породы самоубийц. Что ж, вольному воля. — Браун повернулся и зашагал к своему бомбардировщику.
Тофт медленно побрел назад к бараку, в дверях которого стояла Вера Томпкинс. Тофт думал о предстоявшем полете. Ему известны безопасные коридоры до Франции, он знает, как уклониться от перехватчиков. Он убеждал себя, что даже на тихоходном, невооруженном самолете ему удастся достичь цели.
— Ваши люди во Франции ждут самолет? Не надо давать им отбой.
— Неужели вы его уговорили?
— Мне нужны горючее, карты, позывные, метеосводка.
— Вы что, сами решили лететь?
— Думаю, у меня получится.
— На этом? — Она махнула в сторону «Т-6».
— Да.
Ее реакция была очень схожа с реакцией Брауна:
— Но это самоубийство. Вам что, жить надоело?
— Ни в коем случае.
На его счету было двадцать сбитых немецких самолетов, а теперь он отправится за тысячу километров, чтобы спасти летчика своей эскадрильи. Эта мысль ему нравилась.
Он думал не о самоубийстве, а о подвиге.
Каждый вечер в девять пятнадцать радиостанция Би-би-си начинала выпуск новостей на французском языке. Немцы глушили вражеские станции, звук то и дело пропадал, и все же по всей стране люди приникали к приемникам, иметь которые было строго запрещено.
За сводкой военных новостей следовала длинная череда личных посланий. Для большинства слушателей они не представляли интереса, некоторые из них казались загадочными, а то и просто нелепыми: «В Бельгии синие коровы», «Три дерева уже готовы», «Тринадцать лошадей слева».