Гамбит смерти

  Я резал хлеб.

  - Здесь я не врач, а повар.

  - Вы прекрасный повар, Петр Иванович. Но я вам предлагаю ехать в Мехико в качестве врача. Мы можем сотрудничать. Александр Борисович дает согласие, более того, он заинтересован в вас. Не спешите принимать решение, определитесь по приезде в Москву. Но знайте - вы в команде, - он покачал колбу. - В Китае эту траву называют "уши ушедшего мира". Собирать ее следует только во время майского полнолуния на могиле повешенного. Иначе получится просто желчегонное средство, - он испытующе посмотрел на меня. - Нас ждет интереснейшая работа. Не только во время турнира, турнир - эксперимент, неплохой гроссмейстер становится чемпионом. Но главное - потом. Подумайте, - он притворил за собой дверь.

  И откуда только берутся корифеи парамедицины? Самозарождаются, мутируют под влиянием климатических и пищевых факторов или выпекают их в подпольных пекарнях?

   Термос и блюдо с бутербродами я разместил на подносе.

  Я шел, оставляя за собой запертые двери. Борьба за живучесть продолжается в каждом отсеке.

  Поспел к моменту расставания. Марш, марш по палатам. Отбой.

  - Постараемся выспаться. Завтра потребуются неутомленный мозг и ясность сознания, - напутствовал нас Нимисов.

  Сладких снов всей честной компании.

  Аркаша налил какао в чашку.

  - Дождь на убыль пошел.

  Я прислушался. Похоже, так и есть.

  - Идите спать, Петр Иванович.

  - Недалече, успею.

  С чего это Нимисов такой ласковый? Бдительность притупляет, а сам засапожник точит? Или гораздо банальнее - расплюемся мы, пойдет следственная канитель, и прости - прощай, Мехико? Времени осталось всего ничего, не месяцы - недели. Вот он и сплачивает команду посулами. Что он другим обещал? Он или Стачанский?

  - Чего от будущего ждешь, душа моя, на что надеешься?

  - Александр Борисович решил заканчивать подготовку в Москве. А дальше - Мехико.

  - Нет, лично твои планы.

  Он улыбнулся.

  - Александр Борисович обещал устроить в хороший турнир, в Гастингс. Знаете, как трудно туда попасть?

  - Трудно? Я думал, наоборот - легко теперь.

  - Приехать в Гастингс легко, а в главный турнир попасть - ой-ой. Труднее, чем раньше. Таких, как я, в Европу пропасть хлынула - мастеров с невысоким рейтингом. Отхватят призы, отгрызут коэффициент и ходу дальше. С деньгами западники расстаются неохотно, а с коэффициентами и того тяжелее. Препоны ставят, отборочные "опены", просейся через них. Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко. Опять же взносы, проживание... А секунданта Александра Борисовича пригласят персонально, а уж там я им покажу!

  Угадал. Аркаша тоже на крючке обещания.

  - Я рад, что оставляю тебя в столь светлом расположении духа. Покойной ночи!

  Дверь из комнаты в общий зал тоже могучая. Через решетку окна пробиться без ацетиленового резака невозможно. Да и вообще, в доме пока никто не погибал.

  Я настроил будильник и улегся.

  Допустим, дождь прекратится - когда за нами приедут? Или придется ждать, пока спадет вода в Желчуге и переправляться самим?

  Гуси- гуси! Га-га-га! Есть хотите? Так летите!

  У меня в запасе есть очень недурной гусик. Надо подумать. Он у меня - ultima racio.

  5. Четверг, 5 час. 40 мин.

  Вершина горы розовела. Мировой слет фламинго. Небо чистое. Жаль, я не художник, впечатляет. Изобрести, что ли, торт с длинным названием: "Снежная вершина горы Риз в лучах утреннего солнца", на японский манер.

  Нимисов показался на пороге:

  - Я готов.

  Мы благоговейно молчали. Предстояла схватка за астральные тела, и Валерий Васильевич - единственная наша надежда.

  - Помните, вы должны быть мысленно рядом. Я очень рассчитываю на вашу ментальную поддержку.

  Чрезвычайно экстравагантный метод сплочения команды.

  Мы направились к погребу.

  Олег открыл дверь ледника:

  - Проверю, нет ли кого.

  Слышно было, как он зажигает внутри спички, звякает "летучей мышью".

  Мы стояли в пяти шагах от входа.

  - Когда я войду внутрь, прошу всех отойти на сорок метров, - отрешенный голос Валерия Васильевича, надо признать, производил впечатление. Веяло от него потусторонним, таинственным.

  Олег вернулся.

  - Ни единой живой души, - криво усмехнулся он.

  Нимисов загасил фонарь. Никталоп. Не оборачиваясь, он скрылся в проеме двери. Олег прикрыл ее, и мы почтительно удалились. Там, во мраке ледника- склепа решалась наша судьба.

  Я отошел в сторонку, сел на пенек. Сыро.

  Люди хотят чуда - их право. Я портить компанию не стану.

  Отдает трагедией голубого Отелло. Никаких доказательств. Но так славно укладывается: изменники наказаны, а в финале - самоубийство на мосту, замаскированное под несчастный случай.

  Подошел и Олег, устроился на корточках.

  - Думаете, у него что-нибудь выйдет?

  - Как знать... Что-нибудь всегда выходит.

  - Если и есть тут пришелец, так это он сам, - огорошил меня Олег. - Гипнотизирует, видения вызывает.

  - Так уж и видения?

  - Я видел, знаю. Только говорить не хочется, - он сорвал травинку, разглядывая ползущую по ней гусеницу.

  - Дождя не будет. К вёдру.

  - Ты уверен, что русские приметы действительны здесь, на Кавказе?

  Но сбылось бы. Очень хочется вернуться в город, оставить позади колдовство в набитом трупами погребе, озверевший Желчуг. В горы больше ни ногой. До будущего лета.

  Дадут летом отпуск, нет? Вряд ли. Или плюнуть на больницу и окончательно перейти в "Нистру" шеф- поваром? Ионел давно зовет.

  Как же я про Мехико забыл, я ведь теперь - основная команда. А за Мехико - Кейптаун, Токио. Личный повар чемпиона. Личный ассистент великого Нимисова. Личная фистульная собака академика Павлова. Разбогатею. Обзаведусь частной собственностью. "Каса Марэ" господина Денисова. Только по предварительной договоренности. Я такой!

  Деньги сыпались к деньгам, и лишь открывая шикарный ресторан в кратере Тихо на пару с Денисом Тито, я спохватился. Полтора часа сижу на пеньке, солнышко успело одарить ультрафиолетом сверх всякой меры. А Нимисова нет.

  Блицкриг затягивался.

  Олег дремал, Александр Борисович переговаривался с Аркашей. Заметив мой взгляд, они подошли.

  - Валерий Васильевич говорил мне, что ему понадобиться минут сорок пять.

   Олег открыл глаза.

  - Я пойду, гляну.

  - Вам не стоит. Лучше я.

  Не быть мне богатеньким. С каждым шагом Стачанского рушилась моя кулинарная империя, пропадали рестораны, закрывались котлетные. Последней канула Каса Марэ. Ларивидери.

  Скрипнула дверь, и Александр Борисович сошел вниз, в холод и мрак, сошел для того, чтобы через несколько секунд предстать извергнутым и растерянным.

  - Опять, - меланхолически вторил моим мыслям Олег.

  Стачанский жестом призвал нас.

  - Он... лежит... не шевелится...- произнося эту короткую фразу, Александр Борисович дважды проглотил слюну.

  Со вновь зажженным фонарем Олег нырнул в проем первым, я за ним. В кильватере.

  - Они победили, - глухой голос Олега отозвался мурашками по коже. Или просто холодно?

  Взяв фонарь из его рук, я осветил Нимисова. Багровое, налитое кровью лицо, синюшно- красный язык, пальцы, зарывшиеся в опилки. Пламя отражалось в бездонных зрачках.

  Никаких признаков жизни. Тело быстро остывало - ледник же. Во всяком случае, он мертв не менее часа. А то и все полтора.

  Рядом с Нимисовым лежали золотая рюмка и хрустальный флакон, раскупоренный, опрокинутый, но сохранивший часть содержимого.

  - Олег, одолжи носовой платок.

  Своим я осторожно заткнул пробочкой флакон и переложил его и рюмку в платок Олега. Вещественные доказательства.

  Нагрудный кармашек льняной рубахи Нимисова оттопыривался. Не было этого, когда мы шли сюда. Обреченно обернув руку платком, я вытащил черного слоника. Еще один любитель игры в чапаевцы. В остальных карманах пусто.